В нарративной беседе людям нет необходимости защищаться от интерпретаций терапевта. Можно свободно рассказать о том, что любишь и чем дорожишь.
Поэтому в нарративной практике нет необходимости в таком отдельном понятии, как раппорт — как техники построения контакта. Все в подходе и так сконструировано на внимании к этому. Ведь если интересоваться предпочтениями человека, то сложно не создать ощущение взаимопонимания.
Считается, что главное условие возникновения раппорта — эмоциональное и интеллектуальное сходство, в идеале совпадение. Чем больше совпадение, тем сильнее нас тянет друг к другу и тем сильнее мы можем влиять друг на друга. Притяжение и взаимовлияние здесь, мне кажется, важнее сходства.
Нарративные практики не имеют обязательств совпадать с собеседником. Мы понимаем, что все разные, и стремится к синхронизации в процессе беседы не обязательно для создания доверия.
Важнее — не мешать человеку быть собой. И тогда мы можем притянутся к рассказчику через любопытство и интерес, а не через совпадение.
Что касается взаимного влияния, то влияние терапевта на рассказчика словно бы не подвергается сомнениям. Мы скорее трудимся над подчеркивания влияния собеседника на нарративного практика. И делаем это умело через свидетельский отклик. Важнейшей его частью является признание трансформации нарративного практика под влиянием услышанного.
Итак, раппорт в нарративной практике есть. Но реализуется он не через калибровку человека и техники подстройки к нему. А через интерес и признание влиятельности собеседника. Такой, знаете, более человечный подход к раппорту, более уважительный к клиенту.