КАК ОТВЕЧАТЬ ХЕЙТЕРАМ НАРРАТИВНО

Стефания Чиканова: Дина, спасибо, это очень отвечает тому, что я сейчас собралась рассказать про три публичные персоны, которые стали моими героями для разбора авторской позиции. Они, как и Валерия, блогеры или люди, у которых свои подкасты, свое публичное предъявление. Но я считаю, что необязательно быть или даже хотеть быть многотысячным блогером с огромным охватом аудитории, работать блогером fulltime, чтобы на самом деле уточнить эту позицию. Дина сказала о том, что она опирается на существование своего мира и сосуществование рядом с этим миром позиции другого человека, его опыта или его бытия, и именно за счет того, что существует признание этого другого, укрепляет опору самопризнания.
Озвучу деконструирующий вопрос к комментарию, который можно было бы задать, в том числе, по поводу жены дипломата.

— Вы не могли бы рассказать мне о каком-то вашем жизненном опыте, который привел вас к формулированию подобного мнения, чтобы я в результате этого могла понять, подходит оно мне или нет?

Что мне здесь кажется ценным и авторским — то, о чем сказала Дина — формулирование вопроса ПОЧЕМУ с интересом к чужому миру: что привело вас, какой опыт, какие ваши убеждения, вера, ценности, надежды, упования, мечты, что важное для вас воплощают эти интеллигентные люди, что написано у них в шапке профиля, как человек описывает себя и давание места этому без желания исправить, унифицировать и гармонизировать чужой опыт.

Мне кажется, здесь нет логики дебатов, где нужно одну сторону точно обратить в свою веру, пригласить, убедить, помирить. Нет, здесь каждый остается на своем. Но есть обратное любопытство: вы пришли ко мне с некоторым заявлением о том, что вам кажется, стоило бы сделать еще что-то — почему? Что вдохновило вас на этот вопрос? Что побудило вас оставить этот комментарий? Что в вас такого затронулось, что вам это стало важно?

Инна Нестерова: Можно мое опасение добавить? Как будто бы есть опасение, что подобного рода вопросы на деконструкцию, про которую я говорила, тоже могут выглядеть некоторым инструментом демонстрации своего превосходства — слишком умный, слишком интеллигентный. Я за эти вопросы, но мне кажется, их надо упрощать в миллион раз, то есть делать их прямо очень понятными и простыми. Мне кажется, в англоговорящей среде подобные вопросы выглядят менее болезненно что ли, чем в русскоговорящем пространстве. Поэтому мне кажется, здесь тоже нужно быть аккуратным с интеллектуализацией своей подачи, потому что это как будто бы может их еще больше разозлить, как будто ты еще больше в НАД-позицией.

Стефания Чиканова: Действительно очень валидный point, действительно это может разозлить. Но на меня все-таки влияет идея, что я не несу ответственность за реакцию других. Да, это можно сделать, если на меня влияет идея, что я хочу установить более равные отношения на территории другого человека по его формату, то есть я прямо сознательно приняла решение пойти ему навстречу, он мне симпатичен, или я даю ему аванс этой симпатии.

Но если это человек для меня no name, я его вижу в своих личных сообщениях в первый раз, я буду говорить на своем языке. Это мудреный язык, иногда очень элитарный, но он волен не отвечать и удалиться. Тоже вопрос авторского нюансирования — как нам подходит, где мы пойдем навстречу, где проявим больше человечности или желания быть равными, или где мы останемся в абсолютно немодерируемой версии своей речи в чате, например.

Ей приходят в личку комментарии: «Таких как ты нужно стерилизовать», «Такие как ты портят генофонд, вас вообще нужно изолировать, вы уроды» и т.д. В ее случае она делает из этого conversation прямо про человечность.

Если Дилану просто интересно понять, из какой позиции приходит другой человек, и увидеть, что этот соседний мир возможен, что не я должен принять другую точку зрения и пересмотреть себя, а что просто есть место одному, есть место другому, и мы можем встретиться не только на территории. Этот hateful speech, вброс в наше бытие, что мы делаем что-то неправильно, может оказаться приглашением к разговору о том, что какие-то ценности между нами общие есть и на чем-то мы сталкиваемся.

Но Рейн Дав заходит еще дальше. Она просто публикует в своем Инстаграме скриншоты частной переписки с этими людьми, зачеркнув имя того, кто писал. Человеку, который говорит: «Сдохни» или еще что-то, она отвечает с позиции супер-предания ему человеческой ценности: «Я вас вижу, надеюсь, что у вас все будет хорошо, надеюсь, что у вас есть укрытие, дом, еда». Обычно люди теряются, потому что это крайне некомфортная реакция. Хочется задеть человека, но он при этом не только не задевается, а возвращается с какой-то очень интенсивной уязвимостью и человечностью в ответ.

Авторская позиция в случае Дилана — это искренний интерес к другому и к тому, что его сподвигает, какая тревога, какое беспокойство заставляет его писать этот комментарий, чтобы понять, что за мир, в котором он живет, что за Америка, что за сообщество, что за страхи стоят за этим человеком.

Рейн Дав стремится к тому, чтобы придать ценность каждому существу, и она, по-моему, феноменально, так еще никто не делал, выражает ценность разделенной человечности даже с людьми, которые пишут жестокие, гнусные вещи. Она не переманивает их в лагерь, она их валидирует таким интенсивным образом, потому что это ее ценность, что просто это обескураживает.

Что касается Арины, она недавно рассказала в одном из недавних постов в Телеграм, что к ней часто приходят люди из двух категорий. Для нее из ее авторской позиции объяснять, толковать, как-то знакомить людей со своей позицией она готова, только когда это действительно уважительное непонимание, что человек просто не знаком с этим, или его вкус иной, но он не нападает и не приходит с «Вы неправильно живете». Когда есть «Вы неправильно живете», для нее это ясный сигнал для того, чтобы не продолжать разговор.

Я перечислила три истории, которые просто впечатлили меня, в качестве миснейминга. Я не действую как эти герои все время, но в случае с критикой, когда меня что-то действительно трогает, я думаю об этих людях и о том, как мне из меня сейчас (включая уровень энергии, мои силы и вообще весь контекст, в котором я нахожусь, включая самые главные мои ценности) и что важного я должна защитить. Возможно, свою энергию, а возможно — человеческий connection. Мое любопытство здесь, готовность задавать неожиданные вопросы или отвечать из нестандартной, не защищающейся позиции может меня привести в интересные места.

Мне бы хотелось спросить у вас, в какой момент ответа или реакции, или даже если это не случившаяся реакция, а просто предпочитаемая реакция, вы ощущали себя в значительной степени в авторской позиции? Чувствовали, что так отвечает на такой комментарий именно такой человек как я?

Валерия Агапова: Мне как раз близок третий вариант. Если общение идет вежливо, для меня лично вообще нет никакой проблемы объяснить позицию, прояснить ее, ответить на огромное количество вопросов. Мне с вежливостью, как кажется, все понятно, по крайней мере для меня это комфортно и не вызывает негативных чувств, скорее, наоборот. Это прекрасно и замечательно, что есть разные позиции, но можно их прожить вежливо, нет в этом проблемы.

Но даже если комментарий не очень вежливый, но написан с юмором, мне это помогает тоже ответить с юмором. Это для меня способ connect, потому что ранее озвученная позиция про то, что есть другой мир, мне совершенно не доступна в том плане, что я не могу искренней в нем быть. Мне непонятно, почему этот мир пришел в мой мир и начинает транслировать неприятное. Если этот мир где-то еще есть — замечательно. Но то, что он практически у меня дома, для меня это очень дискомфортно.

Другое дело, когда это вежливо и с юмором. Просто сейчас когда вас слушала, поняла, что для меня юмор — это такой способ действительно иметь коммуникацию с человеком, даже если он выражается для меня в совершенно дискомфортных для меня категориях. Это хоть что-то общее, что может нас хоть как-то объединить.

И наверное, я домыслила, что этого общего гораздо больше — ведь зачем-то он приходит именно в наши блоги, зачем-то же он это делает, наверное, что-то ему резонирует. Но на то, чтобы искать это общее, у меня точно пока нет ни желания, ни стремления, ни времени даже, не знаю, как обозначить. Это звучит для меня как слишком далекая ценность. Она, наверное, где-то есть, это так, и что-то прекрасное в каждом есть, это абсолютно точно. Иначе, мне кажется, мы бы тут не встречались и не были бы психологами, если бы так, наверное, все не считали. Но искать это, мне кажется, так долго, очень сложная задача.

Стефания Чиканова: Здесь есть очень важный нюанс. Наша профессия подразумевает ценность человеческой жизни, может для многих значить довольно много, но люди, которые пришли к нам, я имею в виду как читатели или комментаторы, не являются людьми, с которыми мы работаем, с которыми мы в терапевтических отношениях находимся или в каком-то контакте.

Мне очень откликнулось, что вы сказали про метафору дома. Очень многие люди в моем опыте, в том числе мои собеседники, также любят говорить о своих личных профилях, о своих страницах, о местах, где они пишут, как о квартире или доме, куда открыт вход. В закрытый профиль не явиться без приглашения, как в закрытый дом приходят только по приглашению. Но открытый профиль демонстрирует открытость миру, готовность быть подсвеченным — это приглашение к себе в гости, на дачу, на праздник, еще куда-то.

Хамство или поведение, которое может восприниматься, как неподходящее, не предпочитаемое, неуважительное тоже взывает в моменте к нам, как мы отреагируем авторскими образом на это поведение? В этом смысле мне кажется, что в публичной сфере в онлайн есть замечательное преимущество — временная отсрочка. Если к нам действительно физически кто-то приходит домой и ведет себя неподходящим образом, нужно действовать немедленно. Но если кто-то оставил комментарий, у нас есть время.

Были случаи, когда я находила очень ценным для себя просто взять паузу и сутки вообще ничего с этим не делать, просто подумать, кто я в этой ситуации. Моя близкая подруга - тысячный блогер. У которой очень много людей, а чем больше аудитория, тем, как правило, больше обобщённых мнений люди готовы надеть на этого человека. Есть преемственность в его контенте, соответственно, есть ожидания, что он должен делать что-то, что они представили, что он должен. В ее случае, когда она заметила неуважительный комментарий, как ей почувствовалось, но он ее не отпускал в течение трех дней, она пришла к этому человеку в личные сообщения и написала, что чувствует, что «между нами есть какое-то напряжение, мне бы хотелось, чтобы вы прояснили, почему вы так сказали».

Оказалось, что под тем, что прозвучало сильно негативно, прямо обесценивающе, что задело, было непонятым, человек на самом деле имел в виду нечто другое. Такие анекдоты в историческом смысле тоже возникают. Но мне здесь важно обратить внимание на то, что сделала моя подруга в моменте со своим дискомфортом. То, что будут делать люди, никак не поддается контролю. Выходя в это демократическое пространство, из которого может прилететь все, что угодно, надо помнить, что это модерировать и фильтровать.

Но именно момент, где нас что-то задевает или ранит, мне кажется, очень заряжен. Он дает возможность — в некоторых случаях эту возможность приходится отпускать (когда нет энергии, когда приоритеты на чем-то другом) — но в некоторых случаях, когда это действительно касается нападок на что-то, что ценностно важно, и может (или необходимо) быть как-то отвечено.

Например, может быть переписана история о бессилии в момент, когда какую-то ценность для нас задевают и страдает в этот момент что-то очень ценное. Бывает очень важно восстановить каким-то комментарием, который будет корректен, который будет восстанавливать наше ощущение себя, защищающих свой дом, свое пространство.

Анна Бурова: Блог - источник веры в себя, а видимость как способ почувствовать, что я иду вперед, отмечать какие-то важные вехи в профессии

Дина Жужлева: Для меня это не мой дом. Все-таки я отдаю себе отчет, что я лично иду в Фейсбук, потому что мне хочется поговорить с людьми в определенных вопросах. Для меня то, как я буду реагировать на комментарии, очень сильно зависит от того, зачем я написала пост, на который отреагировали в комментариях. Мне, например, очень откликнулась история Валерии про жену дипломата. У меня хроническое заболевание, я состою в чате, мы иногда собираемся в группу и там обсуждаем разные вопросы. Я регулярно пишу про то, что живу в Испании, какая здесь офигенная система медподдержки, описываю подробно, как и через какие этапы проходила и про то, как хорошо себя здесь чувствую. Там ничего особенного нет, просто мои личные истории, если интересно, вот ссылка на страничку.

Делаю я это, прекрасно понимая зачем. Потому что если найдется хоть один человек, который представит себе, что он может совершить этот переход, я ему помогу информацией лично. Я знаю, как ему помочь. Недавно, пару дней назад мне написал мужчина и спросил, что и как, и попросил контакты. Я понимаю, как тяжело людям решиться на такой переезд, и знаю, как это трудно. Про трудности я редко рассказываю. Тем не менее, мне важно подчеркнуть, ради чего проходятся эти трудности. Но я понимаю, что кого-то это бесит. Мне отвечают иногда.

Да, меня любят в этой среде (там, где меньше людей). Там, где больше, конечно, нет какого-то особого ко мне отношения. Но я вполне представляю, как людей это бесит. Они сидят где-нибудь в Томской области, у них просто капец, нет лекарств вообще. Меня настолько бесит эта ситуация, вы не представляете себе. Это просто жесть, уровень бесчеловечности, жестокости просто зашкаливающий. Для меня важно не показать «а я в шоколаде», но некоторые люди это воспримут так. Нет, мне важно показать, что это ненормально. Я жила в этой системе и знаю, что она воспринимается, как нормальная. Но это ненормально. Есть места, где не так. Туда можно переехать. Да, это определенные трудности, и я расскажу, какие, если вы хотите.

Но мне приходится сталкиваться с тем, что люди воспринимают это как хвастовство. В этом случае мне важно, чтобы эта информация до кого-то дошла. Если это мой личный блог и я просто пишу историю из своей жизни, мне важно, чтобы люди откликнулись просто поговорить. Это личная беседа и тут я буду вести себя примерно как я веду себя в личной беседе на вечеринке. Если кто-то мне говорит гадость, я отвечу. Смотря, что скажут — либо я резко отвечу, либо извинюсь и отойду.

Один раз в сообществе у меня была история, когда я написала какой-то текст, который задел коллег. Я очень серьезно обдумала комментарий, чем-то он показался лично мне неадекватным. Но в итоге для меня в тот момент это была игра с нулевой суммой — либо я, либо ты. Я просто лайкнула этот комментарий, и мне было важно это сделать — показать, что я не проигнорировала, а прочитала. Я обдумываю, но не готова сейчас на это ответить развернутой своей собственной историей.

Инна Нестерова: Тоже хочу сказать, что отношусь к блогу не как к дому, а скорее, как к кабинету или рабочему пространству, или даже литературному кружку, где можно собраться, поговорить о том, о чем всем нам важно поговорить. Я люблю рассказать про Фуко, про то, что прочитала интересного, какие-то выжимки привести. То есть у меня блог немножко не в классическом популистском ключе, а скорее, про какие-то идеи. Там практически нет ничего про мою жизнь, больше про идеи и мысли, которые меня беспокоят, о чем я хочу поговорить. Для меня это скорее какой-то разговорный клуб и кружок по интересам, а не дом. Но при этом я хозяйка этого клуба.

Стефания Чиканова: Инна, а как хозяйка этого клуба и как человек, который приглашает поговорить вместе о том, что интересно, есть ли какие-то правила, может быть, гласный или негласный, где-то описанный регламент поведения в комментариях или просто какой-то внутренний критерий, что не ОК, что неприемлемо в вашем пространстве? Что нежелательно или нельзя?

Инна Нестерова: Мат, оскорбления, переход на личности, пожалуй, все. Остальное все можно. Не знаю детально, но есть какой-то закон о СМИ про мат, что нельзя в публичном пространстве материться, а если у блогера больше какого-то числа подписчиков, он подпадает под закон о СМИ. Если там будет мат, это какие-то штрафы. У этого правила есть какая-то законодательная подоплека.

Дина Жужлева: А я наоборот уважаю мат, если он оскорбительный, то это для меня ничем не отличается от оскорбления в нормативной лексике.

Анастасия Сенченко: Мне хочется откликнуться метафорой про дом. У меня прямо ощущение, что я как раз выхожу из дома. Дина сказала, что выходит поделиться. Для меня удивительно сейчас обнаружить, что у меня как раз нет каких-то правил. Это ощущение, что я выхожу. Если на улице ко мне кто-то подойдет и начнет говорить как-то не предпочитаемо, то я буду реагировать на это. Как раз вопрос в том, кто с чем приходит. Но я не иду с табличкой типа «со мной нельзя вот так». Все во взаимодействии происходит. Интересно сейчас об этом задуматься, спасибо, что делитесь.

Стефания Чиканова: Хочется отозваться на Настины слова и продолжить. Из места, из которого я говорю, я выхожу, и выхожу не просто так. Я выхожу поделиться, и это не проход по улице за чашечкой кофе в любимую кофейню с какой-то целью. Это выход в поисках какой-то встречи. Мы еще не затронули такой нюанс — зачем мы вообще пишем. То, что не предпочитаемо, уже нащупали: это комментарии с неправильным деланием, с попыткой поместить человека, например, нас с нашей идентичностью в контекст опыта совсем другого человека, с его представлениями.

Инна Нестерова: Недавно был комментарий в блоге про то, что нравится мой стиль письма. Комментатор отметил, что у блогеров-психологов в основном шаблонные посты с небольшими изменениями, а у меня свой самобытный стиль. Самой мне он кажется недостаточно хорошим и понятным для популярности, слишком сложным. Приятно получить комментарий, что человеку близок мой стиль письма, хоть он и не шаблонный, не популярный и не стандартный, что он хочет меня читать. Приятно чувствовать, что кто-то с тобой разделяет твой индивидуальный стиль.

Мне очень важно было при создании блога именно на это опираться, а не становится миллион пятым блогером-психологом с одними и теми же постами и темами, картинками, фотками и пр., уж тем более экспертным. Хотя конечно не без этого. Не то, чтобы я никогда не впадаю в экспертную позицию, такое тоже бывает, каюсь. Но все равно как-то пытаешься балансировать где-то между, чтобы и от себя не отступать сильно, и где-то, может быть, совсем не уходить в слишком сложные, непонятные или слишком мои личные вещи, которые только мне важны и нужны. Такой комментарий был для меня очень поддерживающим.

Анастасия Сенченко: Хочу ответить на предыдущий вопрос по поводу того, что есть люди, которые забирают что-то, смотрят и не дают отклик. Мне было удивительно, когда пару раз люди смотрели и потом писали прямо простыню: «Настя, несколько месяцев назад я у тебя увидел вот это и потом это превратилось в такую-то историю». Это всегда удивительно, как будто бы человек прошел мимо, а потом прилетела история, как ответ мне. Когда пишешь и нет комментариев, пишешь как будто бы в пустоту, люди мало комментируют.

Мне очень понравился образ, что люди соприкасаются и забирают с собой, но тебе, как автору истории, не сообщают об этом — я это забрал. Эта мысль меня очень греет, что человек даже просто увидев, может быть, и забыв, что увидел у тебя, но это пошло дальше. Твоя идея что-то затронула, ты внес как будто бы что-то. Например, человек увидел stories и фотку в бассейне, записался и начал плавать. Так вносишь вклад в его историю, меня это к метафоре со-авторства перемещает.

Дина Жужлева: Мне нравится еще такая метафора, я про это каждый раз думаю, когда пишу комментарии кому-то. Ведь прийти и написать комментарий — это поднять популярность страницы. Все сейчас это знают. Человек, который выбрал прийти, написать, а еще после этого, возможно, разгорится дискуссия — то ли вы ответили, то ли другие — это же на самом деле вклад в то, что историю, которую вы рассказываете, увидит больше людей. Она будет более насыщенная, подтвержденная, засвидетельствованная.
Анастасия Сенченко: Да, для меня еще написать комментарий — это подумать и сформулировать его. Это тоже труд в некотором смысле. У меня коллега прямо так и пишет: «Комментарий для продвижения».
Валерия Агапова: Тоже очень откликнулось про комментарий для продвижения. Может, грубо прозвучит, но не могу не сказать. У многих блогеров встречала и меня эта мысль веселит — это устоявшаяся идея или поговорка про то, что гавно к деньгам. Что негативный посыл, который люди выражают, впоследствии каким-то странным образом, может, неочевидным, приводит к повышению охвата и, соответственно, стоимости. Это какое-то финансовый резкий скачок, особенно когда была супер-негативная история. Прямо много раз это встречала, сейчас вспомнилось, не могла не поделиться. Это тоже помогающая мысль.

Инна Нестерова: У меня почему-то другое восприятие с сохранениями. Я вижу, что люди сохраняют мои посты, но лайков оставляют мало или не пишут комментарии. Для меня это история, что я как бы нравлюсь, но тайно. У меня есть ощущение, что меня читают, но тайно, не хотят выходить в свет.

Наверное, если человек сохраняет пост (например, я очень редко сохраняю посты), ему что-то прямо откликнулось, раз он сохранил, ему понравилось или какая-то реакция возникла. Но при этом эта реакция для меня остается не идентифицированной. Я вижу, что был какой-то эффект, а какой именно, что, почему, зачем он сохранил, для меня непонятно. У меня почему-то такая реакция — что же вы меня сохраняете, но где же признание? Где оно?

Не хочется уходить в историю, как другие блогеры делают марафоны желаний: «Ребята, есть карма! Сейчас чем больше комментариев, тем больше ваши желания исполнятся! А если вы на мою карту Сбербанка и Тинькова переведете какую-то сумму, то в следующем году у вас точно все будет хорошо. И еще напишите в комментариях, пожалуйста, ваше желание».

Не хочется играть на этой истории про баланс давать/брать, что это очень важно, и я вам столько отдаю, а вы мне тоже должны что-то отдать. Для меня это такой дискурс про взаимоотношения «ты мне, я тебе», который мне кажется не очень рабочим. Для меня кажется более рабочим дискурс про просто отдавать и не ждать, что вы мне комментарии, лайки, репосты и сохранение, пожалуйста. Я тоже делаю в какой-то степени этот блог для себя, потому что мне важно писать. Надо это все как-то поженить.

Анна Бурова: Очень хочется откликнуться на твою историю. Я не очень давно пишу в соцсетях, и для меня это было очень серьезным шагом по преодолению себя. Но я все еще больше на стороне аудитории, потому что сама не часто лайкаю посты и не добавляю в сохраненное. Для меня даже просто увидеть мой текст кажется величайшим вниманием, которое можно оказать. Может быть, я смотрю не с позиции блогера, а с позиции просто подписчика психолога, например, который, может быть, стесняется того, что его заметят, что кто-то узнает, что он это прочитал. Типа он хочет это использовать, но не хочет, чтобы кто-то об этом знал.

Примерно такие мысли мне приходят в голову, почему я сама редко ставлю лайки и пишу комментарии, только если это не в личку ответ на историю. Для меня это самая приятная концепция из существующих. Написать комментарий — это вообще немыслимо — что?! Все будут это видеть, это странно.

Стефания Чиканова: Очень хочется откликнуться на историю, где сохраняют вас, но не демонстрируют это признание. Две истории, которыми поделилась Настя, что люди забирают с собой, но не сообщают, и для нее это про влияние, про внести вклад в чью-то жизнь, и разыграть свою ценность соавторства — жизнь человека как-то шифтанула благодаря прочитанному, и это ценно. Хотя Настя не узнает о том, что человек выразил свой респект. В вашей истории, Инна, где, наоборот, вы получаете тайную валидацию — вас сохраняют, но в своем личном мире, хотя можно было бы и выразить поощрение: «Да, мне нравится, что вы пишите, что вы делаете — вот лайк, спасибо большое».

Анна Бурова: Можешь коротко рассказать, как ты пришла к этой своей ценности, как решила ее провозглашать в блоге?

Стефания Чиканова: Короткий ответ в том, что у меня был бэкграунд как раз присоединиться к чему-то большому в профессиональном контексте. Мне очень было важно найти идентичность, определить себя через одно, а я никак не могла это сделать. Был критический момент, когда я решила, что я себя изнасилую предельно, но стану академиком и философом! Я прекрасно преуспевала в этой нише, дошла до середины магистратуры, мои профессора меня поощряли. Но в тот момент я начала медленно умирать чуть ли физически, была в интенсивном депрессивном эпизоде.

Как масштабное действие в ответ, решила скинуть с себя очень много общих нарративов о том, что значит быть нормальным человеком. На меня очень сильно влияла идея о том, что нормальный человек — это тот, у кого после имени следует его профессия, и эта профессия одна на всю жизнь. И что в ней нужно достигать высот на долгой дистанции 30-40 лет — сколько жизни есть, столько ты этим и занимаешься. Меня это рвало в клочки. Но потом я поняла, что на самом деле мне подходит другая парадигма, где есть очень много подвижности и возможность меняться.