Нарративные практики используют знания своих собеседников и принцип «хорошее знание = пригодное знание».
Еще одно ключевое различие:
беседы, направленные на восстановление участия,
не основываются ни на каких схемах или заранее заданных представлениях
о том, что такое «здоровые взаимоотношения».
Вместо этого ценность тех или иных отношений определяется
исследованием реальных последствий отношений,
а также предпочтений людей в связи с этими последствиями.
Мне пишет участница программы обучения:
Мне непонятен совсем этот фрагмент из книги Шоны Рассел и Мэгги Кэри «Нарративная терапия в вопросах и ответах» и постструктуралистское мировоззрение в контексте отношений. Если в структуралистском есть «норма» = «здоровые отношения» - есть опоры и понимание к чему стремиться. Здесь непонятно - как воздух, как будто не за что схватиться. Можно раскрыть эту тему?»
Обожаю такие вопросы. Ведь они дают возможность поставить привычное с ног на голову. Это одна из труднейших задач – вводить фундаментальные новшества. Новое пробивать всегда трудно. Это предлагать то, что большинство не в состоянии с лёгкостью воспринять. Это подвергнуть сомнению то, что не требовало доказательств, то, что считается очевидным.
Знакомо и понятно, что знание и способность помочь - прерогатива профессионалов. В структуралистком понимании есть эксперты, которые дают оценку - какие отношения здоровые, а какие - нет.
И эти ярлыки-диагнозы-оценки распространяются в массовой культуре. Люди постоянно сравнивают себя с эталонами и нормами от профессионалов, и приписывают себе, своим отношениям и другим, их отношениям ту или иную «ненормальность». Это разрушает социальные связи в сообществе.
И чем больше люди чувствуют себя «не такими», тем чаще они обращаются к специалистам. Отсюда рост представлений о «востребованности» работы, финансирование исследований и проектов, которые дают новые диагностические термины и шкалы сравнения. Их транслируют в общество, это в свою очередь, множит число возможных «клиентов».
Порочный круг. Как его разорвать?
Большой проблемой для проведения реформ является диктат здравого смысла, когда люди рассуждают примерно так: «По-другому быть не может - ведь по-другому никогда не делается.» В поструктуралистком мышлении, в частности в нарративной практике, делается.
Это подход к изменениям, ориентированном на знания и представления клиентов. Когда опорой является выборы и понимания нашего собеседника. Отличие структурализма в том, что эксперт определяет, что здорово, а что нет. В нарративной беседе собеседник терапевта определяет, что полезно для него, а что нет.
Приоритет «полезного для людей» знания в отличие от «правильного», «нормального и нормализующего» знания профессионалов впервые четко обозначен был в русле конструктивизма.
В тезисном виде это отношение к знанию можно выстроить через три посылки:
I. Процесс познания – это конструирование
Мы определяем порядок, строим и классифицируем знания индивидуально в силу особенностей нашей историй, наших действий, нашего мозга и особенностей культуры и языка. Мы создаем различные социальные реальности, руководящие нашим поведением и формирующие нашу идентичность.
II. Истина множественна
Из-за множества интерпретаций. Не существует всеобщих, универсальных «истин», которые существовали бы вне позиции наблюдателя, социальных соглашений и культурно-исторического контекста.
III. Критерий «хорошего» знания:
полезность или пригодность
Это конечный критерий качества знания, и он обеспечивает зону полезного действия. То есть познание не понимается больше как поиск абсолютного соответствия, абсолютного знания. Наша работа в терапевтических беседах - это лишь поиск подходящего, пригодного образа действия, отвечающего целям человека.
Так что «воздух», которым мы дышим и держимся которого в беседах, определяется вопросом от Кеннета Гергена, социального конструктивиста, профессора психологии Суортмор-колледжа (Пенсильвания) и профессора психологии Университета Тилбурга, Нидерланды:
