Отрывок из статьи "Narrative therapy, poetics and poetry: Revisiting a workshop", Jill Freedman and Gene Combs из последнего номера The International Journal of Narrative Therapy and Community Work.
В нашей ранней работе в качестве терапевтов мы не делали записей.
Когда мы впервые посмотрели, как Майкл Уайт сотрудничает с семьей на интервью в прямом эфире, нам понравилась эта работа. Но мы не понимали, к чему этот желтый блокнот у него на коленях, и почему он сделал так много записей во время интервью.
Но когда мы решились учиться нарративной практике, мы тоже начали записывать. Мы узнали, что записи позволяют поместить на главное место истории тех, с кем мы работаем, а не наши истории их историй. Но были и другие преимущества.
Заметки помогали нам структурировать то, что мы слышали, отделяя проблемы от человека и отслеживая эффекты. И произошло нечто интересное, хоть мы не сразу признали это ценным. Язык перемещал наши мысли, создавая обороты фраз и метафор, выделяя их из текста тех, с кем мы работаем.
Иногда мы обнаруживали, что пишем отдельные фразы на полях наших записей беседы. Они не обязательно были нужны человеку, с которым мы работали. Но для нас эти слова были драгоценны. Мы не хотели их забыть.
Довольно быстро мы поняли, что если они драгоценны для нас, они могли бы быть ценными и для тех, кто их использовал. В практике, которая стала известна как редактирование, мы начали стремиться использовать собственные слова и метафоры людей. Постепенно мы начали понимать, что эти слова часто поэтичны.
Где-то в 2000 году я (Джин Комбс) пригласил Джорджа, с которым я работал в терапии, взять интервью на семинаре, который мы проводили. Я выбрал Джорджа, потому что думал, что услышать, как команда размышляет над его развивающейся историей, было бы для него полезным. В интервью Джордж сообщил, что его однокомнатный дом был ограблен, и несколько его ценных вещей были похищены. Когда я услышал об этом, меня также привлекли его небольшие упоминания о событиях, произошедших вне этого опыта, и я задал вопросы, попросив его описать их более подробно. К середине интервью Джордж говорил о мелочах, которые делают жизнь стоящей, в том числе о том, как он видел упавший дубовый лист и наблюдал, как белка пробирается сквозь дождь.
Когда я (Джилл Фридман) смотрела на свои заметки при подготовке к командному размышлению, слова Джорджа - "моменты постоянной благодарности" - выделялись на листе бумаги. С небольшим количеством аранжировок и подбором слов, которые были сказаны Джоржем, мои заметки превратились в стихотворение, с повторяющимися словами: "моменты постоянной благодарности". Джордж был очень тронут тем, что я услышала его слова таким образом. И мы были тронуты тем, что стали свидетелями его перемещения.
Когда мы делились нашим опытом с Джорджем со студентами в нашей годичной программе, они с энтузиазмом подошли к идее предложить свои размышления в форме поэзии - составленной из слов человека, находящегося в центре разговора.
Это пример одной из студенток, Кристины:
"Джейсон брал у меня интервью о моих планах на будущее. Я поделилась своими идеями о том, как я могла бы развивать свою работу и сделать ее более публичной. Я также поделилась тем, как это пугает. Я описала себя как застенчивую мышку, которая выходит из норки за плинтусом. В рефлексивной команде вы начали говорить о мышах и о разных качества, которыми обладают мыши. Терри с благоговением говорила о мышке, которая была у нее на кухне и которая была такой быстрой и умной, а Джилл и Джин нежно говорили о мыши, которая была частью их ранних отношений, когда они жили в разных городах. Мышь жила в одном из их домов, и они говорили о ее выходках и смелости во время междугородних телефонных разговоров. Помню, как я была приятно удивлена, сколько хороших качеств, оказалось у мыши. Это помогло мне увидеть себя в другом света".
Участники помогли нам думать не только о стихах, но и о поэтике. Они говорили о поэзии как об выразительной, чистой, наполненной смыслом, яркой, свежей, удерживающей внимание, универсальной и особенной одновременно. Они описывали поэзию через форму, повторение, ритм, и церемониальный или медитативный или рефлексивный замысел.
В беседе с Дэвидом Эпстоном об этом мы решили, что будет полезно сочинять стихи как размышления, а также распаковывать слова, образы, фразы и метафоры в качестве второго интервью. Мы обнаружили, что не только развитие истории на основе уникального эпизода, может насыщать предпочитаемое и открывать новые возможности, но и это, второе интервью, может привести к очень интересным исследованиям.
Поэзия и поэтика
