Мария: «На меня, человека без высшего психологического образования, собирающегося предлагать сессии нарративной практики за деньги, влияет то, что, хоть я и говорю в блоге «нарративная практика это не психотерапия», внутри себя я всё ещё ищу ответ на вопрос, чем нарративная практика отличается от терапии. Сейчас, например, читаю «карты нарративной практики» Уайта, и там он регулярно называет практику терапией. Кроме того, люди с высшим психологическим образованием, занимающиеся нарративной практикой, часто называют её нарративной психотерапией, и у меня складывается впечатление (интересно, ошибочное ли), что разницы в хорошей сессии нарративного психотерапевта и нарративного практика, не имеющего психологического образования — одно название, наличие или присутствие слова «терапия», а суть одинакова. Для меня важно иметь внутреннюю ясность, потому что я считаю для себя неэтичным называться психотерапевтом без соответствующего образования, и, одновременно, я хочу быть искренней с потенциальными клиентами. А сейчас я не чувствую себя искренней, говоря, что это не психотерапия, потому что у меня самой внутри пока нет ответа.
Я в процессе поиска своих ответов, и было бы интересно послушать, что ты, Олеся, и любой читающий это думают на эту тему".
Олеся: «Мне кажется, здесь произошло смешение двух разных понятий. Высшее психологическое образование и психотерапия. Они часто звучат вместе, понимаются, как одно, но на деле — это разное.
Чтобы не было недопонимания, психотерапия — для меня процесс, способствующий изменению человека за счет беседы. То есть за счет взаимодействия с другим человеком, подготовленным содействовать изменениям.
Высшее психологическое образование — это система подготовки специалистов-психологов в первую очередь для научной и педагогической деятельности. В дипломах большинства так и написано: «психолог, преподаватель-психологии».
Поэтому люди только с вузовским образованием не могут вести терапию. В ВУЗе системно этому не учат. Могут быть краткие курсы и отдельные семинары. Очень редки магистерские программы, подготавливающие в терапевтическом подходе. В большинстве же своем российская подготовка к ведению терапии — это всегда спецобразование, за пределами ВУЗа. Это освоение определенного терапевтического подхода, нарративная практика — один из них. Чаще всего такое дополнительное образование приходят получать выпускники и студенты высшего психологического образования и люди с высшим не-психологическим образованием.
Люди в провинции порой работают в консультативной практике и без подготовки в определенном виде терапии. Вынуждены от безденежья и безвыходности. Высокомотивированные дочитывают книги, ходят на бесплатные МК. В этом случае есть одно «но». Все, кто с подобным опытом обращался к нам на программу за бесплатным социальным местом, жалуются на отсутствие системы, а значит и уверенности в работе. Они психотерапевтируют хаотично. Осознавая, что могут работать зачастую лишь по примеру описанных в книгах случаев, заранее беспокоясь о том, что может в следующий раз не смогут помочь.
Есть обратная ситуация, спецобразование в подходе получено, но человек — не психолог. Такие люди могут плодотворно работать. Потому что у них есть понимание, как вести работу, благодаря учебе есть клиентский и терапевтический опыт. А еще зачастую благодаря включенности в сообщество есть и коллегиальность, супервизии и интервизии. Часть из них дополучили соответствующее высшее образование уже в ходе работы, когда стало, что они уже профессионально зарабатывают этим. Часть уже имеет образование в области работы с людьми, это социальная работа или специальное (дефектологическое) образование.
Добавлю комментарий от Арсения Павловского: «Почему-то в России сложилось представление о том, что терапией занимаются психологи. Но в разных странах ситуация очень отличается. В зависимости от страны ситуация меняется. В США, Великобритании, Австралии наиболее короткий путь в профессию психотерапевта через степень по социальной работе, а не по психологии. Поэтому, среди нарративных терапевтов из англоязычных стран психологов сейчас меньшинство. Я не могу сейчас ни одного нарративного терапевта — психолога припомнить, но я не то, чтобы много их знаю. В ОРКТ сообществе тоже самое. Steve de Shazer и Insoo Kim Berg имели степени в соц работе. В Лондонском BRIEF тоже у всех по соц работе степени. Психологов опять же меньшинство (ну тут я уже могу хоть кого-то припомнить). Но и степенью по социальной работе не ограничиваются возможности. В некоторых странах можно стать терапевтом имея степень по антропологии, педагогике и т. п. Все зависит от локальных систем регуляции. Но это про область индивидуальной и групповой терапии. Нарративный подход можно же использовать и в работе с сообществами (очевидно), педагогике, консультировании организаций и пр. Тут возможности гораздо шире. Мне кажется странным отождествлять нарративную практику с терапией и тем более психологией.»
Напомню, что и Майкл Уайт, и Дэвид Эпстон, авторы нарративной практики — подготовлены как соцработники. Они не психологи.
Различие между высшим психологическим образованием и подготовкой в определенном терапевтическом подходе, как мы видим — велико. И оно еще укрепляется самим процессом подготовки. В терапии можно и нужно подготавливаться и переподготавливаться. По большому счету, этот процесс начинается и уже не останавливается до конца терапевтической карьеры. Бесчисленные мастер-классы, набирание супервизий и интервизий, подготовка во все новых и новых подходах. Практически действующие несколько лет психотерапевты обладают подготовкой в 2−3 подходах и более. И, как мне кажется, почти у всех есть отдельно отведенное время на учебу в году. Вузовское же образование — конечно. Закончившись (даже в прошлом веке) высшее психологическое образование не требует переподтверждения или продолжения.
__________________
Важно, что на данный момент в России так и не принят закон об оказании психологической помощи, который мог бы законодательно закрепить за человеком, оказывающим психологическую помощь, обязательным условием иметь высшее психологическое образование.".
