Для начала насыщение истории необходимо для того, чтобы в таком описании действия приобретали смысл. Насыщенное описание - это рассказ от первого лица, многомерный, эмоционально-насыщенный, с сочным авторским языком. И, главное, восстанавливающий контакт человека с его ценностями, а также с теми, кто также может эти ценности разделять. В противовес тонкое описание утончает и сужает характер и возможности человека.
Проблемы, как правило, приводят к тонкому описанию, которое поддерживает проблему. Часто влиятельные мнения экспертов и учреждений ограничивают описание человека тонкими, нежизнеспособными характеристиками. Например, таковы описания в диагнозах и анализах, тонкими описаниями будут слова без содержания - депрессия, генерализованное тревожное расстройство, синдром дефицита внимания или задержка психического развития. Такие тонкие описания поведения имеют тенденцию приводить к проблемно-насыщенным рассказам о себе, в которых люди видят и описывают себя через призму проблемы. По итогам, такая ненасыщенность в описании может лишать человека возможности разглядеть альтернативный опыт и начать описание истории опираясь на свои смыслы и выборы своего Я.
Но как же это сделать, как перейти к насыщенной беседе?
Знаете, для меня первое - это намерение не вести исключительно когнитивную беседу, где описание уникальных эпизодов - это лишь перечисление действий и обстоятельств. Ведь основное условия для создание эмоционально-насыщенных описаний и есть переживание эмоций. Очевидно, и расспрашивающий при этом переживает эмоции, и рассказчик.
Поэтому для проверки насыщения истории сверяйтесь со своими эмоциями. Вы что-то чувствуете в тот момент, когда ваш собеседник заново переживает уникальные эпизоды своей жизни? Наверняка, да, если используете этот фокус внимания и не алекситимичны. Беседа может быть перегружена тонкими описаниями историй, которые звучат и ощущаются рутинно, как обычные истины, не требующие вчувствования. И тогда это отзывается скукой, отчужденностью, а то и безысходностью в вашем внутреннем мире. Изменение же ваших чувств в сторону оживления, предвкушения, интереса, заботы, надежды, оптимизма может быть критерием того, что ваша беседа насыщена ценными подробностями и деталями.
Очень сложно что-то почувствовать, если в рассказе нет жизни, нет подробностей, нет понимания, что же это происходило, как оно влияло. Я понимаю, что даже когда даю свидетельский отклик я стараюсь дать какие-то подробности: когда со мной это происходило, в каком контексте это на меня повлияло. Пусть даже два предложения, но вводящие в контекст, усиливают влияние отклика. Не позволяют ему остаться лишь набором слов, а становятся самою жизнью.
Мне кажется потрясающе об этом сказано в этот отрывке:
— Совсем не обязательно знать человека, чтобы посочувствовать…
— Да. Но если человек тебе не знаком, значит, тебе нечего о нем вспомнить. Значит, ты не знаешь деталей. Ты не можешь сказать: «Это было в тот день, когда мы поехали на пикник, лило как из ведра, и у нас лопнула шина». Или: «Это было в тот день, когда мы поехали на поезде в Плимут, и стоял такой холод, что Бодмин-Мур весь лежал в снегу». И так далее.
И вот эти описания, как это было - мне кажется и рождают чувства, и дают насыщенный рассказ. Нет, не то что их много, но само их присутствие, решает все. А их отсутствие не дает мне потом сказать, я знаю этого человека и его историю. Конечно, бывают такие люди, которые не дают этих подробностей.
И тут мы подходим к идее, которая заведомо рушит насыщенные беседы: идее, что все умеют рассказывать подробности.
Если полагать, что это всеобщее умение - подробно рассказывать о случившемся, тогда как будто бы если человек о чем-то не сказал, значит, не хотел. А уж расспрашивать об этом, значит, нарушать его частную интимную жизнь.
Убежденность в этом приводит к тому, что начинающий терапевт не дает себе право расспросить о том, что же и как случилось.
В то время как расспросы про цели и ценности не вызывают беспокойства. Само собой разумеющимся кажется, что без вопросов здесь человеку сложно рассказывать. И что вопросы тут помогают человеку осмыслять. И потому это заведомо некритически безопасная категория вопросов. Вообще-то, у меня два "но". Первое, есть люди, которым легко рассуждать в этих категориях, и вопросы им не так-то нужны. Второе, если не рассказаны подробности, то осмыслять нечего особенно. И разговор выглядит как переливание "из пустого в порожнее". И да, ваши чувства вам это подскажут, скучно это и безнадежно.
Одним из ценнейших сдвигов для начинающего терапевта оказывается понимание, что в подробностях о своих действиях и о событиях могут рассказывать не все. Такая "незаземленность" не только в теле, но и в нарративе довольно заметна. Не появляются подробности событий, рассказ звучит довольно общо: "да вот бывало так конечно, и что-то у меня получалось", но на вопросы: как и что? - человек подвисает и отвечает не сразу: "не помню... не знаю".
Если нет подробного рассказа, нужно помогать вопросами. Понимая, что такие ответы говорят о том, что здесь самостоятельно сложно, и без помощи терапевта не обойтись. Нужны расспросы простыми вопросами, но очень нужными здесь: что же там все таки было? как и когда это произошло? а год был какой или сколько вам было лет? а что вы делали? как именно и где? чем все завершилось? кто про это знал? как другие реагировали?
Их так много, потому что если не один, так другой сработает. Тут работает вовлечение в разговор, если вопрос цепляет, то словно за ниточку мы вытягиваем одну подробность за другой. Так работает память. В ней не лежит все на поверхности, она уложена ассоциативными последовательностями. И если хоть одна часть воспоминаний будет выманена наружу хорошим вопросом, остальное тоже со временем появится. Нужно лишь будет создать хорошее пространство для рассказа: молчать, давая паузы, чтобы человек мог вспомнить, не прерывать на полуслове и подкидывать периодически вопросы.
Конечно бывают такие минуты, когда откликов в духе "не знаю, не помню" довольно много. Тогда я останавливаюсь и обращаю внимание на то, что происходит, я описываю это порой как словно бы пробелы, "пустоты" рассказа. Расспрашиваю о том, подходит ли это моему собеседнику и зачастую это неподходящая штука, заметная и дискомфортная.
Мы приостанавливается и начинаем ощупывать то, что сможем нащупать из понятного: что вы оттуда все же помните? Может быть какие-то ощущения - холода-тепла? или оттенки - какие краски вас в основном окружали? может быть помнится обрывок какого-то разговора? или песни? или чувство в теле? Может быть вы что-то ощущаете сейчас, когда смотрите на тот период жизни?
Конечно, когда мои собеседники совсем мало могут вспомнить и им требуются последние вопросы, это может быть одним из последствий проблемного и травматического опыта. И таким людям нужна большая помощь в описании их эмоционально-телесного опыта. Но это уже тема отдельного разговора.