Нарративная мастерская
Нарративная мастерская
Помощь, когда травма не осталась в прошлом
Укрепление историй выживания и сопротивления
Арабское пособие по нарративной терапии
Центр лечения и реабилитации жертв пыток, Рамалла, Палестина
В сотрудничестве с международным фондом Далвич центра
В память о Джамале Дагласе
Проект координировался Шерил Уайт, Хадером Расрасом и Дэвидом Денборо
Перевод пособия был выполнен Нихаей Махмуд Абу-Раян
Перевод на русский язык Полина Хорошилова
Арабское пособие по нарративной терапии
Центр лечения и реабилитации жертв пыток, Рамалла, Палестина
В сотрудничестве с международным фондом Далвич центра
В память о Джамале Дагласе
Проект координировался Шерил Уайт, Хадером Расрасом и Дэвидом Денборо
Перевод пособия был выполнен Нихаей Махмуд Абу-Раян
Перевод на русский язык Полина Хорошилова
Введение
Добро пожаловать в первое арабское пособие по нарративным подходам в терапии, работе с группами и сообществами. В этой публикации описаны несколько ключевых идей и практик нарративной терапии и приведены профессиональные и подробные примеры работы палестинских терапевтов.
История описанной на этих страницах работы уходит корнями в 2005 год, когда было положено начало сотрудничеству между центром лечения и реабилитации жертв пыток[1] (TRC) и международным фондом Далвич центра в Австралии[2] (находящийся в Австралии Далвич центр является одним из родных мест нарративной терапии). С 2005 года это сотрудничество развивалось, укрепляя навыки нарративной работы специалистов TRC посредством регулярных тренингов, супервизий, документирования инициатив терапевтов TRC, поддержки специалистов TRC в становлении преподавателями нарративных подходов и создания этого пособия. В 2009-2011 годах это партнёрство существовало при участии Европейской Комиссии[3].
Теперь терапевты TRC предлагают нарративные тренинги не только в Палестине, но и в других арабоязычных странах. Это пособие было создано для использования в таких тренинговых реалиях; мы надеемся, что оно поможет арабским терапевтам в разных частях света.
Пособие состоит из четырёх частей. Первая описывает расширенный контекст работы нарративных терапевтов центра TRC в Палестине. Вторая рассказывает о некоторых ключевых нарративных терапевтических практиках, иллюстрируя их примерами из работы палестинских терапевтов. В третьей демонстрируется, как нарративные идеи применяются в работе с группами и сообществами. Наконец, четвёртая часть показывает, как психологи TRC стараются создать возможности для диалогов на очень сложные темы.
Доктор Махмуд Сехвейл
TRC
Шерил Уайт
Международный фонд Далвич Центра
История описанной на этих страницах работы уходит корнями в 2005 год, когда было положено начало сотрудничеству между центром лечения и реабилитации жертв пыток[1] (TRC) и международным фондом Далвич центра в Австралии[2] (находящийся в Австралии Далвич центр является одним из родных мест нарративной терапии). С 2005 года это сотрудничество развивалось, укрепляя навыки нарративной работы специалистов TRC посредством регулярных тренингов, супервизий, документирования инициатив терапевтов TRC, поддержки специалистов TRC в становлении преподавателями нарративных подходов и создания этого пособия. В 2009-2011 годах это партнёрство существовало при участии Европейской Комиссии[3].
Теперь терапевты TRC предлагают нарративные тренинги не только в Палестине, но и в других арабоязычных странах. Это пособие было создано для использования в таких тренинговых реалиях; мы надеемся, что оно поможет арабским терапевтам в разных частях света.
Пособие состоит из четырёх частей. Первая описывает расширенный контекст работы нарративных терапевтов центра TRC в Палестине. Вторая рассказывает о некоторых ключевых нарративных терапевтических практиках, иллюстрируя их примерами из работы палестинских терапевтов. В третьей демонстрируется, как нарративные идеи применяются в работе с группами и сообществами. Наконец, четвёртая часть показывает, как психологи TRC стараются создать возможности для диалогов на очень сложные темы.
Доктор Махмуд Сехвейл
TRC
Шерил Уайт
Международный фонд Далвич Центра
ЧАСТЬ ПЕРВАЯ:
контекст работы палестинских психологов, специализирующихся в области травмы
Наши истины: уникальные знания трёх палестинских психологов
Ваэль, Джамал и Хусам — трое психологов центра лечения и реабилитации жертв пыток в Палестине. Каждый из нас сидел в тюрьме. Мы психологи, но ещё и бывшие заключённые. Сегодня мы решили поговорить о своём опыте и выслушать друг друга в надежде, что это поможет другим. Все палестинские мужчины рискуют рано или поздно оказаться под арестом. Делясь нашим знанием, мы можем помочь друг другу. Иногда опыт заключения высвечивает твои слабые стороны — и тем важнее бывшим заключённым признавать свои достоинства.
Вот множество истин, которые мы знаем:
Вот множество истин, которые мы знаем:
1. Мы знаем, каково это — быть заключёнными
2. Мы знаем, каково это — быть помещёнными в маленькую подземную камеру без света
3. Некоторые из нас знают, каково это — быть подвергнутыми пытке «шабах»
4. Мы знаем, каково это — когда тебя называют по номеру, не по имени
5. Мы знаем, как сильно мы нуждались в семье и друзьях, когда находились в тюрьме
6. Мы знаем, каково это, когда другие пытаются уничтожить нас и наше желание жить
7. Мы знаем, каково это, когда тебя загоняют в угол
8. Мы знаем, каково это, когда другие говорят нам, что мы лжецы. Нам знаком этот вызов: сохранить свою правду вопреки всем их усилиям в попытке заставить тебя усомниться; сохранить, когда 12 человек вокруг тебя следят за каждым твоим жестом и движением, когда детекторы лжи постоянно показывают, что ты врёшь. Нам знаком этот вызов: сохранить свою правду.
9. Мы знаем, насколько ужасными могут быть эти ситуации
10. И мы знаем, как восстановить свои жизни
Это ценные знания. Этот ценные истины. Мы используем это знание сейчас. Мы используем его, оказывая помощь бывшим заключённым.
Если другие бывшие заключённые знают, что мы были в тюрьме, они чувствуют себя спокойнее. Они видят, как мы восстановили свои жизни, и у них появляется надежда. И мы тоже надеемся вместе с ними — ведь мы знаем, что смогли пройти через тяжелейшие времена, времена, в которых они теперь живут. Мы знаем, что они справились с пребыванием в тюрьме благодаря своим уникальным умениям, и говорим об этом с ними.
Один из нас сказал: «В заключении я использовал свои психологические навыки для помощи соседу по камере. У него была эпилепсия, и я поддерживал его». Как мы смеялись после ответной реплики исполнительного директора TRC «Мы заплатим тебе сверхурочные».
Это наши истины. Истины из Палестины. Мы используем свои знания для помощи другим. Пожалуйста, поделитесь нашими истинами с остальным миром.
Если другие бывшие заключённые знают, что мы были в тюрьме, они чувствуют себя спокойнее. Они видят, как мы восстановили свои жизни, и у них появляется надежда. И мы тоже надеемся вместе с ними — ведь мы знаем, что смогли пройти через тяжелейшие времена, времена, в которых они теперь живут. Мы знаем, что они справились с пребыванием в тюрьме благодаря своим уникальным умениям, и говорим об этом с ними.
Один из нас сказал: «В заключении я использовал свои психологические навыки для помощи соседу по камере. У него была эпилепсия, и я поддерживал его». Как мы смеялись после ответной реплики исполнительного директора TRC «Мы заплатим тебе сверхурочные».
Это наши истины. Истины из Палестины. Мы используем свои знания для помощи другим. Пожалуйста, поделитесь нашими истинами с остальным миром.
Когда травма продолжается:
палестинский взгляд на помощь пережившим травмы и пытки
Доктор Махмуд Сехвейл
(Исполнительный директор TRC)
(Исполнительный директор TRC)
Идея центра лечения и реабилитации жертв пыток (TRC) появилась благодаря моему опыту посещения тюрем. Я десять лет работал консультантом-психиатром в психиатрической больнице Вифлеема и посещал палестинских заключённых в израильских тюрьмах. Я совершил 360 визитов. Каждый раз я приходил в тюрьму со словами, что это последний. Но этого никогда не происходило. В израильских тюрьмах до 1999 года не было закона или распоряжений, запрещающих пытки, а физическое и психологическое насилие продолжается до сих пор, особенно при проведении допросов.
Во время визитов в тюрьмы я заметил, что многие палестинские заключённые после пыток страдали от долговременных негативных последствий. Я также заметил, что бывшие заключённые после освобождения не обращались за помощью. Обычные службы не обладали навыками помощи, соответствующей их опыту, а царящая там атмосфера скорее напоминала бывшим заключённым об условиях, в которых с ними плохо обращались. Так в 1997 году, при помощи правозащитной организации, появился этот центр.
Контекст нашей работы отличается от работы с травмой в центрах многих других стран. То, с чем сталкиваются наши люди, нельзя отнести к «Посттравматическому стрессовому расстройству» (ПТСР). Наша травма не относится к прошлому, она не «пост», она длится. Мы имеем дело с тем, что называем длящееся травматическое стрессовое расстройство (ДТСР). Более 80% наших клиентов страдают от множественных травм. И восстановление происходит не от одного акта травматизации. Со многими индивидами и семьями регулярно, если не ежедневно, происходят события, напоминающие им о прошлых травмах. Это серьёзно влияет на то, какие психологические услуги им нужны. Иногда другие страны предлагают нам тренинги по ПТСР, но мы стараемся объяснить, что нам нужно развить собственный путь помощи, с учётом конкретных обстоятельств, в которых мы находимся. Когда на повседневной основе на вашу землю вторгаются войска, по ночам раздаются выстрелы и уничтожаются дома, когда закрываются блокпосты и совершается насилие, когда вы не можете навестить членов семьи, живущих в других палестинских городах и деревнях, это травматические события, которые не заканчиваются. И нам нужно найти способы помощи людям и семьям, продолжающим жить в оккупации во время нашей с ними работы.
Как организация, мы работаем с людьми, пережившими заключение, и семьями, чьи близкие были убиты или получили травмы. Мы помогаем семьям, столкнувшимся со сложностями в отношениях друг с другом, вплоть до насилия внутри семьи. Это одна половина нашей работы: помогающими методами работать с теми, кто пережил пытки и травмы. Вторая — предотвращение дальнейшего насилия над правами человека. Через обучение, взаимодействие, использование СМИ и составление документов мы двигаемся к тому, чтобы создать в этом регионе атмосферу уважения и открытости. Мы работаем над созданием палестинской культуры, отрицающей все виды насилия над правами человека, особенно политически мотивированные пытки и насилие. Мы предпринимаем действия в ответ на это насилие и пытки и помогаем каждому, кто с ними столкнулся. Например, мы участвуем в обучении других палестинских организаций в сфере ментального здоровья и проблем по правам человека. Это обучение предоставляется профессионалам в сфере здоровья и участникам палестинских сил безопасности.
Мы продолжаем держаться намерения создать гражданское общество, продвигать демократическую систему, соединять испытывающих отчаяние людей с надеждами и мечтами. Мы продолжаем нашу работу по развитию подхода помощи людям, столкнувшимся с нарушением их прав и продолжающих жить в травматических обстоятельствах и сталкиваться со сложными событиями, возвращающими к жизни ситуации, чувства и мысли из прошлого.
Во время визитов в тюрьмы я заметил, что многие палестинские заключённые после пыток страдали от долговременных негативных последствий. Я также заметил, что бывшие заключённые после освобождения не обращались за помощью. Обычные службы не обладали навыками помощи, соответствующей их опыту, а царящая там атмосфера скорее напоминала бывшим заключённым об условиях, в которых с ними плохо обращались. Так в 1997 году, при помощи правозащитной организации, появился этот центр.
Контекст нашей работы отличается от работы с травмой в центрах многих других стран. То, с чем сталкиваются наши люди, нельзя отнести к «Посттравматическому стрессовому расстройству» (ПТСР). Наша травма не относится к прошлому, она не «пост», она длится. Мы имеем дело с тем, что называем длящееся травматическое стрессовое расстройство (ДТСР). Более 80% наших клиентов страдают от множественных травм. И восстановление происходит не от одного акта травматизации. Со многими индивидами и семьями регулярно, если не ежедневно, происходят события, напоминающие им о прошлых травмах. Это серьёзно влияет на то, какие психологические услуги им нужны. Иногда другие страны предлагают нам тренинги по ПТСР, но мы стараемся объяснить, что нам нужно развить собственный путь помощи, с учётом конкретных обстоятельств, в которых мы находимся. Когда на повседневной основе на вашу землю вторгаются войска, по ночам раздаются выстрелы и уничтожаются дома, когда закрываются блокпосты и совершается насилие, когда вы не можете навестить членов семьи, живущих в других палестинских городах и деревнях, это травматические события, которые не заканчиваются. И нам нужно найти способы помощи людям и семьям, продолжающим жить в оккупации во время нашей с ними работы.
Как организация, мы работаем с людьми, пережившими заключение, и семьями, чьи близкие были убиты или получили травмы. Мы помогаем семьям, столкнувшимся со сложностями в отношениях друг с другом, вплоть до насилия внутри семьи. Это одна половина нашей работы: помогающими методами работать с теми, кто пережил пытки и травмы. Вторая — предотвращение дальнейшего насилия над правами человека. Через обучение, взаимодействие, использование СМИ и составление документов мы двигаемся к тому, чтобы создать в этом регионе атмосферу уважения и открытости. Мы работаем над созданием палестинской культуры, отрицающей все виды насилия над правами человека, особенно политически мотивированные пытки и насилие. Мы предпринимаем действия в ответ на это насилие и пытки и помогаем каждому, кто с ними столкнулся. Например, мы участвуем в обучении других палестинских организаций в сфере ментального здоровья и проблем по правам человека. Это обучение предоставляется профессионалам в сфере здоровья и участникам палестинских сил безопасности.
Мы продолжаем держаться намерения создать гражданское общество, продвигать демократическую систему, соединять испытывающих отчаяние людей с надеждами и мечтами. Мы продолжаем нашу работу по развитию подхода помощи людям, столкнувшимся с нарушением их прав и продолжающих жить в травматических обстоятельствах и сталкиваться со сложными событиями, возвращающими к жизни ситуации, чувства и мысли из прошлого.
Связи между исцелением, психотерапией и правами человека
Хадер Расрас
(Исполнительный директор TRC)
(Исполнительный директор TRC)
В своей работе мы очень заинтересованы во взаимосвязях между исцелением, психотерапией и правами человека. Изначально я был активистом по правам человека и сейчас, помимо работы психологом, я очень заинтересован в правах человека и демократии. Мы постоянно делаем акцент на потребности в уважении к правам человека. Наша консультационная и психологическая работа не отделены от защиты прав человека в этом регионе. Они целиком и полностью связаны друг с другом. Конечно, когда мы требуем уважения к правам человека, мы требуем этого не только по отношению к правам палестинских людей. Права человека принадлежат каждому. Я очень сочувствую всем невинным людям, убитым по обе стороны и тем, чьи попытки жить нормальную жизнь оказались разрушены травмой и насилием.
Предлагая помощь и психотерапию, мы также стараемся заметить вклад самих людей в защиту прав других. Это могут быть примеры поведения в их собственной семье. Они могут проявляться в совсем маленьких комментариях, уточнениях, но любой пример уважения к правам других мы стараемся заметить и признать. Это становится точкой входа в другие истории идентичности, истории ценностей и истории влиятельности. Это также становится способом связи их небольших вкладов с небольшими вкладами других людей. Я верю, что все мы делаем вклад в права других людей и в их защиту.
В любой работе с другими людьми нам важно убедиться, что о них заботятся. Вторая цель — предотвратить их становление источниками насилия. Когда мужчины или женщины сталкиваются с насилием, заключением или политическим насилием, мы хотим сделать всё возможное, чтобы они не принесли его в свои семьи. Стремление предотвратить виктимизацию детей — одна из наших ключевых целей.
Предлагая помощь и психотерапию, мы также стараемся заметить вклад самих людей в защиту прав других. Это могут быть примеры поведения в их собственной семье. Они могут проявляться в совсем маленьких комментариях, уточнениях, но любой пример уважения к правам других мы стараемся заметить и признать. Это становится точкой входа в другие истории идентичности, истории ценностей и истории влиятельности. Это также становится способом связи их небольших вкладов с небольшими вкладами других людей. Я верю, что все мы делаем вклад в права других людей и в их защиту.
В любой работе с другими людьми нам важно убедиться, что о них заботятся. Вторая цель — предотвратить их становление источниками насилия. Когда мужчины или женщины сталкиваются с насилием, заключением или политическим насилием, мы хотим сделать всё возможное, чтобы они не принесли его в свои семьи. Стремление предотвратить виктимизацию детей — одна из наших ключевых целей.
Здесь появляется и более широкий вопрос, имеющий отношение к возмездию. Мы стараемся создать пространство для понимания, что если тебя подверг пыткам один представитель нации, это не отражает идентичность всей нации. Я считаю своей моральной ответственностью создавать для любой жертвы насилия или жестокости пространство, в котором можно было бы признать, что другие люди также страдают от кризиса в этом регионе, что другие тоже сталкиваются со своими травмами. Если мы хотим, чтобы другие люди признавали нашу боль и наши травмы, мы должны быть достаточно смелыми и мудрыми, чтобы признавать травмы других. Мы всегда осознанно следим за тем, чтобы наша работа не поддерживала философию возмездия.
Мы проводим чёткие различия между возмездием и поиском справедливости. Очень важно, чтобы люди, столкнувшиеся с насилием или жестокостью, могли бы искать ту или иную форму возмещения, справедливости, огласки и признания причинённого им ужасающего вреда. Справедливость может оказывать мощный целительный эффект, но при этом о ней не так часто говорят в психологическом поле. Когда люди чувствовали себя беспомощными и не способными предотвратить происходящее с ними или их близкими насилие, желание восстановить справедливость может быть очень сильным. К сожалению, мы крайне редко находимся в позиции, позволяющей нам привлечь к ответственности конкретного преступника. Но мы стремимся предоставлять людям возможности документировать их переживания. Мы стараемся собирать группы для признания того, с чем они столкнулись. Мы ищем пространство, в котором можно было бы говорить об исцелении и справедливости, а не о возмездии и продолжении насилия.
Мы заинтересованы в разговорах с другими людьми о взаимосвязях между исцелением, психотерапией и правами человека. Один из способов создания таких связей — использование практик нарративной терапии.
Мы проводим чёткие различия между возмездием и поиском справедливости. Очень важно, чтобы люди, столкнувшиеся с насилием или жестокостью, могли бы искать ту или иную форму возмещения, справедливости, огласки и признания причинённого им ужасающего вреда. Справедливость может оказывать мощный целительный эффект, но при этом о ней не так часто говорят в психологическом поле. Когда люди чувствовали себя беспомощными и не способными предотвратить происходящее с ними или их близкими насилие, желание восстановить справедливость может быть очень сильным. К сожалению, мы крайне редко находимся в позиции, позволяющей нам привлечь к ответственности конкретного преступника. Но мы стремимся предоставлять людям возможности документировать их переживания. Мы стараемся собирать группы для признания того, с чем они столкнулись. Мы ищем пространство, в котором можно было бы говорить об исцелении и справедливости, а не о возмездии и продолжении насилия.
Мы заинтересованы в разговорах с другими людьми о взаимосвязях между исцелением, психотерапией и правами человека. Один из способов создания таких связей — использование практик нарративной терапии.
Исцеление и справедливость: права авторства
Когда мы переживаем серьёзную травму и несправедливость, такие, как заключение, пытки, потерю близких, насилие и / или другие нарушения человеческих прав, это может сильно повлиять на наши жизни. Как описывает Хадер Расрас (2005):
Когда к консультантам, психологам и / или терапевтам обращаются люди, столкнувшиеся со множественным нарушением прав, жизненно важно учитывать их «права» в том, как говорится об их жизнях.
Поскольку испытываемые людьми сложности являются следствием травмы, несправедливости и нарушения человеческих прав, нарративная терапия в работе с травмой всерьёз учитывает «права человека на авторство».
Нарративная терапия защищает права человека называть собственные переживания, определять собственные проблемы, ценить свои навыки выживания и сопротивления, исследовать, как его отношения, история и культура могут сделать вклад в восстановление жизни от последствий травмы.
«Пытки могут лишить человека надежды, оставить его сломленным и бездеятельным. Иногда в одиночном заключении люди теряют веру, чувство собственной влиятельности, они ощущают себя слабыми и опозоренными. Более того, если человека держали в клетке и обращались с ним, как с животным, человек может прийти к мысли, что он действительно практически животное» (p.58)
Когда к консультантам, психологам и / или терапевтам обращаются люди, столкнувшиеся со множественным нарушением прав, жизненно важно учитывать их «права» в том, как говорится об их жизнях.
Поскольку испытываемые людьми сложности являются следствием травмы, несправедливости и нарушения человеческих прав, нарративная терапия в работе с травмой всерьёз учитывает «права человека на авторство».
Нарративная терапия защищает права человека называть собственные переживания, определять собственные проблемы, ценить свои навыки выживания и сопротивления, исследовать, как его отношения, история и культура могут сделать вклад в восстановление жизни от последствий травмы.
Нарративная хартия прав авторства
Статья 1 — У каждого есть право своими словами и терминами называть свои переживания и проблемы.
Статья 2 — У каждого есть право на то, чтобы его жизнь рассматривалась в с учётом пережитых им событий и с учётом его отношений с другими.
Статья 3 —
У каждого есть право на участие значимых для него людей в восстановлении жизни от последствий травмы.
Статья 4 — У каждого есть право освободиться от размещения вызванных травмой и несправедливостью проблем внутри него, как будто с ним что-то так. Человек — не проблема, проблема — это проблема.
Статья 5 — У каждого есть право на признание его ответов на травму. Никто не проживает травму пассивно. Люди всегда отвечают. Люди всегда протестуют против несправедливости.
Статья 6 — У каждого есть право на то, чтобы к его навыкам выживания и сопротивления относились с уважением, чтобы их ценили и признавали.
Статья 7 —
У каждого есть право понимать и чувствовать, что его знания, полученные при столкновении со сложностями, могут сделать вклад в жизни других людей, оказавшихся в похожей ситуации
Статья 2 — У каждого есть право на то, чтобы его жизнь рассматривалась в с учётом пережитых им событий и с учётом его отношений с другими.
Статья 3 —
У каждого есть право на участие значимых для него людей в восстановлении жизни от последствий травмы.
Статья 4 — У каждого есть право освободиться от размещения вызванных травмой и несправедливостью проблем внутри него, как будто с ним что-то так. Человек — не проблема, проблема — это проблема.
Статья 5 — У каждого есть право на признание его ответов на травму. Никто не проживает травму пассивно. Люди всегда отвечают. Люди всегда протестуют против несправедливости.
Статья 6 — У каждого есть право на то, чтобы к его навыкам выживания и сопротивления относились с уважением, чтобы их ценили и признавали.
Статья 7 —
У каждого есть право понимать и чувствовать, что его знания, полученные при столкновении со сложностями, могут сделать вклад в жизни других людей, оказавшихся в похожей ситуации
Нарративная хартия прав авторства была разработана Дэвидом Денборо во время визита в центр лечения и реабилитации жертв пыток в Рамалле
ЧАСТЬ ВТОРАЯ:
практики нарративной терапии
Этот раздел посвящён семи разным ключевым картам нарративной терапии
Человек — не проблема. Экстернализация проблем.
Человек — не проблема. Экстернализация проблем.
Нарративная терапия помогает людям определять свои проблемы с использованием собственных названий и языка. Она также нацелена на то, чтобы проблемы не размещались внутри самих людей. Этот процесс называется «экстернализация проблем». Когда люди сталкиваются с нарушением прав, особенно важно проследить, чтобы их сложности не были размещены внутри них.
Одна из целей эстернализации — создать для человека возможность почувствовать свою идентичность как не определяемую проблемой. Проблема становится проблемой, не самим человеком. Она перестаёт нести в себе «правду» об идентичности человека, и через это оказываются более заметными другие способы разрешения сложностей. Экстернализующие разговоры повышают чувство влиятельности, снижают стыд и вину, позволяют во взаимодействии уменьшать степень влиятельности проблемы.
Чтобы помочь терапевтам в проведении экстернализации проблемы, Майкл Уайт разработал карту. Она называется «карта определения позиции», потому что позволяет людям занять позицию по отношению к своей проблеме. Эта «карта» состоит из четырёх частей:
Чтобы помочь терапевтам в проведении экстернализации проблемы, Майкл Уайт разработал карту. Она называется «карта определения позиции», потому что позволяет людям занять позицию по отношению к своей проблеме. Эта «карта» состоит из четырёх частей:
1. Называние проблемы
Терапевт с человеком ищут приближённое к опыту и конкретное описание проблемы. Определение в словах самого человека.
2. Исследование влияний и последствий проблемы
Терапевт расспрашивает о последствиях и влияниях проблемы на разные аспекты жизни и отношений человека
Терапевт с человеком ищут приближённое к опыту и конкретное описание проблемы. Определение в словах самого человека.
2. Исследование влияний и последствий проблемы
Терапевт расспрашивает о последствиях и влияниях проблемы на разные аспекты жизни и отношений человека
3. Оценка последствий проблемы
Терапевт приглашает человека занять позицию по отношению к проблеме. Эта проблема помогает ему в жизни, мешает или и то, и другое?
4. Обоснование оценки
Терапевт просит человека объяснить или обосновать оценку — почему проблема помогает или мешает? Это позволяет человеку начать говорить о своих ценностях, убеждениях, надеждах, мечтах, принципах и целях.
Терапевт приглашает человека занять позицию по отношению к проблеме. Эта проблема помогает ему в жизни, мешает или и то, и другое?
4. Обоснование оценки
Терапевт просит человека объяснить или обосновать оценку — почему проблема помогает или мешает? Это позволяет человеку начать говорить о своих ценностях, убеждениях, надеждах, мечтах, принципах и целях.
Есть множество разных способов проведения экстернализирующих разговоров и использования карты. Здесь мы приводим пример работы Сахар Мохаммед с молодой девушкой, Гадир.
Гадир Назааль 23 года, она живёт рядом с городом Дженин в Палестине. Не замужем, учится в Еврейском университете в Иерусалиме. Живёт в доме, принадлежащем их семье. Четвёртый ребёнок, у неё трое братьев и сестёр. В 17 лет Гадир столкнулась с шоком от смерти матери, долгое время сражавшейся с раком печени. Спустя два года пережила психологическую травму из-за убийства оккупационными войсками её 21-летнего брата Махмуда. Когда Гадир впервые пришла к консультанту, ей был 21 год, и она чувствовала, «что в мире не осталось ничего, ради чего стоило бы жить».
Психиатр поставил Гадир диагноз «расстройство настроения — рекуррентная депрессия», а психологические тесты показали, что она страдала от «умеренно тяжёлой депрессии».
Дальше приводится расшифровка разговора с нарративным терапевтом Сахар Мохаммед.
— Не могла бы ты рассказать, почему пришла поговорить со мной именно сейчас?
Я постоянно думаю о своём мученике-брате и матери. Переживаю, чувствую пустоту внутри. Чувствую, что в мире не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Я живу прошлым, но это не приносит удовлетворения и ранит меня. Я постоянно чувствую утрату, и нет никого, кто бы компенсировал потерю брата. Никто не может заменить его.
— Если бы ты могла дать проблеме имя, как бы ты её назвала?
Боль и отчуждение
— Могла бы ты рассказать больше о том, какие обстоятельства влияют на эти «боль и отчуждение»?
Иногда я оказываюсь в ситуации, которая была бы приятна, будь мой брат по-прежнему со мной; но теперь, после потери, нахождение в этой ситуации становится совсем другим опытом. Например, когда я встречаю друга Махмуда и говорю с ним, как я делала, когда мой брат был со мной, это уже ощущается иначе. Разговор превратился в формальность.
— Что усиливает проблему?
Финансовая ситуация, конечно; при Махмуде я могла поступать, как вздумается. Теперь я не хочу ни у кого просить, даже у моего отца.
— В какой степени «боль и отчуждение» влияют на твои отношения с другими?
Из страха потерять я стараюсь ни к кому не привязываться и не любить. У меня не получается ладить с другими. Одни говорят, что со мной сложно, другим наплевать, им лишь бы только осудить и застыдить.
— В какой степени эта проблема влияет на твоё самовосприятие?
Я чувствую, что приношу беду в жизни других. Стоит мне с кем-то сблизиться — и происходит плохое.
— В какой степени эта проблема повлияла на твои надежды?
Мать и брат хотели, чтобы я продолжала учёбу в университете и выпустилась из университета, как и мои братья и сёстры. Это мотивирует меня учиться.
— Что ты думаешь о последствиях этой проблемы в твоей жизни, они хорошие или плохие?
Иногда боль и отчуждение очень плохи, разрушительны. Однако иногда мысли о брате влияют хорошо, мотивируют меня учиться, улучшать свою жизнь. Я хочу изменить себя и научиться принимать каждого, как это делал мой брат.
Нарративная терапия питает большой интерес к темам или историям в жизни людей. В этой беседе Гадир пришла к называнию проблемы, с которой она столкнулась. Она назвала это не «расстройство настроения» или «депрессия», но «боль и отчуждение». Это экстернализованное определение проблемы и одна из тем или историй её жизни. Терапевт затем расспросила её о влиянии проблемы на жизнь и отношения девушки. Когда терапевт уточнила, как проблема влияет на её надежды, появилась вторая тема, касающаяся желания Гадир учиться и улучшать свою жизнь. На это можно посмотреть как на открытие точку входа во вторую историю или линию повествования. Позже мы вернёмся к этому примеру.
В работе с детьми иногда помогает просьба экстернализировать проблему через рисунок. Следующая картина была нарисована 11летней Мерриам (псевдоним) во время нарративных сессий с Нихаей Абу-Раян
Гадир: Экстернализируя «боль и отчуждение»
Гадир Назааль 23 года, она живёт рядом с городом Дженин в Палестине. Не замужем, учится в Еврейском университете в Иерусалиме. Живёт в доме, принадлежащем их семье. Четвёртый ребёнок, у неё трое братьев и сестёр. В 17 лет Гадир столкнулась с шоком от смерти матери, долгое время сражавшейся с раком печени. Спустя два года пережила психологическую травму из-за убийства оккупационными войсками её 21-летнего брата Махмуда. Когда Гадир впервые пришла к консультанту, ей был 21 год, и она чувствовала, «что в мире не осталось ничего, ради чего стоило бы жить».
Психиатр поставил Гадир диагноз «расстройство настроения — рекуррентная депрессия», а психологические тесты показали, что она страдала от «умеренно тяжёлой депрессии».
Дальше приводится расшифровка разговора с нарративным терапевтом Сахар Мохаммед.
— Не могла бы ты рассказать, почему пришла поговорить со мной именно сейчас?
Я постоянно думаю о своём мученике-брате и матери. Переживаю, чувствую пустоту внутри. Чувствую, что в мире не осталось ничего, ради чего стоило бы жить. Я живу прошлым, но это не приносит удовлетворения и ранит меня. Я постоянно чувствую утрату, и нет никого, кто бы компенсировал потерю брата. Никто не может заменить его.
— Если бы ты могла дать проблеме имя, как бы ты её назвала?
Боль и отчуждение
— Могла бы ты рассказать больше о том, какие обстоятельства влияют на эти «боль и отчуждение»?
Иногда я оказываюсь в ситуации, которая была бы приятна, будь мой брат по-прежнему со мной; но теперь, после потери, нахождение в этой ситуации становится совсем другим опытом. Например, когда я встречаю друга Махмуда и говорю с ним, как я делала, когда мой брат был со мной, это уже ощущается иначе. Разговор превратился в формальность.
— Что усиливает проблему?
Финансовая ситуация, конечно; при Махмуде я могла поступать, как вздумается. Теперь я не хочу ни у кого просить, даже у моего отца.
— В какой степени «боль и отчуждение» влияют на твои отношения с другими?
Из страха потерять я стараюсь ни к кому не привязываться и не любить. У меня не получается ладить с другими. Одни говорят, что со мной сложно, другим наплевать, им лишь бы только осудить и застыдить.
— В какой степени эта проблема влияет на твоё самовосприятие?
Я чувствую, что приношу беду в жизни других. Стоит мне с кем-то сблизиться — и происходит плохое.
— В какой степени эта проблема повлияла на твои надежды?
Мать и брат хотели, чтобы я продолжала учёбу в университете и выпустилась из университета, как и мои братья и сёстры. Это мотивирует меня учиться.
— Что ты думаешь о последствиях этой проблемы в твоей жизни, они хорошие или плохие?
Иногда боль и отчуждение очень плохи, разрушительны. Однако иногда мысли о брате влияют хорошо, мотивируют меня учиться, улучшать свою жизнь. Я хочу изменить себя и научиться принимать каждого, как это делал мой брат.
Нарративная терапия питает большой интерес к темам или историям в жизни людей. В этой беседе Гадир пришла к называнию проблемы, с которой она столкнулась. Она назвала это не «расстройство настроения» или «депрессия», но «боль и отчуждение». Это экстернализованное определение проблемы и одна из тем или историй её жизни. Терапевт затем расспросила её о влиянии проблемы на жизнь и отношения девушки. Когда терапевт уточнила, как проблема влияет на её надежды, появилась вторая тема, касающаяся желания Гадир учиться и улучшать свою жизнь. На это можно посмотреть как на открытие точку входа во вторую историю или линию повествования. Позже мы вернёмся к этому примеру.
В работе с детьми иногда помогает просьба экстернализировать проблему через рисунок. Следующая картина была нарисована 11летней Мерриам (псевдоним) во время нарративных сессий с Нихаей Абу-Раян
Мерриам живёт в деревне на запад от Хеврона, регулярно подвергающегося актам жестокости со стороны оккупационных войск и переселенцев. Слева на рисунке — набросок экстернализированного «Страха». Мерриам так описывала его: «Этот Страх беспокоит меня. Он лишает меня счастья. Он пугает меня. Он хочет сделать меня капризной и заставить перестать заниматься домашней работой. Он делает меня ленивой в школе и несчастливой в жизни». Мерриам также описывала, что Страх вызывал у неё кошмары и не давал спать по ночам.
Когда Нихая спросила Мерриам о некоторых способах, которыми та старалась уменьшить влияние Страха в своей жизни, девочка ответила:
«Я держу свет включённым, держусь ближе к своим братьям или иду в комнату Мамы, чтобы спать рядом с ней. Порой, когда ночные визиты Страха становятся более частыми и сердце начинает биться быстрее, я быстро бегу от него к жене моего дяди Джамиле. Честно, я стараюсь сопротивляться ему (Страху). Я начинаю думать о прекрасных вещах, которые бы заставили «Страх» уйти от меня.
— Можешь рассказать, что это за прекрасные вещи, помогающие тебе оказаться далеко от Страха?
Что-то вроде «я сдам школьные экзамены». Или я говорю Страху: «Я сильнее тебя». Ещё помогает смотреть мультфильмы по телевизору.
— Каким образом?
«Из мультфильма «Три шпиона» я узнала, как сопротивляться и защищать себя. Ещё, когда я смотрю «Том и Джерри», то в какие-то моменты начинаю чувствовать, что Страха не существует. Я чувствую себя сильной девочкой, сильнее, чем Страх.
Справа Мерриам нарисовала «Героиню Мерриам».
Когда Нихая спросила Мерриам о некоторых способах, которыми та старалась уменьшить влияние Страха в своей жизни, девочка ответила:
«Я держу свет включённым, держусь ближе к своим братьям или иду в комнату Мамы, чтобы спать рядом с ней. Порой, когда ночные визиты Страха становятся более частыми и сердце начинает биться быстрее, я быстро бегу от него к жене моего дяди Джамиле. Честно, я стараюсь сопротивляться ему (Страху). Я начинаю думать о прекрасных вещах, которые бы заставили «Страх» уйти от меня.
— Можешь рассказать, что это за прекрасные вещи, помогающие тебе оказаться далеко от Страха?
Что-то вроде «я сдам школьные экзамены». Или я говорю Страху: «Я сильнее тебя». Ещё помогает смотреть мультфильмы по телевизору.
— Каким образом?
«Из мультфильма «Три шпиона» я узнала, как сопротивляться и защищать себя. Ещё, когда я смотрю «Том и Джерри», то в какие-то моменты начинаю чувствовать, что Страха не существует. Я чувствую себя сильной девочкой, сильнее, чем Страх.
Справа Мерриам нарисовала «Героиню Мерриам».
Восстановление авторской позиции в жизни — поиск наших альтернативных историй
Нарративная терапия включает в себя «пересочинение» — поиск и совместное создание альтернативных историй идентичности. Какой бы влиятельной, несправедливой или подавляющей не была ситуация, люди, с которыми мы встречаемся, всегда тем или иным образом отвечают на неё или сопротивляются. Палестинские люди знают это лучше, чем многие другие. Эти ответы или акты сопротивления могут быть едва заметными, но всегда находятся небольшие примеры ситуаций, в которых люди держались за что-то ценное для них, несмотря на несправедливость, травму и/или нарушение их прав.
Наша работа — замечать эти маленькие примеры. В нарративной практике они называются «уникальные эпизоды» или «яркие моменты». Это события, противоречащие проблеме. Следующая задача — связать «уникальные эпизоды» в альтернативные истории. Беседы по восстановлению авторства приглашают людей рассказать нам больше об отвергнутых, оказавшихся в тени, но потенциально значимых событиях в их жизни. Как объясняет Хадер Расрас:
«Может быть важно привлечь внимание к маленьким способам, какими люди могут восстанавливать свои жизни. Они могут заботиться о других членах своей семьи или демонстрировать небольшие акты заботы о себе. Я стараюсь поддержать людей в рассказывании об их опытах, выявлении вещей, которые они сделали, способах, которыми пытались выжить. Вместе мы стремимся создать историю о них как об активных выживших, не пассивных жертвах».
Наша работа — замечать эти маленькие примеры. В нарративной практике они называются «уникальные эпизоды» или «яркие моменты». Это события, противоречащие проблеме. Следующая задача — связать «уникальные эпизоды» в альтернативные истории. Беседы по восстановлению авторства приглашают людей рассказать нам больше об отвергнутых, оказавшихся в тени, но потенциально значимых событиях в их жизни. Как объясняет Хадер Расрас:
«Может быть важно привлечь внимание к маленьким способам, какими люди могут восстанавливать свои жизни. Они могут заботиться о других членах своей семьи или демонстрировать небольшие акты заботы о себе. Я стараюсь поддержать людей в рассказывании об их опытах, выявлении вещей, которые они сделали, способах, которыми пытались выжить. Вместе мы стремимся создать историю о них как об активных выживших, не пассивных жертвах».
Ландшафт действия и ландшафт смысла
Во время разговоров по восстановлению авторства, нарративные терапевты помогают укрепить предпочитаемую историю. Эта предпочитаемая история включает в себя два разных ландшафта: «ландшафт действия» и «ландшафт смысла». Ландшафт действия состоит из:
Истории состоят из серий событий, происходящих с течением времени и связанных сюжетом или темой. Внутри разговоров восстановления авторской позиции мы заинтересованы в событиях, появляющихся в:
Отдалённом прошлом — Недавнем прошлом — Настоящем времени — Ближайшем будущем — Отдалённом будущем
Нарративные терапевты могут расспрашивать о ландшафте действия с помощью таких вопросов:
— Что конкретно ты делал, можешь рассказать подробнее?
— Где ты был, когда это произошло?
— Ты делал что-то, чтобы подготовить себя к этому шагу?
— Кто-то ещё участвовал в этом?
— Кто ещё мог знать, что ты делал это?
На ландшафте идентичности находится то, почему люди делают то, что они делают, и как действия людей отражаются на их идентичности. Мы стремимся услышать, что важно для людей, как люди выбирают присутствовать в мире, об их предпочитаемых идентичностях. И мы исследуем:
На «ландшафте смысла» нарративные терапевты могут задать такие вопросы:
— Что было важным для тебя, когда ты предпринимал этот шаг, осуществлял это действие?
— Что это может сказать о том, что было для тебя ценным?
— Какая цель была для тебя важна в этом?
— Что это говорит о том, во что ты в целом веришь?
— То, что ты смог это сделать, что это говорит о тебе?
В терапевтических беседах могут быть разные стартовые точки для бесед восстановления авторской позиции. Мы можем начать с:
Иногда, когда люди переживают серьёзные трудности, может быть очень сложно понять, чему они придают ценность. В таких обстоятельствах мы ищем то, что называется «отсутствующее, но подразумеваемое». В самом выражении дистресса есть подсказки, чему человек придаёт ценность. Например, если человек говорит о «стыде и потере достоинства», тогда, вероятно, человеку важно чувствовать достоинство, гордость. Может быть, «гордость и достоинство» важны для человека. Мы можем искать ценности, которые скрыты в дистрессе человека.
Когда мы нашли «уникальный эпизод» или «яркий момент», или определили, чему человек придаёт ценность, мы начинаем перемещаться между ландшафтами действия и смысла. Этот процесс создаёт предпочитаемые истории идентичности.
Чтобы это проиллюстрировать, вернёмся к беседе с Гадир.
- предпочитаемых действий, предпринятых человеком
- тех эпизодов, что возникают в разные периоды времени, и могут быть связаны в сюжет
Истории состоят из серий событий, происходящих с течением времени и связанных сюжетом или темой. Внутри разговоров восстановления авторской позиции мы заинтересованы в событиях, появляющихся в:
Отдалённом прошлом — Недавнем прошлом — Настоящем времени — Ближайшем будущем — Отдалённом будущем
Нарративные терапевты могут расспрашивать о ландшафте действия с помощью таких вопросов:
— Что конкретно ты делал, можешь рассказать подробнее?
— Где ты был, когда это произошло?
— Ты делал что-то, чтобы подготовить себя к этому шагу?
— Кто-то ещё участвовал в этом?
— Кто ещё мог знать, что ты делал это?
На ландшафте идентичности находится то, почему люди делают то, что они делают, и как действия людей отражаются на их идентичности. Мы стремимся услышать, что важно для людей, как люди выбирают присутствовать в мире, об их предпочитаемых идентичностях. И мы исследуем:
Намерения
Цели
Ценности
Убеждения
Надежды
Мечты
Миссии людей.
На «ландшафте смысла» нарративные терапевты могут задать такие вопросы:
— Что было важным для тебя, когда ты предпринимал этот шаг, осуществлял это действие?
— Что это может сказать о том, что было для тебя ценным?
— Какая цель была для тебя важна в этом?
— Что это говорит о том, во что ты в целом веришь?
— То, что ты смог это сделать, что это говорит о тебе?
В терапевтических беседах могут быть разные стартовые точки для бесед восстановления авторской позиции. Мы можем начать с:
- «уникальных эпизодов» или «ярких моментов» — ситуаций, когда проблема не присутствовала или была менее влиятельной
- чего-то, что человек недавно сделал и по поводу чего он испытывает счастье, его вкладов в жизни других (пусть даже маленьких)
- ценности, чего-то, чему человек придаёт ценность, о чём заботится.
Иногда, когда люди переживают серьёзные трудности, может быть очень сложно понять, чему они придают ценность. В таких обстоятельствах мы ищем то, что называется «отсутствующее, но подразумеваемое». В самом выражении дистресса есть подсказки, чему человек придаёт ценность. Например, если человек говорит о «стыде и потере достоинства», тогда, вероятно, человеку важно чувствовать достоинство, гордость. Может быть, «гордость и достоинство» важны для человека. Мы можем искать ценности, которые скрыты в дистрессе человека.
Когда мы нашли «уникальный эпизод» или «яркий момент», или определили, чему человек придаёт ценность, мы начинаем перемещаться между ландшафтами действия и смысла. Этот процесс создаёт предпочитаемые истории идентичности.
Чтобы это проиллюстрировать, вернёмся к беседе с Гадир.
Беседа восстановления авторской позиции с Гадир
— Ты упоминала, что тебя сегодня что-то порадовало. Можешь рассказать мне об этом, пожалуйста?
Сегодня я поддержала своих сестёр, Файхаю и Далааль, в желании поехать на школьную экскурсию в Ариху и Хадад.
— Можешь рассказать побольше об этом? Где ты была, когда это произошло? Кто был там ещё? Какую роль они играли?
Я была дома, когда согласилась на их поездку. Они боялись, что «боль и отчуждение», которые часто побуждают меня к беспокойству за девочек, на дадут мне отпустить их.
— Можешь более детально описать, что ты сделала?
Я поддержала в желании поучаствовать в экскурсии и насладиться ею, как остальные девочки в школе.
— Что ты сделала, чтобы быть готовой к ситуации?
Я убедилась, что они поедут и получат удовольствие и приготовила им пирог и другую еду и карманные деньги, чтобы они могли порадоваться.
— Ты помнишь, делала ли подобное раньше?
Да, я всегда следила, чтобы они получали, что хотят. Я не каждый раз чувствовала удовлетворение от своих усилий, но сегодня это не так. Я дала им еду, одежду, деньги и возможность учиться.
Долгое время я пыталась продолжить жить. Я помню, как спустя восемь месяцев после смерти матери отправилась на свадьбу кузины. Мы участвовали в торжестве, но внутри мне было грустно, тогда как всем вокруг — весело. Я искала мать и брата.
— Когда ты вспоминаешь свои действия сегодня и усилия в прошлом, как бы ты назвала, что ты делала?
Несмотря на удары и всё остальное, жизнь должна продолжаться — и она продолжается.
— Можешь ли ты рассказать нам о своих намерениях, проявившихся в том, что ты дала сёстрам разрешение поехать на школьную экскурсию?
Я хочу преодолеть барьер, поставленный «болью и отчуждением», разрушить это препятствие и попрощаться с грустью.
— Можешь рассказать мне, почему это важно для тебя?
Это важно, чтобы изменить настроение вокруг нас. Мы ещё в достаточно молодом возрасте, но уже испытали много печали. Впереди у нас может быть много лет, и мы должны быть готовы к любым ударам,.
— Эти намерения «преодолеть барьеры» и «изменить настроение вокруг тебя», связаны ли они с чем-то, во что ты веришь?
Да. Мои младшие сиблинги имеют такие же, как и у других девочек, права играть, веселиться и смотреть на жизнь с оптимизмом. Также те, кто окружает нас, разделяют нашу грусть; и мы должны разделить их радость. Это укрепляет семейные связи.
— Звучит как будто права твоих сестёр важны для тебя. И что ты предана своей семье и делаешь вклады в крепкие семейные связи. Так ли это?
У меня есть ответственность заботы о сиблингах. Их вверили мне и я стараюсь возместить нежность матери. Она не здесь, поэтому я должна передать её нежность.
— Оглядываясь назад, можешь ли ты вспомнить, когда впервые почувствовала эту преданность?
До смерти мамы, ещё учась в школе, я не чувствовала такой ответственности; но при любой просьбе я ей помогала. Я жила в настоящем и не думала о будущем.
— Можешь рассказать мне историю о том, что ты делала в прошлом, и что могло бы продемонстрировать эту преданность?
Например, когда я возвращалась из школы и матери не было дома, я занималась хозяйством и иногда заботилась о сиблингах.
— В свете этой более длительной истории, как тогда начинает выглядеть недавнее разрешение сёстрам поехать на экскурсию...что ты думаешь?
Я не жалею ни о чём, что делала в прошлом; но если бы я вернулась назад, то работала бы каждую минуту.
— И если ты продолжишь предпринимать шаги, которые ты описываешь, что смогут заметить другие?
Они заметят, что я делаю всё, что в моих силах, чтобы справиться со своими обязанностями, моей ответственностью. Они увидят, как я передаю материнскую нежность и пытаюсь изменить настроение вокруг моих сестёр.
— Мы уже приближаемся к концу нашего диалога. Можешь подумать об описании или о теме, которая бы определила то, о чём мы говорили сегодня?
Мне приходят в голову три темы:
Сегодня я поддержала своих сестёр, Файхаю и Далааль, в желании поехать на школьную экскурсию в Ариху и Хадад.
— Можешь рассказать побольше об этом? Где ты была, когда это произошло? Кто был там ещё? Какую роль они играли?
Я была дома, когда согласилась на их поездку. Они боялись, что «боль и отчуждение», которые часто побуждают меня к беспокойству за девочек, на дадут мне отпустить их.
— Можешь более детально описать, что ты сделала?
Я поддержала в желании поучаствовать в экскурсии и насладиться ею, как остальные девочки в школе.
— Что ты сделала, чтобы быть готовой к ситуации?
Я убедилась, что они поедут и получат удовольствие и приготовила им пирог и другую еду и карманные деньги, чтобы они могли порадоваться.
— Ты помнишь, делала ли подобное раньше?
Да, я всегда следила, чтобы они получали, что хотят. Я не каждый раз чувствовала удовлетворение от своих усилий, но сегодня это не так. Я дала им еду, одежду, деньги и возможность учиться.
Долгое время я пыталась продолжить жить. Я помню, как спустя восемь месяцев после смерти матери отправилась на свадьбу кузины. Мы участвовали в торжестве, но внутри мне было грустно, тогда как всем вокруг — весело. Я искала мать и брата.
— Когда ты вспоминаешь свои действия сегодня и усилия в прошлом, как бы ты назвала, что ты делала?
Несмотря на удары и всё остальное, жизнь должна продолжаться — и она продолжается.
— Можешь ли ты рассказать нам о своих намерениях, проявившихся в том, что ты дала сёстрам разрешение поехать на школьную экскурсию?
Я хочу преодолеть барьер, поставленный «болью и отчуждением», разрушить это препятствие и попрощаться с грустью.
— Можешь рассказать мне, почему это важно для тебя?
Это важно, чтобы изменить настроение вокруг нас. Мы ещё в достаточно молодом возрасте, но уже испытали много печали. Впереди у нас может быть много лет, и мы должны быть готовы к любым ударам,.
— Эти намерения «преодолеть барьеры» и «изменить настроение вокруг тебя», связаны ли они с чем-то, во что ты веришь?
Да. Мои младшие сиблинги имеют такие же, как и у других девочек, права играть, веселиться и смотреть на жизнь с оптимизмом. Также те, кто окружает нас, разделяют нашу грусть; и мы должны разделить их радость. Это укрепляет семейные связи.
— Звучит как будто права твоих сестёр важны для тебя. И что ты предана своей семье и делаешь вклады в крепкие семейные связи. Так ли это?
У меня есть ответственность заботы о сиблингах. Их вверили мне и я стараюсь возместить нежность матери. Она не здесь, поэтому я должна передать её нежность.
— Оглядываясь назад, можешь ли ты вспомнить, когда впервые почувствовала эту преданность?
До смерти мамы, ещё учась в школе, я не чувствовала такой ответственности; но при любой просьбе я ей помогала. Я жила в настоящем и не думала о будущем.
— Можешь рассказать мне историю о том, что ты делала в прошлом, и что могло бы продемонстрировать эту преданность?
Например, когда я возвращалась из школы и матери не было дома, я занималась хозяйством и иногда заботилась о сиблингах.
— В свете этой более длительной истории, как тогда начинает выглядеть недавнее разрешение сёстрам поехать на экскурсию...что ты думаешь?
Я не жалею ни о чём, что делала в прошлом; но если бы я вернулась назад, то работала бы каждую минуту.
— И если ты продолжишь предпринимать шаги, которые ты описываешь, что смогут заметить другие?
Они заметят, что я делаю всё, что в моих силах, чтобы справиться со своими обязанностями, моей ответственностью. Они увидят, как я передаю материнскую нежность и пытаюсь изменить настроение вокруг моих сестёр.
— Мы уже приближаемся к концу нашего диалога. Можешь подумать об описании или о теме, которая бы определила то, о чём мы говорили сегодня?
Мне приходят в голову три темы:
- Мы живём жизнь со всем, что в ней происходит — радостным и тяжёлым
- Мы должны хранить верность нашим мечтам и амбициям, чтобы не случилось
- Это о сближении с Богом. Самое важное — укреплять свои отношения с Богом, и тогда ты сможешь преодолеть всё.
Это пример беседы восстановления авторской позиции. В этом разговоре начали появляться некоторые предпочитаемые истории / темы жизни Гадир. Внимание к очень небольшому примеру того, как Гадир «поддержала своих сестёр Файхаю и Далааль, в желании поехать на школьную экскурсию» привёл к пониманию некоторых ценностей Гадир. При первой встрече с терапевтом Гадир сказала, что «в мире нет ничего, ради чего стоило бы жить». За два описанных здесь нарративных разговора Гадир начала говорить о конкретных ценностях, убеждениях, намерениях, ответственности и миссии, ради которой стоило бы жить. Эти ценности и убеждения связаны с другими людьми в жизни Гадир. Поиск путей связывания предпочитаемых историй со значимыми людьми будет обсуждаться в следующей главе.
Беседы восстановления участия — отвечая на горе.
Когда кто-то начинает говорить о том, что для него значимо, о ценностях, которые выжили во время насилия над правами человека, нарративным терапевтам важно связать их со значимыми людьми, значимыми отношениями в жизни человека. Это могут быть отношения с людьми, которые живы сейчас или уже умерли. В примере ниже Гадир приглашают к участию в беседе по восстановлению участия её брата Махмуда. Беседы восстановления участия иногда называются «снова сказать здравствуй», поскольку у человека появляется возможность «снова сказать здравствуй» утерянным близким.
Беседы восстановления участия состоят из четырёх частей:
Беседы восстановления участия состоят из четырёх частей:
1
Терапевт приглашает Гадир поговорить влиянии Махмуда на жизнь Гадир.
- Как Махмуд повлиял на твою жизнь?
- Чему ты научилась у Махмуда?
- Что изменилось в твоей жизни благодаря этому?
2
Терапевт приглашает Гадир увидеть себя и её действия любящими глазами Махмуда.
- Как ты думаешь, что Махмуд видел в тебе?
- Что Махмуд знал о тебе?
- Как ты думаешь, что Махмуд ценил в тебе?
- Если бы Махмуд был сейчас здесь, что он мог бы хотеть сказать мне о тебе и усилиях, которые ты сейчас предпринимаешь?
3
Терапевт приглашает Гадир подумать о том, что она могла принести в жизнь Махмуда
- Можешь представить, каково было Махмуду знать тебя?
- Как ты думаешь, что это значило для Махмуда, что ты была в его жизни?
- Как тебе кажется, могло ли быть так, что ты каким-то образом делала вклад в жизнь Махмуда?
4
Вклад в идентичность Махмуда
- Как тебе кажется, могло ли твоё присутствие в жизни Махмуда помочь усилить те или иные конкретные ценности или надежды на его жизнь?
- Что мог бы сказать Махмуд о твоём влиянии на его жизнь, на то, каким он был человеком, как жил свою жизнь?
Восстановление участия Махмуда в жизни Гадир
Чтобы показать пример беседы восстановления участия, мы снова вернёмся к беседе с Гадир.
— Гадир, кто в твоей жизни меньше всего удивился бы, услышав, как ты говоришь об этих трёх идеях — «Мы живём со всем, что приходит в эту жизнь, радостным и горьким», «Мы должны сохранить наши мечты и амбиции, что бы не произошло» и «Это о сближении с Богом»? Этот человек может быть живым или умершим. Кто бы больше всего оценил то, что было сегодня сказано?
Мой брат Махмуд.
— Какой вклад он принёс в твою жизнь?
Он всегда был для меня вдохновением в том, как он действовал, как обращался с нами и семьёй. От него мы узнали о том, как жить свою жизнь, особенно в периоды шокирующих событий. Например, когда армия вторглась в лагерь беженцев, он поддерживал нас, несмотря на всё, что происходило, и он обращался к Богу.
— Можешь рассказать о чём-то, что появилось в твоей жизни благодаря Махмуду?
Благодаря ему в моей жизни появилась вера в себя. И он научил меня брать ответственность даже в таком юном возрасте. Это особенно проявилось во время смерти мамы. Мне было только 17 лет, и вместе мы оправдали возложенные на нас ожидания, потому что вели себя как Махмуд.
— Что в нём было особенно значимо для тебя?
Он был старшим среди нас, поэтому, когда умерла мама, мы сблизились. Он восполнил мамину нежность. Мы дали друг другу материнскую нежность. Он также хорошо себя вёл и мне нравилось походить на него.
— Как на твою жизнь повлиял Махмуд?
При жизни он поверял мне множество вещей, и от этого я чувствовала себя уверенной и значимой, я была очень счастлива. После его утраты я чувствовала раздражение, что ситуация изменилась: Боль и Отчуждение захватили мою жизнь. Но мне нравится, как Махмуд жил свою жизнь.
— Как ты думаешь, что Махмуд ценил в тебе как в сестре?
После смерти мамы я взяла на себя ответственность и стала матерью в нашем доме. Я заботилась о нём и обеспечивала безопасность.
— Было ли что-то, что видел в тебе Махмуд, а другие не могли это увидеть?
Махмуд знал, что во мне есть мужество. У меня хватало мужества справляться со сложными ситуациями, через которые мы проходили. Я действительно доказала, что могу справиться, особенно когда задержали двух моих братьев, а я без страха оставалась дома. Благодаря Богу я прошла через всё это.
— Как ты думаешь, что Махмуд ценил в тебе...что делало тебя ценной частью его жизни?
Мою способность действовать в сложных ситуациях.
— Были ли конкретные периоды, особенные моменты, когда вы с Махмудом были значимы друг для друга?
Во время болезни мамы мы восполняли её нежность. Мы вместе отвозили её в больницу. После её смерти мы учились вместе…
— Если бы ты могла увидеть себя глазами Махмуда, как бы ты ответила, что он ценил в тебе сильнее всего?
Что каждый из нас взял на себя ответственность в ситуациях, выходящих за пределы наших возможностей. Помню, как он просил меня позаботиться о сиблингах.
— Значит, он оценил бы то, что ты заботишься о сёстрах, что ты стараешься изменить настроение вокруг них, что ты стараешься преодолеть «боль и отчуждение»?
Да, думаю, он бы гордился мной.
— Если поразмыслить, как менялась жизнь Махмуда благодаря твоему присутствию в ней? Была ли ты чуткой к нему?
Да, я была чуткой. Я делала то, что ему нравилось; например, я пригласила его друзей на Рамадан. И вместе мы преодолели потерю мамы. Мама была для него всем. Она была необычным человеком. Она была очень доброй как дома, так и вне его стен. И поскольку я старшая сестра Махмуда, то заняла мамино место, когда она умерла. Я делала всё, что могла, чтобы скомпенсировать её финансовую, психологическую и эмоциональную поддержку. Я заботилась и обучала своих младших сиблингов, следила за тем, чтобы они ни в чём не нуждались, я занималась домашней работой, заботилась о саде и давала частные уроки, чтобы накопить денег.
— Что благодаря всем этим действиям становилось возможным для Махмуда?
Для него это сделало возможным чувствовать безопасность и продолжать свою работу и жизнь. Когда человек находит, кому довериться, у него появляется возможность лучше справляться со своими обязанностями. И Махмуд мог мне доверять. Я могу сказать, что мы дополняли друг друга. Когда он был с нами, то для женской части наших сиблингов он делал то, чего не могла я. А я делала то, чего не мог он.
— Думаешь ли ты, что личность Махмуда как-то менялась благодаря его отношениям с тобой?
Возможно, он становился более спокойным и принимающим.
— Меняется ли что-то, когда ты таким образом думаешь о Махмуде?
Мученическая смерть моего брата Махмуда — одно из сложнейших переживаний в моей жизни. В начале я чувствовала полную растерянность, потому что полагалась на него, а он ушёл навсегда. Но поразмышляв о том, на что Махмуд надеялся в своей жизни, чего он хотел, чем мы стали вместе, я почувствовала движущую силу памяти о нём. Словно это подталкивает меня вперёд. Делает сильнее.
— Как думаешь, что станет возможным в будущем, если ты будешь сохранять память об отношениях с братом?
Мне кажется, я прошла через самые большие сложности в моей жизни, когда Махмуд стал мучеником. Теперь я продолжу исполнять его мечту, завершая своё обучение в университете и продолжая заботиться о сиблингах.
— Ты бы хотела добавить что-то, перед тем, как мы закончим?
Что нас не убивает, делает нас сильнее и мужественнее.
В этом разговоре преданность Гадир учёбе и заботе о сиблингах переплелась с историей её отношений с братом Махмудом. Взаимная природа их отношений получила насыщенное описание, и Гадир поделилась тем, что через эти разговоры память о Махмуде стала для неё «движущей силой...которой подталкивает меня вперёд». Это одна из целей разговоров по восстановлению участия: предпочитаемая история жизни Гадир теперь более сильно связана с наследием её брата. Другой способ, которым мы можем связать жизни людей вокруг предпочитаемых тем, включает использование «внешних свидетелей». Эта форма нарративной практики обсуждается в следующей главе. Прежде чем перейти к практике с участием внешних свидетелей, мы приведём здесь ещё две короткие истории о беседах восстановления участия.
Беседы восстановления участия
МАРИАМ БУРКАН
Недавно я работала с женщиной, чей муж умер пять лет назад. Она жила в одиночестве со своей девятилетней дочерью, и испытывала некоторые сложности с семьёй мужа. Они хотели, чтобы она переехала к ним. Они были убеждены, что одной матери недостаточно, и дочь должна воспитываться в семье мужа. В беседах мы сосредотачивались на способах, какими она могла сохранять присутствие мужа в её жизни.
С помощью вопросов я узнала, что она хранила фотографии и одежду мужа в их семейном доме с тем, чтобы сохранить его память. Его любимый ремень висел так, чтобы она всегда могла видеть его с кровати. Она сказала мне: «Мой муж внутри меня сейчас. Он в нашем доме. Он здесь». Она описывала, что когда другие тяготы её жизни усиливались, она по-прежнему могла поверять их своему мужу.
Мне было интересно расспросить её по карте восстановления участия, чтобы собрать более насыщенные описания того, что её муж сделал для неё и как на его жизнь повлияла она. Я хотела услышать о взаимности этих отношений, поскольку думала, что это сможет поддержать её в эти сложные времена.
Я услышала, что он был очень понимающим супругом. Когда бы не случалась тяжёлая ситуация, он успокаивал её. Он поддерживал её начинания и был очень нежным к ней во всех аспектах жизни. Затем я спросила, какие вклады она делала в жизнь своего мужа. Она рассказывала, как стирала его одежду, готовила и заботилась о доме. Она также поделилась тем, что говорила с ним о любви и помогала ему понять многие вещи об отношениях. Она знала, что жизнь с ней была прекрасной, что он был счастлив с ней.
Ей было важно признать взаимность отношений. Для неё он теперь был в другом мире, там, где мог смотреть на неё сверху вниз и видеть, как она чтит его память. Она сказала, что он этому счастлив и это важно для неё.
Беседы восстановления участия могут быть важны и для детей. Приведём рассказанную Сью Митчелл историю палестинской семьи из сектора Газы. Благодаря беседам восстановления участия Тарек смог опереться на помощь своего дорогого дяди Аба и воссоединиться с уже забытыми знаниями о себе.
Мама Тарека, Амина, пригласила меня встретиться с ней и Тареком, из-за переживаний об изолированности Тарека от его сиблингов и других детей, его плохой успеваемости в школе и, особенно, ночном энурезе. Я спросила Тарека, что он думает о переживаниях мамы, и он очень тихо ответил, что не всё в порядке. Он сказал, что старшие сиблинги и другие дети дразнили его за то, что он писал в кровать, и за то, что он маленький и слабый (он был меньше средних детей его возраста). Он сказал, что они обзывались. Из-за этого ему не нравилось ходить в школу и было сложно сконцентрироваться, когда он там находился. По его словам, больше всего его расстраивало то, что он не мог ходить в мечеть, поскольку считался «нечистым». Его мать жаловалась на то, что приходится постоянно стирать простыни. Его спальный матрас был испорчен и плохо пах. У семьи был очень маленький доход, и заменить матрас было практически невозможно. Амина сказала, что им даже еду обеспечить сложно, а это приоритет. Тарек признался, что чувствует себя одиноким, что он причиняет маме множество хлопот и что с ним что-то не так. Я спросила Тарека, был ли кто-то в его жизни, кто мог бы думать о нём иначе. Тарек немного подумал и затем упомянул дядю Аба, который жил этажом выше. Аб жил в месте вооружённого конфликта, и снайпер застрелил его, когда он стоял у окна гостиной. Тело Аба несли вниз по цементным ступеням, и Тареку поручили вытирать с них кровь. Он говорил о пятнах крови дяди на ступенях, как сложно было её оттереть. Пока он говорил, на его глазах показались слёзы.
Я спросила его об Абе, какие отношения связывали его с Тареком. Тарек ответил, что они были очень близки. Они сказал, что очень любил дядю, что дядя действительно «понимал его». Я задала ещё несколько вопросов об Абе и его влиянии на жизнь Тарека. По словам мальчика, у Аба всегда было для него время; когда дядя приходил в гости, он сажал Тарека на колени и говорил с ним. Тарек сказал, что благодаря Абу чувствовал себя особенным. Теперь, когда Аба нет, никто не создаёт такого чувства. Я спросила Тарека, что Аб мог бы захотеть рассказать мне о мальчике, если бы мы могли задать ему вопрос. Тареку было сложно ответить на это, но он сказал, что, наверное, он сказал бы что-то хорошее о Тареке, что он ответственный и добрый. И ещё, что он забавный. Это были совсем другие представления о Тареке, чем доступные ему обычно. Мы ещё немного поговорили о том, почему Аб сказал бы, что Тарек ответственный и добрый и забавный. Я старалась получить как можно больше примеров этих идей о Тареке. Затем я спросила Тарека, что, как ему кажется, он значил для дяди. Тарек сказал, что раньше он об этом не думал, но сейчас может предположить, что он был важен для своего дяди. У его дяди не было сыновей, и, казалось, ему нравится проводить время с Тареком. Я спросила, могли ли их отношения научить чему-то Аба, показать ему, каким человеком он был. Тарек подумал, что их отношения могли научить Аба тому, что тот будет хорошим отцом для своего сына, или что он был хорошим дядей для своего племянника. Тарек обычно сидел с опущенными плечами, лицом в землю. Но, говоря об этих вещах, он сел прямее и начал смотреть мне в лицо. Я спросила его, каково это — говорить об этом — и он ответил, что это даёт ему чувство «безопасности».
Я спросила его, что мог бы дядя сказать ему, если бы мог говорить с ним. Тарек ответил, что не знает, но не против подумать об этом.
Когда мы вернулись на следующей неделе, Тарек встретил нас у двери, за его спиной стояла мать. Амина улыбалась, она сказала, что у Тарека есть для нас хорошие новости. Когда мы сели, Тарек со скромной улыбкой рассказал, что на этой неделе он был в Мечети. Он просыпался по утром в сухой постели. Я спросила Тарека, что, как ему кажется, сделало возможным это изменение. Он сказал, что по ночам, прежде чем отойти ко сну, он в голове проигрывает небольшие диалоги с дядей. Он говорит Абу доброй ночи и слушает его ответные слова. Он говорил, что слова, которые он слышал в своём сознании, успокаивали и помогали ему чувствовать себя безопасно.
С помощью вопросов я узнала, что она хранила фотографии и одежду мужа в их семейном доме с тем, чтобы сохранить его память. Его любимый ремень висел так, чтобы она всегда могла видеть его с кровати. Она сказала мне: «Мой муж внутри меня сейчас. Он в нашем доме. Он здесь». Она описывала, что когда другие тяготы её жизни усиливались, она по-прежнему могла поверять их своему мужу.
Мне было интересно расспросить её по карте восстановления участия, чтобы собрать более насыщенные описания того, что её муж сделал для неё и как на его жизнь повлияла она. Я хотела услышать о взаимности этих отношений, поскольку думала, что это сможет поддержать её в эти сложные времена.
Я услышала, что он был очень понимающим супругом. Когда бы не случалась тяжёлая ситуация, он успокаивал её. Он поддерживал её начинания и был очень нежным к ней во всех аспектах жизни. Затем я спросила, какие вклады она делала в жизнь своего мужа. Она рассказывала, как стирала его одежду, готовила и заботилась о доме. Она также поделилась тем, что говорила с ним о любви и помогала ему понять многие вещи об отношениях. Она знала, что жизнь с ней была прекрасной, что он был счастлив с ней.
Ей было важно признать взаимность отношений. Для неё он теперь был в другом мире, там, где мог смотреть на неё сверху вниз и видеть, как она чтит его память. Она сказала, что он этому счастлив и это важно для неё.
Беседы восстановления участия с детьми
Беседы восстановления участия могут быть важны и для детей. Приведём рассказанную Сью Митчелл историю палестинской семьи из сектора Газы. Благодаря беседам восстановления участия Тарек смог опереться на помощь своего дорогого дяди Аба и воссоединиться с уже забытыми знаниями о себе.
Мама Тарека, Амина, пригласила меня встретиться с ней и Тареком, из-за переживаний об изолированности Тарека от его сиблингов и других детей, его плохой успеваемости в школе и, особенно, ночном энурезе. Я спросила Тарека, что он думает о переживаниях мамы, и он очень тихо ответил, что не всё в порядке. Он сказал, что старшие сиблинги и другие дети дразнили его за то, что он писал в кровать, и за то, что он маленький и слабый (он был меньше средних детей его возраста). Он сказал, что они обзывались. Из-за этого ему не нравилось ходить в школу и было сложно сконцентрироваться, когда он там находился. По его словам, больше всего его расстраивало то, что он не мог ходить в мечеть, поскольку считался «нечистым». Его мать жаловалась на то, что приходится постоянно стирать простыни. Его спальный матрас был испорчен и плохо пах. У семьи был очень маленький доход, и заменить матрас было практически невозможно. Амина сказала, что им даже еду обеспечить сложно, а это приоритет. Тарек признался, что чувствует себя одиноким, что он причиняет маме множество хлопот и что с ним что-то не так. Я спросила Тарека, был ли кто-то в его жизни, кто мог бы думать о нём иначе. Тарек немного подумал и затем упомянул дядю Аба, который жил этажом выше. Аб жил в месте вооружённого конфликта, и снайпер застрелил его, когда он стоял у окна гостиной. Тело Аба несли вниз по цементным ступеням, и Тареку поручили вытирать с них кровь. Он говорил о пятнах крови дяди на ступенях, как сложно было её оттереть. Пока он говорил, на его глазах показались слёзы.
Я спросила его об Абе, какие отношения связывали его с Тареком. Тарек ответил, что они были очень близки. Они сказал, что очень любил дядю, что дядя действительно «понимал его». Я задала ещё несколько вопросов об Абе и его влиянии на жизнь Тарека. По словам мальчика, у Аба всегда было для него время; когда дядя приходил в гости, он сажал Тарека на колени и говорил с ним. Тарек сказал, что благодаря Абу чувствовал себя особенным. Теперь, когда Аба нет, никто не создаёт такого чувства. Я спросила Тарека, что Аб мог бы захотеть рассказать мне о мальчике, если бы мы могли задать ему вопрос. Тареку было сложно ответить на это, но он сказал, что, наверное, он сказал бы что-то хорошее о Тареке, что он ответственный и добрый. И ещё, что он забавный. Это были совсем другие представления о Тареке, чем доступные ему обычно. Мы ещё немного поговорили о том, почему Аб сказал бы, что Тарек ответственный и добрый и забавный. Я старалась получить как можно больше примеров этих идей о Тареке. Затем я спросила Тарека, что, как ему кажется, он значил для дяди. Тарек сказал, что раньше он об этом не думал, но сейчас может предположить, что он был важен для своего дяди. У его дяди не было сыновей, и, казалось, ему нравится проводить время с Тареком. Я спросила, могли ли их отношения научить чему-то Аба, показать ему, каким человеком он был. Тарек подумал, что их отношения могли научить Аба тому, что тот будет хорошим отцом для своего сына, или что он был хорошим дядей для своего племянника. Тарек обычно сидел с опущенными плечами, лицом в землю. Но, говоря об этих вещах, он сел прямее и начал смотреть мне в лицо. Я спросила его, каково это — говорить об этом — и он ответил, что это даёт ему чувство «безопасности».
Я спросила его, что мог бы дядя сказать ему, если бы мог говорить с ним. Тарек ответил, что не знает, но не против подумать об этом.
Когда мы вернулись на следующей неделе, Тарек встретил нас у двери, за его спиной стояла мать. Амина улыбалась, она сказала, что у Тарека есть для нас хорошие новости. Когда мы сели, Тарек со скромной улыбкой рассказал, что на этой неделе он был в Мечети. Он просыпался по утром в сухой постели. Я спросила Тарека, что, как ему кажется, сделало возможным это изменение. Он сказал, что по ночам, прежде чем отойти ко сну, он в голове проигрывает небольшие диалоги с дядей. Он говорит Абу доброй ночи и слушает его ответные слова. Он говорил, что слова, которые он слышал в своём сознании, успокаивали и помогали ему чувствовать себя безопасно.
Практика с участием внешних свидетелей — поиск поддерживающей аудитории.
Другая ключевая нарративная практика включает привлечение «внешних свидетелей». Внешние свидетели — это поддерживающие люди, приглашаемые в качестве слушателей предпочитаемых историй в жизни людей. Это могут быть члены семьи, друзья, коллеги или терапевты. Психолог интервьюирует внешних свидетелей с использованием следующих вопросов:
1
Выражение
- Когда ты слушал Гадир, что ты услышал, что привлекло твоё внимание/задело за живое/ привлекло?
- Какие конкретные слова или выражения обратили на себя твоё внимание?
2
Образ
- Когда ты слышишь эту историю, как тебе кажется, что может быть важно для Гадир, что она ценит?
- Как образ благодаря этому появляется в твоей голове?
3
Резонанс
- Ты говорил о том, что обратило на себя твоё внимание в услышанной истории Гадир. Что в твоей жизни/работе было такого, что тебя привлекли эти выражения?
4
Перемещение
- Как ты думаешь, куда этот разговор тебя переместил?
- Что может стать более возможным благодаря тому, что ты услышал историю Гадир?
- Какие моменты истории Гадир ты бы хотел сохранить?
Терапевт затем возвращается к клиентке (Гадир) и спрашивает её, каково ей было слышать внешних свидетелей, какие изменения произойдут благодаря этому в её жизни.
Когда терапевт спросила Гадир, кого бы она хотела видеть на следующей терапевтической встрече, она выбрала пригласить свою младшую сестру Рианну.
Пока задавались вопросы Рианне, Гадир слушала.
— Когда ты слушала историю Гадир, что привлекло твоё внимание?
Наша сестра всегда убеждала нас смотреть на нашу жизнь с гордостью. Я знаю, что моя сестра пытается скрыть от нас свои слёзы. Она ведёт себя сдержанно, чтобы сохранить перед нами лицо.
— Когда ты слушала, какой образ сестры был в твоей голове?
Я видела сестру, которая продолжает учёбу, несмотря на свои переживания. Она справилась со всеми испытаниями и получила хорошие отметки.
— История, которую ты только что услышала, означала для тебя что-то важное?
Когда я слушаю её, то вспоминаю, сколько тяжестей мы перенесли, но эти потери ощущаются не так сильно.
— Из услышанных деталей этой истории, какие ты выберешь сохранить? Что стало для тебя важным в жизни?
Слушая сестру, я хочу взять ответственность за то, что со мной происходит.
Терапевт затем спросила Гадир, каково это было, слушать размышления Рианны.
— У тебя была возможность услышать слова сестры, каково это было для тебя?
Слава Господу, когда у тебя есть возможность услышать о том, что ты делаешь, о результате твоей работы, о том, что я сделала для своих сестёр. До сих пор было сложно понять их чувства ко мне, но теперь я знаю.
— Когда ты слушала сестру, какие чувства в себе ты заметила?
Она чувствует, что внутри меня, что я пытаюсь скрыть. Она знает, что я веду себя сдержанно, чтобы вопреки сложным ситуациям сохранить лицо. И что она познала благодаря мне…
— Что было самым важным из того, что ты узнала?
Она верит тому, что я говорю, и она продолжит учёбу. Образование — это всё.
— Когда ты думаешь об этом, как тебе кажется, что может произойти в вашей жизни?
Если Бог соблаговолит, у нас появятся новые мечты. Когда кто-то переживает шок, он может потерять свои мечты, надежды, веру в жизнь. Но потом снова встаёт на ноги. Жизнь продолжается, приходят новые надежды.
— Что ты заберешь из сегодня?
Спасибо Богу, мой жизненный путь верный. Я буду продолжать без страха или сомнения.
Вот размышления Сахар Мохаммед о её работе с Гадир:
В наших беседах Гадир смогла выплыть из реки боли и отчуждения на берег безопасности — надёжное место идентичности. С этого безопасного берега ей удалось оглянуться на реку и подумать о том, как продолжать свою жизнь. С предпочитаемыми историями пришла новая сила. Несмотря на сложные жизненные обстоятельства, Гадир смогла со спокойствием и уверенностью восстановить участие своего брата и матери. Связь с ними в памяти принесёт пользу её будущему, когда в поисках своих мечт и желаний она будет делить их с матерью и братом.
Когда терапевт спросила Гадир, кого бы она хотела видеть на следующей терапевтической встрече, она выбрала пригласить свою младшую сестру Рианну.
Пока задавались вопросы Рианне, Гадир слушала.
— Когда ты слушала историю Гадир, что привлекло твоё внимание?
Наша сестра всегда убеждала нас смотреть на нашу жизнь с гордостью. Я знаю, что моя сестра пытается скрыть от нас свои слёзы. Она ведёт себя сдержанно, чтобы сохранить перед нами лицо.
— Когда ты слушала, какой образ сестры был в твоей голове?
Я видела сестру, которая продолжает учёбу, несмотря на свои переживания. Она справилась со всеми испытаниями и получила хорошие отметки.
— История, которую ты только что услышала, означала для тебя что-то важное?
Когда я слушаю её, то вспоминаю, сколько тяжестей мы перенесли, но эти потери ощущаются не так сильно.
— Из услышанных деталей этой истории, какие ты выберешь сохранить? Что стало для тебя важным в жизни?
Слушая сестру, я хочу взять ответственность за то, что со мной происходит.
Терапевт затем спросила Гадир, каково это было, слушать размышления Рианны.
— У тебя была возможность услышать слова сестры, каково это было для тебя?
Слава Господу, когда у тебя есть возможность услышать о том, что ты делаешь, о результате твоей работы, о том, что я сделала для своих сестёр. До сих пор было сложно понять их чувства ко мне, но теперь я знаю.
— Когда ты слушала сестру, какие чувства в себе ты заметила?
Она чувствует, что внутри меня, что я пытаюсь скрыть. Она знает, что я веду себя сдержанно, чтобы вопреки сложным ситуациям сохранить лицо. И что она познала благодаря мне…
— Что было самым важным из того, что ты узнала?
Она верит тому, что я говорю, и она продолжит учёбу. Образование — это всё.
— Когда ты думаешь об этом, как тебе кажется, что может произойти в вашей жизни?
Если Бог соблаговолит, у нас появятся новые мечты. Когда кто-то переживает шок, он может потерять свои мечты, надежды, веру в жизнь. Но потом снова встаёт на ноги. Жизнь продолжается, приходят новые надежды.
— Что ты заберешь из сегодня?
Спасибо Богу, мой жизненный путь верный. Я буду продолжать без страха или сомнения.
Вот размышления Сахар Мохаммед о её работе с Гадир:
В наших беседах Гадир смогла выплыть из реки боли и отчуждения на берег безопасности — надёжное место идентичности. С этого безопасного берега ей удалось оглянуться на реку и подумать о том, как продолжать свою жизнь. С предпочитаемыми историями пришла новая сила. Несмотря на сложные жизненные обстоятельства, Гадир смогла со спокойствием и уверенностью восстановить участие своего брата и матери. Связь с ними в памяти принесёт пользу её будущему, когда в поисках своих мечт и желаний она будет делить их с матерью и братом.
Отвечая на множество потерь в Палестине: надежды и мечты других остаются в наших сердцах
Нихая Абу-Раян
Нихая Абу-Раян
Здесь, в Палестине, так много горя. Мы теряли и продолжаем терять наши земли. Мы теряли любимых от естественных смертей и национальных смертей. Мы теряли людей в тюрьмах, а заключённые и бывшие заключённые теряли годы своей жизни. Есть люди в изгнании, депортированные. Есть люди, потерявшие конечности. И так далее. Как нарративные терапевты, мы часто помогаем людям в горе. И есть разные способы, которыми мы стараемся это сделать.
Разные способы помощи людям в горе:
Мы стараемся предложить успокоение; разделить горе, чтобы люди не оставались со своим страданием в одиночестве
Мы участвуем в более широких культурных практиках горевания — визитах, пребывании вместе, религиозных и культурных формах памяти, ношении чёрного, ношении одной одежды 40 дней и т. д.
Мы признаём, что есть множество способов горевания. Мы создаём пространство, чтобы люди могли говорить о не помогающих им культурных практиках, и вместе работать над поиском способов, подходящих человеку
Мы экстернализируем горе. Иногда важно помогать людям находить слова, чтобы выразить и разделить их переживания. Это может включать в себя поэтические описания горя. Поэзия играет важную роль в арабской культуре. Иногда, чтобы разделить горе, необходимо поэтическое описание печали
Мы подсвечиваем и насыщенно описываем ответы человека на горе, их навыки и знания в том, чтобы выносить потери
Мы находим способы, которыми горюющий человек мог бы разделить свои навыки, знания и истории об ответе на горе с другими, тоже находящимися в страдании. Так их опыт делает вклад в жизнь другого человека.
Мы создаём для людей документы об их опытах и их навыках выживания.
Мы проводим беседы восстановлении участия и «снова сказать здравствуй» ушедшим близким.
Мы создаём для горюющего человека возможность увидеть, как он может нести дальше наследие человека, которого не стало. Это может быть через помощь семье умершего, письма к ним, поиск жизненных ориентиров — как, например, продолжение совместных проектов.
Важно и то, что мы сплетаем наследие. Мы делаем возможным для горюющего человека увидеть, как он может поддеживать ценности своих ушедших близких. Это как создание линии между живущим и умершим. Мы можем продолжать жизнь, не забывая прошлое, не забывая наших дорогих людей. Мы сохраняем их в своих сердцах. Фактически, надежды и мечты других — в наших сердцах.
Документируя и разделяя навыки и знания людей
Кроме психологических бесед, в нарративной терапии мы используем навыки письменного слова. Мы просим разрешения от тех, с кем встречаемся, делать во время беседы записи. В процессе терапевтических сессий мы аккуратно записываем некоторые из точных слов и выражений человека. В подходящие моменты сессий и иногда в конце встречи мы зачитываем эти записи человеку, с которым говорим, чтобы проверить, точно ли мы всё сохранили. Мы не записываем свои слова, выводы или интерпретации. Мы записываем точные слова человека. Так эти записи оказываются ценной фиксацией собственных описаний человеком того, что он переживает.
По мере развития нарративных бесед становится возможным написать письмо человеку или создать из его слов сертификаты или документы. В этих письмах, сертификатах или документах мы упоминаем уникальные навыки, используемые человеком для разрешения возникших в его жизни проблем. Например, при работе с детьми иногда изготавливаются и вручаются сертификаты, в которых отмечены усилия ребёнка в «Бегстве от страха» или «Победе над капризным монстром». Вот пример сертификата, вручённого Разане (псевдоним) — ребёнку из старого города Хеврона:
По мере развития нарративных бесед становится возможным написать письмо человеку или создать из его слов сертификаты или документы. В этих письмах, сертификатах или документах мы упоминаем уникальные навыки, используемые человеком для разрешения возникших в его жизни проблем. Например, при работе с детьми иногда изготавливаются и вручаются сертификаты, в которых отмечены усилия ребёнка в «Бегстве от страха» или «Победе над капризным монстром». Вот пример сертификата, вручённого Разане (псевдоним) — ребёнку из старого города Хеврона:
Разан была участницей детской группы, в которой каждый столкнулся с последствиями ежедневных атак и жестокости поселенцев. Сертификат признавал то, что было важно для Разан: любовь других, её гордость за семью, надежды на успех и отличие. В нём были перечислены значимые в её жизни люди, её мать и отец. Дальше следовали её надежды и мечты: продолжать обучение на астрофизика, увидеть, как улыбаются все дети, оказаться переполненной счастьем. В сертификате также содержалось короткое послание кузине, которая помогла ей преодолеть тёмные времена: «Спасибо моей кузине за поддержку и всё, что ты делала для меня в сложные периоды, через которые я прошла».
Созданные документы могут быть разделены с другими людьми, сталкивающимися с похожими проблемами. На это мы тоже сперва спрашиваем разрешения. Иногда ради заботы о конфиденциальности мы меняем имена людей.
Здесь мы приводим примеры документов, появившихся в работе с детьми и с матерью, муж, которой находится под стражей.
Первый пример — документ навыков и знаний, помогающих детям Газы справляться с последствиями нарративных атак. Он был записан нарративным терапевтом, Сью Митчелл (2005).
Созданные документы могут быть разделены с другими людьми, сталкивающимися с похожими проблемами. На это мы тоже сперва спрашиваем разрешения. Иногда ради заботы о конфиденциальности мы меняем имена людей.
Здесь мы приводим примеры документов, появившихся в работе с детьми и с матерью, муж, которой находится под стражей.
Первый пример — документ навыков и знаний, помогающих детям Газы справляться с последствиями нарративных атак. Он был записан нарративным терапевтом, Сью Митчелл (2005).
Как справляться с последствиями военного нападения: советы от детей из семьи Аидини
- Во время атаки
- Поддерживайте и страхуйте друг друга. Посмотрите друг другу в глаза, и если вы видите, что кто-то переживает, поговорите с ним или с ней
- Держитесь мыслями за будущее, представляя день, когда вы снова будете в безопасности
- Если нет еды, вспомните Рамадан. Можно прожить длинные периоды без еды или воды
- Практикуйте терпение
- После атаки
- Убедитесь, что вы находите время быть вместе и смеяться
- Говорите друг с другом
- Изобретайте игры, вызывающие у вас смех и помогающие дышать
- Продолжайте учиться — это хороший способ сопротивления
- Практикуйте терпение — терпение является залогом благополучия
- Заботьтесь друг о друге. Приглашайте детей, которые страдают, чтобы они поиграли с вами.
- Ешьте оливки — оливковое дерево является деревом мира.
Ниже — документ, составленный со слов недавно выпущенного из тюрьмы мужчины
Список тюремных навыков Хекмута
Хекмуту 27 лет, и около 5 из них он провёл в тюрьме. На свободе он 4 месяца.
Выход из тюрьмы — это сложно. Нужно думать о будущих трудностях — работа, брак, семья. Иногда после тюрьмы людям кажется, что они словно отстали от других людей своего возраста, и это может вызывать «плохое самоощущение».
Пока Хекмут был в тюрьме, несколько конкретных навыков помогли ему пройти через сложные времена. Вот список тюремных навыков Хекмута:
1. Время в тюрьме научило меня терпению. Я научился навыкам терпения, пока находился внутри.
2. Я научился быть сильным, живя в очень плохой ситуации. Я хорошо справлялся с тем, чтобы быть сильным, пока находился в тюрьме.
3. В тюрьме я нашёл дружбу. Я использовал для поддержания дружбы свои навыки.
4. Я получил хорошее образование по истории и политике Палестины.
5. Через тяготы тюрьмы я понял, что хочу изменить свою жизнь к лучшему.
Выход из тюрьмы — это сложно. Нужно думать о будущих трудностях — работа, брак, семья. Иногда после тюрьмы людям кажется, что они словно отстали от других людей своего возраста, и это может вызывать «плохое самоощущение».
Пока Хекмут был в тюрьме, несколько конкретных навыков помогли ему пройти через сложные времена. Вот список тюремных навыков Хекмута:
1. Время в тюрьме научило меня терпению. Я научился навыкам терпения, пока находился внутри.
2. Я научился быть сильным, живя в очень плохой ситуации. Я хорошо справлялся с тем, чтобы быть сильным, пока находился в тюрьме.
3. В тюрьме я нашёл дружбу. Я использовал для поддержания дружбы свои навыки.
4. Я получил хорошее образование по истории и политике Палестины.
5. Через тяготы тюрьмы я понял, что хочу изменить свою жизнь к лучшему.
Вот пять признаков силы и влиятельности в жизни Хекмута.
Многим палестинским женщинам приходится искать способы заботиться о семьях и оставаться на связи со своими мужьями, когда те находятся в тюрьме. Этот документ был создан с целью поделиться уникальными знаниями палестинских женщин.
Он появился в беседе с Нихад, живущей в Наблусе. Муж Нихад последние 9 лет провёл в тюрьме. Во время ареста его серьёзно ранили выстрелом и он продолжает восстанавливаться. Нихад вышла замуж в 15летнем возрасте, у неё 5 детей (3 мальчиков и две старших девочки). Когда муж Нихад впервые попал в тюрьму, для неё настали очень сложные времена. Она была огорчена и зла. Она потеряла надежду и сон, перестала заботиться о себе и испытывала сложности с воспитанием детей.
За прошедшие 9 лет Нихад, её муж и их дети нашли множество способов справляться с этой очень сложной ситуацией. Вот несколько вариантов, как сохранять связь даже при продолжающихся попытках тюремной системы разъединить семью и удержать отца в изоляции.
Письма
В первые четыре года его заключения никому из семьи не разрешалось навещать моего мужа. И нам приходилось поддерживать связь, отправляя туда-сюда письма. Иногда письму требовалось больше двух месяцев, чтобы дойти до меня, хотя я жила всего в нескольких сотнях километров от тюрьмы. За эти годы я научилась терпеливо ждать писем и делиться ими с моей семьёй и детьми. Благодаря этим письмам все чувствовали себя лучше.
Отправлять фотографии
После первого года муж попросил присылать ему фотографии детей каждые семь месяцев, чтобы он смотрел «как они растут»
Думать о нём
Все эти годы я думаю о нём постоянно
Посещения
После четырёх лет стало возможным навещать его. Мне разрешён визит только раз в 1,5 года, однако детям можно посещать отца более регулярно. Чтобы приехать в тюрьму, дети в 4 утра садятся на автобус Красного креста. Вместе с другими переполненными родственниками заключённых автобусами их привозят к тюрьме. Тюремные охранники разрешают заходить для посещения только нескольким семьям за раз, поэтому детям приходится часами ждать в автобусе возвращения всех, прежде чем вернуться домой. Поездки занимают 14-20 часов. Иногда, в холодные зимние месяцы, дети возвращаются домой больными и потом пропускают несколько дней в школе. Но год за годом они продолжают ездить на свои ежемесячные визиты, чтобы увидеться и побыть на связи с отцом.
Действия моего мужа
Спустя какое-то время муж сказал детям не приезжать так часто, потому что он видел, насколько это тяжело для них. И теперь они посещают его реже, но по-прежнему регулярно. Мой муж также поддержал меня в решении поговорить с психологом. Он выказал мне доверие, что сделало мою жизнь в сообществе чуть более простой.
Рассказывание историй
После каждого визита дочери возвращались и рассказывали истории о моём муже. 3-4 дня они безостановочно говорили об отце со мной и другими членами семьи. Истории помогали нам поддерживать связь. Я очень счастлива, что мои дочери с такой радостью видятся и говорят о своём отце.
Подарки из тюрьмы
Недавно муж прислал домой подарки для меня, наших дочерей и сыновей. Эти были сплетённые вручную именные браслеты, изготовленные мужем в тюрьме. Он также прислал нам подарки, сделанные другими заключёнными.
Незаконные телефонные звонки
В эти дни одним из самых волнующих способов оставаться на связи — то, что иногда я говорю с мужем по мобильному телефону, контрабандой пронесённом в тюрьму! После этих телефонных разговоров у меня на лице большая улыбка.
Ценность терпения в тяжёлые времена
Оглядываясь назад, я вижу, как важна была в эти 9 лет ценность терпения. Я узнала эту ценность в ожидании мужа. Я видела её в людях, которым приходилось хуже, чем мне — их мужья были убиты или отбывали более долгий срок заключения. Когда я думаю о них, то чувствую, что могу это выдержать.
Помощь моих дочерей
Иногда, когда дочери знают, что я не очень хорошо себя чувствуют, они ведут себя тихо и помогают мне по дому.
Помощь психолога
До прихода психолога я чувствовала злость, печаль и переживала множество проблем. Я не знала, как справляться с моими дочерьми-подростками. Она помогла мне говорить с детьми с меньшей злостью.
Гордость
Мой десятилетний сын ходит в специальную школу. Мы платим за это дополнительные деньги и теперь он получает отличные отметки.
Чтобы отметить это, я устроила для него маленький праздник и принесла всем сладости. Я училась преподаванию и два года работала школьным учителем. Теперь кажется, что вся эта тяжёлая работа не прошла даром. Мой муж был горд и за меня, и за моего сына.
Предвкушая будущее
После долгих, долгих лет плохого самочувствия я начинаю чувствовать себя лучше. Я спокойнее и не так тревожусь. Иногда я даже чувствую себя так, как чувствовала до его заключения. До его ареста мы были вместе десять лет. Жизнь научила нас быть сильными — это как сложная школа.
Все эти годы мы всё время предвкушали новые визиты и новые предстоящие истории. Мой муж вернётся домой через 14 месяцев. Теперь мы готовимся к его возвращению и ждём воссоединения.
Я была учителем. Теперь я надеюсь, что то, как наша семья научилась поддерживать связь во время заключения моего мужа, сможет помочь другим палестинским женщинам и семьям. Это другой род обучения.
Процесс документирования навыков и знаний людей помогает людям осознавать свои уникальные способы справляться с тяготами. Люди часто говорят, что получение одного из таких нарративных писем или документов стоит 4-5 сессий терапии! Также можно организовывать ритуалы или церемонии для зачитывания этих документов перед поддерживающей семьёй, друзьями или другими специалистами. Такие церемонии могут внести дальнейший вклад в жизни людей, помогая развиваться обновлённому чувству идентичности.
Навыки сохранения связей в семье, когда твой муж в тюрьме.
Многим палестинским женщинам приходится искать способы заботиться о семьях и оставаться на связи со своими мужьями, когда те находятся в тюрьме. Этот документ был создан с целью поделиться уникальными знаниями палестинских женщин.
Он появился в беседе с Нихад, живущей в Наблусе. Муж Нихад последние 9 лет провёл в тюрьме. Во время ареста его серьёзно ранили выстрелом и он продолжает восстанавливаться. Нихад вышла замуж в 15летнем возрасте, у неё 5 детей (3 мальчиков и две старших девочки). Когда муж Нихад впервые попал в тюрьму, для неё настали очень сложные времена. Она была огорчена и зла. Она потеряла надежду и сон, перестала заботиться о себе и испытывала сложности с воспитанием детей.
За прошедшие 9 лет Нихад, её муж и их дети нашли множество способов справляться с этой очень сложной ситуацией. Вот несколько вариантов, как сохранять связь даже при продолжающихся попытках тюремной системы разъединить семью и удержать отца в изоляции.
Письма
В первые четыре года его заключения никому из семьи не разрешалось навещать моего мужа. И нам приходилось поддерживать связь, отправляя туда-сюда письма. Иногда письму требовалось больше двух месяцев, чтобы дойти до меня, хотя я жила всего в нескольких сотнях километров от тюрьмы. За эти годы я научилась терпеливо ждать писем и делиться ими с моей семьёй и детьми. Благодаря этим письмам все чувствовали себя лучше.
Отправлять фотографии
После первого года муж попросил присылать ему фотографии детей каждые семь месяцев, чтобы он смотрел «как они растут»
Думать о нём
Все эти годы я думаю о нём постоянно
Посещения
После четырёх лет стало возможным навещать его. Мне разрешён визит только раз в 1,5 года, однако детям можно посещать отца более регулярно. Чтобы приехать в тюрьму, дети в 4 утра садятся на автобус Красного креста. Вместе с другими переполненными родственниками заключённых автобусами их привозят к тюрьме. Тюремные охранники разрешают заходить для посещения только нескольким семьям за раз, поэтому детям приходится часами ждать в автобусе возвращения всех, прежде чем вернуться домой. Поездки занимают 14-20 часов. Иногда, в холодные зимние месяцы, дети возвращаются домой больными и потом пропускают несколько дней в школе. Но год за годом они продолжают ездить на свои ежемесячные визиты, чтобы увидеться и побыть на связи с отцом.
Действия моего мужа
Спустя какое-то время муж сказал детям не приезжать так часто, потому что он видел, насколько это тяжело для них. И теперь они посещают его реже, но по-прежнему регулярно. Мой муж также поддержал меня в решении поговорить с психологом. Он выказал мне доверие, что сделало мою жизнь в сообществе чуть более простой.
Рассказывание историй
После каждого визита дочери возвращались и рассказывали истории о моём муже. 3-4 дня они безостановочно говорили об отце со мной и другими членами семьи. Истории помогали нам поддерживать связь. Я очень счастлива, что мои дочери с такой радостью видятся и говорят о своём отце.
Подарки из тюрьмы
Недавно муж прислал домой подарки для меня, наших дочерей и сыновей. Эти были сплетённые вручную именные браслеты, изготовленные мужем в тюрьме. Он также прислал нам подарки, сделанные другими заключёнными.
Незаконные телефонные звонки
В эти дни одним из самых волнующих способов оставаться на связи — то, что иногда я говорю с мужем по мобильному телефону, контрабандой пронесённом в тюрьму! После этих телефонных разговоров у меня на лице большая улыбка.
Ценность терпения в тяжёлые времена
Оглядываясь назад, я вижу, как важна была в эти 9 лет ценность терпения. Я узнала эту ценность в ожидании мужа. Я видела её в людях, которым приходилось хуже, чем мне — их мужья были убиты или отбывали более долгий срок заключения. Когда я думаю о них, то чувствую, что могу это выдержать.
Помощь моих дочерей
Иногда, когда дочери знают, что я не очень хорошо себя чувствуют, они ведут себя тихо и помогают мне по дому.
Помощь психолога
До прихода психолога я чувствовала злость, печаль и переживала множество проблем. Я не знала, как справляться с моими дочерьми-подростками. Она помогла мне говорить с детьми с меньшей злостью.
Гордость
Мой десятилетний сын ходит в специальную школу. Мы платим за это дополнительные деньги и теперь он получает отличные отметки.
Чтобы отметить это, я устроила для него маленький праздник и принесла всем сладости. Я училась преподаванию и два года работала школьным учителем. Теперь кажется, что вся эта тяжёлая работа не прошла даром. Мой муж был горд и за меня, и за моего сына.
Предвкушая будущее
После долгих, долгих лет плохого самочувствия я начинаю чувствовать себя лучше. Я спокойнее и не так тревожусь. Иногда я даже чувствую себя так, как чувствовала до его заключения. До его ареста мы были вместе десять лет. Жизнь научила нас быть сильными — это как сложная школа.
Все эти годы мы всё время предвкушали новые визиты и новые предстоящие истории. Мой муж вернётся домой через 14 месяцев. Теперь мы готовимся к его возвращению и ждём воссоединения.
Я была учителем. Теперь я надеюсь, что то, как наша семья научилась поддерживать связь во время заключения моего мужа, сможет помочь другим палестинским женщинам и семьям. Это другой род обучения.
Процесс документирования навыков и знаний людей помогает людям осознавать свои уникальные способы справляться с тяготами. Люди часто говорят, что получение одного из таких нарративных писем или документов стоит 4-5 сессий терапии! Также можно организовывать ритуалы или церемонии для зачитывания этих документов перед поддерживающей семьёй, друзьями или другими специалистами. Такие церемонии могут внести дальнейший вклад в жизни людей, помогая развиваться обновлённому чувству идентичности.
Обряды инициации и миграция идентичности
Следующий ключевой инструмент нарративной практики включает в себя обряды инициации и миграции идентичности. Эти техники прекрасно описаны Нихаей Махмуд Абу-Раян в её статье «Сезоны жизни: как бывшие заключённые восстанавливают свои жизни» («The Seasons of Life: Ex-detainees reclaiming their lives» (2009))
«Сезоны жизни: как бывшие заключённые восстанавливают свои жизни»
Нихая Махмуд Абу-Раян
Всю свою жизнь мы проходим через разные обряды инициации; например, из ребёнка становимся взрослыми. На разных стадиях жизни мы встречаемся с определёнными изменениями и вызовами, у нас появляется собственная экспертность. Всё, что мы узнаем на одной стадии жизни, влияет на то, кем мы становимся и как относимся к тем, кого знаем. Моменты отделения от одного способа жизни и перемещения к другому становятся серьёзнейшими испытаниями. Всё, что стало знакомо и комфортно на первой стадии, больше таковым не является. Мы вынуждены встречаться с переменами, новыми страданиями. Жизнь не всегда оставляет нам выбор — иногда мы попадаем в ситуации вне нашего контроля, и именно тогда нам приходится искать новые способы жизни и защиты представлений о себе от уничтожения.
При перемещении между стадиями жизни большим подспорьем может стать использование экспертности, обретённой на первой стадии, для переживания сложных ситуаций следующей. Всё, ставшее известным нам осенью, может помочь нам справиться зимой. Все знания, полученные зимой, могут поддержать нас весной. Всё, что мы обрели весной, может дать комфорт летом и так далее.
Только когда есть чувство непрерывности, можем мы желать продолжения жизни. И переходя от сезона к сезону, мы можем сохранять память о том, через что мы прошли, как изменились и в чём остались прежними.
На встречах с бывшими заключёнными метафора сезонов жизни помогает восстановить чувство непрерывности для тех, кто столкнулся с невероятными сложностями. Она позволяет им говорить о разных пройденных ими стадиях или сезонах, о том, как знания из одного могут помочь им в следующем. И это возможность говорить из гордости, не из стыда.
Мы беседуем о сложных опытах и страданиях, о достижениях и том, что они узнали о жизни за время, проведённое в тюрьме. О возможностях и навыках, которые за этот период укрепились, о том, как теперь они помогут им в жизни. Часто до нашего разговора человек не понимал или не осознавал их. Находя способы для разворачивания этих разговоров, мы можем восстановить связь между тем, как они справлялись с жизнью в тюрьме, и тем, как они могут жить свои жизни теперь. Что важнее, когда разговоры о заключении происходят из гордости, становится возможным вклад в восстановление зачастую сильно пострадавшего представления о себе.
Миграция идентичности
В основе подхода «сезонов жизни» лежит термин «миграции идентичности» (White, 1995). Когда человек проходит серьёзную «миграцию», это включает в себя «обряд инициации». И в рамках любого обряда инициации есть три фазы: жизнь до точки сепарации; «лиминальная» стадия, характеризующаяся состоянием неоднозначности, смятения, потерянности; и стадия воссоединения (Turner, 1969). Для визуального отображения эти три стадии можно разместить на горизонтальной оси, а на вертикальной своё место займут чувство отчаяния и чувство благополучия, как показано на рис. 1.
«Четыре сезона» пребывания в тюрьме
Поскольку опыт бывших заключённых может быть рассмотрен как состоящий из четырёх стадий, мы можем соотнести эти четыре стадии с четырьмя сезонами:
1. Стадия ареста и заключения под стражу (осень)
2. Стадия расследования/изоляции и допросов (зима)
3. Стадия тюремного заключения (весна)
4. После освобождения (лето)
В процессе разговоров о миграции идентичности мы концентрируемся на малейших деталях действий, предпринятых человеком для адаптации и выживания во время каждого из «сезонов». Даже если он жил в очень маленьком и нездоровом месте с туалетом в камере и имел только поношенное и жёсткое одеяло; даже если это была затхлая тёмная комната с влажными и заплесневелыми стенами, человек наверняка совершал множество поступков, чтобы выжить, чтобы сопротивляться отчаянию и безнадёжности, чтобы остановить себя от соблазна отдаться смерти. Мы исследуем маленькие детали этих действий самосохранения и обсуждаем их смысл.
Ниже — пример того, какие действия для выживания в период расследования предпринимал один из заключённых
Поскольку опыт бывших заключённых может быть рассмотрен как состоящий из четырёх стадий, мы можем соотнести эти четыре стадии с четырьмя сезонами:
1. Стадия ареста и заключения под стражу (осень)
2. Стадия расследования/изоляции и допросов (зима)
3. Стадия тюремного заключения (весна)
4. После освобождения (лето)
В процессе разговоров о миграции идентичности мы концентрируемся на малейших деталях действий, предпринятых человеком для адаптации и выживания во время каждого из «сезонов». Даже если он жил в очень маленьком и нездоровом месте с туалетом в камере и имел только поношенное и жёсткое одеяло; даже если это была затхлая тёмная комната с влажными и заплесневелыми стенами, человек наверняка совершал множество поступков, чтобы выжить, чтобы сопротивляться отчаянию и безнадёжности, чтобы остановить себя от соблазна отдаться смерти. Мы исследуем маленькие детали этих действий самосохранения и обсуждаем их смысл.
Ниже — пример того, какие действия для выживания в период расследования предпринимал один из заключённых
История насекомого — Namousah
Ахмаду сорок девять лет. Он сидел в тюрьмах Израиля и Иордании. Впервые его заключили под стражу в тринадцать лет. В следующий раз он попал в тюрьму в двадцать лет, и девять месяцев и тринадцать дней подряд содержался в одиночном заключении. Это был период расследования. В эти девять месяцев он находился под давлением. Он сидел в камере без света, без всего. Он не знал, который час. Это была очень нездоровая комната с насекомыми. Есть насекомое, которое палестинские люди называют Namousah, оно издаёт звук «ззззз». Во время одиночного заключения Ахмад слышал этот звук, но не видел самого насекомого, теряющегося в неосвещённой комнате. Ахмад просто слушал, как звучит «ззззз» Namousah.
Ахмад постоянно думал: «Как я могу поймать это насекомое?» Во время расследования, когда его допрашивали, Ахмад концентрировался на Namousah. Он концентрировался на насекомом вместо расследования. Когда он возвращался в камеру, то говорил с Namousah: «Где ты? Что тебе нужно от меня? Почему ты делаешь это со мной? Мы можем быть друзьями?»
Ахмад писатель, но в тюрьме у него не было бумаги или ручки. Всё время, проведённое в камере, он запоминал слова для рассказывания истории его отношений с этим насекомым. К моменту освобождения он так и не смог поймать Namousah, но сохранил намерение поймать насекомое, когда его задержат в следующий раз. Выйдя на свободу, Ахмад написал роман под названием Namousah. Однажды он принесёт мне показать свою историю. Для Ахмада Namousah стал основным способом выживания в одиночном заключении.
Ахмад постоянно думал: «Как я могу поймать это насекомое?» Во время расследования, когда его допрашивали, Ахмад концентрировался на Namousah. Он концентрировался на насекомом вместо расследования. Когда он возвращался в камеру, то говорил с Namousah: «Где ты? Что тебе нужно от меня? Почему ты делаешь это со мной? Мы можем быть друзьями?»
Ахмад писатель, но в тюрьме у него не было бумаги или ручки. Всё время, проведённое в камере, он запоминал слова для рассказывания истории его отношений с этим насекомым. К моменту освобождения он так и не смог поймать Namousah, но сохранил намерение поймать насекомое, когда его задержат в следующий раз. Выйдя на свободу, Ахмад написал роман под названием Namousah. Однажды он принесёт мне показать свою историю. Для Ахмада Namousah стал основным способом выживания в одиночном заключении.
Возвращаясь в общество
По возвращению в «общество» серьёзной проблемой для бывших заключённых становится то, что они жили в совсем других «обществах»: общество до ареста, общество тех, кто их арестовал, общество тюрьмы и общество после освобождения. Когда тебя изымают из одного общества и вынуждают адаптироваться в другом, сильно отличающемся, это уже достаточно сложно. А необходимость делать это снова и снова становится частью психологической травмы, с которой сталкиваются заключённые: на каждой стадии у них отнимают то, что было безопасно. Связи рушатся, нужно формировать новые отношения. И, хотя заключённые ждут возвращения в семьи и к друзьям, они также понимают, что оставят позади значимых для них друзей — тех, кого не смогут увидеть долгое время. И даже во время освобождения крылья их свободы опускаются под грузом боли.
В нашей культуре есть множество церемоний, блюд и собраний, связанных с возвращением бывших заключённых в свои сообщества. Это признание не только их свободы, но и того, за что они стояли — их самих, их семей, других палестинцев. Это взгляд на свободу как на солнце нового дня.
После освобождения и завершения церемоний, бывшие заключённые снова сталкиваются с миром — но, конечно, другим миром, поскольку они сами изменились. В каком-то смысле сложности этого периода могут быть самыми серьёзными. Могут присутствовать распространённые последствия травмы — страх, флэшбеки, самоповреждения и так далее. Часто могут возникать и неожиданные переживания. Например, после освобождения бывший заключённый может ждать, что после всего им пережитого многие двери будут для него открыты. Но затем приходит понимание, что он — просто один человек в бурлящем мире. В какие-то моменты рутинные задачи — безо всякой видимой на то причины — могут казаться слишком сложными или подавляющими. Не только семья и друзья могут спрашивать, что с ним не так, но сам бывший заключённый может думать: «Почему я себя так веду? Это не я. Я никогда не делал этого раньше». И так далее.
Все эти страдания и испытания в жизни бывшего заключённого требуют экспертности, чтобы с ними справиться. И эта экспертность приходит из прошлого. Чтобы они могли соединиться с чувством компетентности, уверенности, способности, я провожу с бывшими заключёнными беседы о навыках и знаниях, применявшихся ими во время заключения, о том, как они могут помочь в испытаниях после освобождения.
Я также задаю вопросы о надеждах и мечтах, поддерживавших их в заключении, и надеждах и мечтах, за которые они держатся сейчас:
По возвращению в «общество» серьёзной проблемой для бывших заключённых становится то, что они жили в совсем других «обществах»: общество до ареста, общество тех, кто их арестовал, общество тюрьмы и общество после освобождения. Когда тебя изымают из одного общества и вынуждают адаптироваться в другом, сильно отличающемся, это уже достаточно сложно. А необходимость делать это снова и снова становится частью психологической травмы, с которой сталкиваются заключённые: на каждой стадии у них отнимают то, что было безопасно. Связи рушатся, нужно формировать новые отношения. И, хотя заключённые ждут возвращения в семьи и к друзьям, они также понимают, что оставят позади значимых для них друзей — тех, кого не смогут увидеть долгое время. И даже во время освобождения крылья их свободы опускаются под грузом боли.
В нашей культуре есть множество церемоний, блюд и собраний, связанных с возвращением бывших заключённых в свои сообщества. Это признание не только их свободы, но и того, за что они стояли — их самих, их семей, других палестинцев. Это взгляд на свободу как на солнце нового дня.
После освобождения и завершения церемоний, бывшие заключённые снова сталкиваются с миром — но, конечно, другим миром, поскольку они сами изменились. В каком-то смысле сложности этого периода могут быть самыми серьёзными. Могут присутствовать распространённые последствия травмы — страх, флэшбеки, самоповреждения и так далее. Часто могут возникать и неожиданные переживания. Например, после освобождения бывший заключённый может ждать, что после всего им пережитого многие двери будут для него открыты. Но затем приходит понимание, что он — просто один человек в бурлящем мире. В какие-то моменты рутинные задачи — безо всякой видимой на то причины — могут казаться слишком сложными или подавляющими. Не только семья и друзья могут спрашивать, что с ним не так, но сам бывший заключённый может думать: «Почему я себя так веду? Это не я. Я никогда не делал этого раньше». И так далее.
Все эти страдания и испытания в жизни бывшего заключённого требуют экспертности, чтобы с ними справиться. И эта экспертность приходит из прошлого. Чтобы они могли соединиться с чувством компетентности, уверенности, способности, я провожу с бывшими заключёнными беседы о навыках и знаниях, применявшихся ими во время заключения, о том, как они могут помочь в испытаниях после освобождения.
Я также задаю вопросы о надеждах и мечтах, поддерживавших их в заключении, и надеждах и мечтах, за которые они держатся сейчас:
- Когда вы были в заключении, на что вы надеялись, о чём мечтали?
- Откуда пришли эти мечты?
- Кто ещё принимал участие в появлении этих мечт?
- Как вы держались за эти мечты всё это время?
- Эти мечты из прошлого всё ещё значимы для вас?
- На что вы надеетесь теперь, о чём вы мечтаете?
- Откуда пришли эти надежды и мечты?
- Кто ещё участвовал в создании этих мечт?
- Как у вас получается держаться за эти надежды в это время? Что помогает вам поддерживать жизнь этих надежд?
Дружба
Может быть сложно соединить отношения с теми, кто находится в тюрьме, и теми, кто находится за её пределами. Во время освобождения, заключённый или заключённая обещают своим друзьям в тюрьме не забывать их, поддерживать с ними связь. После освобождения бывший заключённый берёт на свои плечи эту ответственность доверия, в каком-то смысле это означает, что он не одинок. Те, кто находится в тюрьме, как будто остаются с ним.
А при встрече старых друзей за пределами тюрьмы, бывший заключённый даже в их присутствии может почувствовать отчуждение. Множество раз бывшие заключённые ощущали себя чужаками в обществе. Им казалось, что они не могут справиться с внешним миром или тем, как изменились они сами.
В эти времена мы возвращаемся в к прошлому. В беседах мы исследуем, как бывшие заключённые могли поддерживать отношения и дружбу с теми, кто был в тюрьме, пусть даже они познакомились только там. Мы исследуем, какие навыки в это входили. Затем мы обсуждаем, как можно использовать эти навыки для восстановления связей со старыми друзьями и отношениями. С этой позиции пересмотра прошлого бывшие заключённые могут начать справляться с «новыми-старыми» отношениями и, может быть, создавать новые отношения во внешнем мире. Эти навыки социальных отношений будут очень значимы, потому что бывшим заключённым нужно адаптироваться к большому количеству перемен — перемен, случившихся с ними, перемен произошедших за время их заключения в обществе, перемен в жизнях тех, кого они знали и любили.
Чтобы использовать для восстановления связей способы, какими бывший заключённый создавал и поддерживал дружеские отношения в тюрьме, я задаю вопросы, направленные на воссоединение с ними:
График сезонов жизни
Мне помогает визуально отобразить путешествие бывшего заключённого по «сезонам жизни». Один из способов это сделать — использовать показанный ранее график, отображающий «миграцию идентичности». Этот график может быть использован во время терапевтических бесед для иллюстрации, откуда человек пришёл и куда направляется, а также служить визуальной записью самих бесед. Мой опыт показывает, что с такими графиками человеку становится проще справляться со сложностями и трудностями жизни.
Один из используемых мною способов — обратиться к опыту человека и нанести на график точки, показывающие испытанные им в разное время чувства отчаяния и благополучия. В конце каждой встречи или каждой части упражнения «Сезоны жизни» я прошу участника оценить степень его самоуважения/чувства собственного достоинства или удовлетворения собственной жизнью в тот период времени (по шкале от -10 до +10). Первоначально это может казаться разрозненным набором звёзд в ночном небе. Однако, к концу наших диалогов, я приглашаю человека соединить эти точки, связать их, двигаясь от одной стороны страницы к другой (см. Рис. 2). Когда он это делает, я вижу, насколько значимым может быть визуальное отображение прогресса во времени. Словно прошлые достижения подталкивают его двигаться дальше. Словно эпизоды выживания в прошлом дают ему способ справляться с текущими сложностями и трудностями.
Может быть сложно соединить отношения с теми, кто находится в тюрьме, и теми, кто находится за её пределами. Во время освобождения, заключённый или заключённая обещают своим друзьям в тюрьме не забывать их, поддерживать с ними связь. После освобождения бывший заключённый берёт на свои плечи эту ответственность доверия, в каком-то смысле это означает, что он не одинок. Те, кто находится в тюрьме, как будто остаются с ним.
А при встрече старых друзей за пределами тюрьмы, бывший заключённый даже в их присутствии может почувствовать отчуждение. Множество раз бывшие заключённые ощущали себя чужаками в обществе. Им казалось, что они не могут справиться с внешним миром или тем, как изменились они сами.
В эти времена мы возвращаемся в к прошлому. В беседах мы исследуем, как бывшие заключённые могли поддерживать отношения и дружбу с теми, кто был в тюрьме, пусть даже они познакомились только там. Мы исследуем, какие навыки в это входили. Затем мы обсуждаем, как можно использовать эти навыки для восстановления связей со старыми друзьями и отношениями. С этой позиции пересмотра прошлого бывшие заключённые могут начать справляться с «новыми-старыми» отношениями и, может быть, создавать новые отношения во внешнем мире. Эти навыки социальных отношений будут очень значимы, потому что бывшим заключённым нужно адаптироваться к большому количеству перемен — перемен, случившихся с ними, перемен произошедших за время их заключения в обществе, перемен в жизнях тех, кого они знали и любили.
Чтобы использовать для восстановления связей способы, какими бывший заключённый создавал и поддерживал дружеские отношения в тюрьме, я задаю вопросы, направленные на воссоединение с ними:
- Остались ли у вас в тюрьме друзья?
- Можете рассказать мне о них?
- Как вы создали эти дружеские отношения?
- Есть ли способы, какими вы продолжаете ценить эти дружеские отношения?
- Помните ли вы их, остаётесь ли вы в контакте?
- Были ли у вас дружеские или значимые отношения до того, как вы попали в тюрьму?
- Можете ли вы рассказать мне больше об этих дружеских отношениях?
- Как вы создали эти дружеские отношения? Какие навыки для этого были нужны?
- Произошли ли какие-то изменения с этими дружескими отношениями? Если да, то что это за изменения?
- Будут ли каким-то образом полезны те способы, какими вы поддерживали дружеские отношения в тюрьме, или способы, которыми помните и цените те дружеские отношения, в восстановлении дружеских отношений за стенами тюрьмы?
График сезонов жизни
Мне помогает визуально отобразить путешествие бывшего заключённого по «сезонам жизни». Один из способов это сделать — использовать показанный ранее график, отображающий «миграцию идентичности». Этот график может быть использован во время терапевтических бесед для иллюстрации, откуда человек пришёл и куда направляется, а также служить визуальной записью самих бесед. Мой опыт показывает, что с такими графиками человеку становится проще справляться со сложностями и трудностями жизни.
Один из используемых мною способов — обратиться к опыту человека и нанести на график точки, показывающие испытанные им в разное время чувства отчаяния и благополучия. В конце каждой встречи или каждой части упражнения «Сезоны жизни» я прошу участника оценить степень его самоуважения/чувства собственного достоинства или удовлетворения собственной жизнью в тот период времени (по шкале от -10 до +10). Первоначально это может казаться разрозненным набором звёзд в ночном небе. Однако, к концу наших диалогов, я приглашаю человека соединить эти точки, связать их, двигаясь от одной стороны страницы к другой (см. Рис. 2). Когда он это делает, я вижу, насколько значимым может быть визуальное отображение прогресса во времени. Словно прошлые достижения подталкивают его двигаться дальше. Словно эпизоды выживания в прошлом дают ему способ справляться с текущими сложностями и трудностями.
Больше информации см.: Abu- Rayyan (2009) Seasons of Life: Ex-detainees reclaiming their lives. International Journal of Narrative Therapy and Community Work 2:24-40.
Эти графики кажутся мне особенно полезными, когда люди чувствуют, что они словно откатываются назад или в каком-то смысле оказываются в «релапсе»...карта миграции идентичности буквально показывает сложную территорию, на которой находятся люди, и демонстрирует, как иногда паузы и даже отступления могут иметь важный смысл. Даже если человек «упал» во время восхождения, это не означает возврата к началу, старту, и не обесценивает достигнутой им высоты. Миграция идентичности всегда показывает, что в целом путешествие всё равно движется вперёд и вверх; благодаря этому графику люди освобождаются от переживания чувства неудачи, а это критично для работы с пост-травмой.
ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ:
Коллективные нарративные практики
Нарративные практики также могут применяться в работе с группами и/или целыми сообществами. Эта часть описывает несколько коллективных нарративных практик:
Документирование навыков выживания: коллективные документы
Когда со сложностями и несправедливостью сталкиваются целые сообщества, может быть важно заметить, насыщенно описать и задокументировать их навыки выживания и сопротивления. В 2006 в Наблусе была сложная обстановка. Группу сотрудников попросили разбиться по три человека и ответить на вопросы:
- Опишите что-то (уникальный навык или знание жизни), помогающий вам справиться с трудными временами
- Расскажите историю об этом — о времени, когда этот особый навык или знание принесли изменение в вашу жизнь или жизнь других людей
- Какова история этого навыка или знания?
- Как вы этому научились?
- От кого вы этому научились?
Жизнь в оккупации: уникальные навыки и знания, поддерживающие работников в Наблусе
Этот документ описывает, что помогает работникам в Наблусе справляться с жизнью в оккупации. Он создан с надеждой разделить его с другими людьми, живущими в условиях военной диктатуры; как в Палестине, так и других частях мира.
В ожидании будущего
Некоторые из нас научились в сложные времена смотреть в будущее. Мы держимся за знание, что это не будет длиться вечно. Историю своего навыка я могу проследить до бабушки. Она всегда просила меня думать о будущем, строить планы, готовиться, мечтать. Она оживляла для меня будущее. Когда израильские военные силы взяли Наблус и оккупировали город, нам нужно было оставаться в доме многие, многие дни. Моя бабушка за это время умерла. Мы не только терпели оружейный огонь вокруг нас, но не могли переместить тело бабушки. Оно лежало в одном доме с нами и это очень нас расстраивало. Нам нужно было найти способ, как с этим справиться. Каким-то образом я нашёл в себе силы переместить её тело, вытащить из нашей комнаты. Мы прикладывали усилия, чтобы говорить друг с другом о разных вещах, чтобы вместе пережить это время. Мы держались за веру и молитвы. Что это не продлится вечно. Мы смотрели в будущее. Теперь, в любые сложные времена, при любом столкновении с проблемами, я смотрю в будущее. В настоящем могут происходить трудности, но, как сказала бы бабушка, мы должны планировать, мечтать и готовиться к будущему.
Поиск
Из-за оккупации наша экономика в очень бедственном положении. Мы ищем работу и способы развивать наши навыки. Мы ищем решений наших сложностей. Поиски — форма сопротивления этой оккупации.
Любовь матери к нашим детям
Как женщины, мы видели много плохого, наши семьи страдали. Мы делаем всё возможное, чтобы защитить детей. Наши матери делали так же. Они дарили нам любовь, и мы дарим любовь будущим поколениям. Наша забота о детях — словно проект нашей жизни. Мы ищем способы подарить им чувство уникальности. И если наши жизни оказываются в опасности, мы делаем всё, чтобы позаботиться об их безопасности. Моя маленькая дочь двух лет недавно упала в бассейн с водой. Хотя я не умею плавать, я смогла обеспечить ей безопасность. Любовь матерей к детям — огромная сила. Она огромна по всей Палестине.
Учиться, узнавать и быть независимыми
Наша независимость многое для нас значит. Для всех людей Палестины и для каждого из нас по-отдельности. Отец брал меня с собой на работу, чтобы я не оставался на улице и не швырялся камнями. Он владел магазином машин, и я смотрел, как он работает. Я начал осваивать основы развития карьеры. Отец научил меня важности независимости и достижений. Когда мне было шестнадцать, отец отправился в Меккку, а я открыл магазин без него. Я начал учиться и работать одновременно. Теперь я выпустился, у меня есть работа. У меня есть моя независимость. Это мой способ отвечать на сложные времена, делать всё возможное, чтобы создать хорошую жизнь. Меня научил этому отец.
Достоинство
С годами нам пришлось научиться навыкам поддержания достоинства. Я был студентом, готовился к выпуску, когда они арестовали меня. Это была ночь накануне моего последнего экзамена, и я допоздна сидел над учёбой и подготовкой. Наконец я отправился спать, но уже через два часа солдаты окружили дом. Они забрали меня и посадили в маленькую камеру, где подвергали пыткам и допросам. Они оказывали на меня давление, пытались заставить признаться в вещах, которых я не совершал. Они убеждали, что если я признаюсь, то меня выпустят как раз к празднованию выпуска, которого я так ждал. Я отказывался. Я много выстрадал за это время, но не дал им этого увидеть. Я показывал обратное, что мне всё равно. Мы выучились навыкам сокрытия нашего страдания, поддержания нашего достоинства. Мы научились навыкам оберегания тайны того, что для нас ценно. Они использовали разные методы. Они забирали меня из изоляции и помещали с другими заключёнными. Но я знал, что другие заключённые сотрудничают с израильтянами, и ничего им не сказал. Я притворялся незнающим, что происходит, но не говорил ни о чём важном. В попытках побудить меня к признанию, следователь начал множить обвинения. Иногда моё безразличие злило его. Помню, однажды я спросил его, нет ли у него степени бакалавра в психологии. Когда он ответил утвердительно, я сказал, что получил магистра. Расследования продолжались пятьдесят дней, пока я не предстал перед судом. Обвинитель просил длительного заключения, но адвокат настаивал на моей невиновности. В конце концов они не смогли ничего доказать и я вернулся домой. Я не смог исполнить мечту попасть на выпускной с друзьями-студентами, но мне удалось сдать последний экзамен и выпуститься. Забавно, что на экзамене мне попалась тема пыток над заключёнными! Это был очень сложный опыт, но некоторые навыки и знания спасли меня и помогли сохранить достоинство. Думаю, достоинство всегда было значимо для меня, как и для многих из нас. Маленьким ребёнком я попадал в сложные ситуации с учителями в школе. Я задавал вопросы, если они обращались с детьми без уважения. Однажды меня вызвали к директору. Я очень нервничал, но, когда я изложил ему свою взгляд на события, он согласился! Он сказал, что у меня сильный характер, и с тех пор возлагал на меня больше ответственности. Он был одним из знакомых мне людей, знавших, насколько важным для меня в детстве было достоинство. Живя в оккупации, мы делаем всё возможное, чтобы сохранить наше достоинство и гордость.
Быть вместе
Во время вторжения несколько лет назад мы оказались заперты в доме. В следующем от нас здании была стрельба. Из вертолётов и танков вырывался огонь. Мы думали, что их целью было наше здание. Тремя семьями мы собрались в одной комнате. Мы пытались найти в этой комнате безопасность. Окна были закрыты, но от выстрелов трескалось стекло. Мы спрятали под кровать четырёх детей. Мы были в ужасе. Во время стрельбы мы говорили о наших религиозных убеждениях, читали Коран. В голове билась мысль: «Или мы вместе умрём, или будем вместе жить». Я был старшим из братьев. Когда мне стало не хватать выдержки, я призвал на помощь свои навыки, мои молитвы и терпение. Я стал примером силы для других. Я знал, что если покажу им силу, то другие увидят и почувствуют её. Наконец, я смог увидеть в будущем надежду. Недавно, снова столкнувшись со сложностями, я вспомнил слова «или мы вместе умрём, или будем вместе жить». Эта философия многое значит для меня и других. Есть старая арабская песня с такими словами. В эти времена мы должны быть вместе.
Смех и навыки юмора
Все наши рыдания, все наши слёзы связаны с оккупацией, блокпостами и солдатами. Но у нас есть навыки смеяться над серьёзной ситуацией. В арабском есть пословица, что худшие ситуации в жизни — те, над которыми мы смеёмся. У нас есть множество историй об этом. Помню времена, когда мы со смехом проезжали блокпосты. Солдатам это не нравилось. Однажды, когда я смеялся, они вытащили меня из машины. Был дождь, вода собиралась в лужи. Они заставили меня стоять в одной из них, но потом я нашёл камень, чтобы присесть. Я не показывал злости или горя. Я держался юмора. Нам приходится быть осторожными с этим и выбирать время и место. Но у нас есть навык применять юмор в сложных ситуациях. Это связано с арабской историей. Мы знаем примеры из прошлого, когда люди использовали воображение и придумывали истории, чтобы выбраться из определённых ситуаций. Мы также знаем некоторые семьи, известные своим юмором. Мы ждём от них, что они нас рассмешат. Помню знаки на ослах, перевозивших людей между деревнями, когда солдаты блокировали дороги. Они означали, что ослы превратились в такси! Мы спасали себя и друг друга через юмор.
Дорожные песни
Иногда в сложных ситуациях мы можем петь. Когда все дороги закрыты, единственный способ выбраться — через горы. Нам нужно выйти из машин и идти. Порой это очень утомительно. Истощает пешком карабкаться по склонам. Однажды я увидел молодого мужчину с огромной сумкой, он очень громко пел. Я спросил его, почему он это делает, и тот ответил: «Внутри меня что-то есть. Если это не выразить, я взорвусь». Он сказал, что научился этому благодаря фильму. Там показывали, как иногда альпинисты поют в трудные времена. Я часто вспоминаю его, и теперь у меня есть дорожная песня для облегчения пути.
Ценить друзей, которых мы потеряли
Многие из нас потеряли близких друзей и мы делаем всё возможное, чтобы ценить их. Иногда мы ценим с помощью слёз. Реки слёз текут через Палестину. Когда мы плачем по друзьям, наши сердца смягчаются. Иногда даже камни как будто плачут с нами. Наши слёзы — уважение к тем, кого мы потеряли. Мой лучший друг был убит и я делаю всё возможное, чтобы ценить его и нашу дружбу. Я говорил с другими друзьями, и мы вспоминали хорошие времена, счастливые времена из прошлого. Я говорил им, что плакать нормально, но мы также можем вспоминать и светлые моменты. Когда я с ними, то могу вспоминать моего друга. Но когда я один, мне слишком больно думать о нём. Слишком больно смотреть на его фотографию, я избегаю его дома. Так сложно думать о нём, потому что наша дружба была очень сильна, очень значима для меня, для нас обоих. Он был частью меня, и я был частью его. Если бы я не знал его, то был бы другим человеком. Так многое во мне также относится и к нему. Некоторые из нас чувствуют, что не могут быть счастливы, не могут плавать или смеяться, потому что наши друзья умерли. Словно счастье было бы предательством. Другие находят некоторое облегчение в знании, что наши ушедшие друзья теперь обрели мир и счастье в руках Господа. Со временем происходят перемены. Не знаю, как бы справлялся мой друг, если бы умер я. Возможно, продолжил бы делать то, что мы делали вместе. Или, может быть, отказался бы делать всё, что делали мы. Возможно, он бы перестал приходить к дороге, возле которой я жил. Не уверен. У каждого по-разному. Но знаю, что он сделал бы всё возможное, чтобы ценить нашу дружбу — продолжать наследие нашей дружбы. Мы были лучшими друзьями, и от него я так многое узнал о дружбе. Если мы теряем такого друга, мы не можем просто продолжать жить. Жизнь никогда не становится прежней. Мы делаем всё возможное, чтобы ценить друзей, которых мы потеряли.
Говорить с семьёй
Во время вторжения в Наблус, моя семья неделю провела дома взаперти. Было много стрельбы, это были страшные времена. Мой брат сидел в тюрьме, мы все переживали за него. У нас не было электричества или телефонов. Еды не хватало. Но друг у друга были мы. Мы вставали на рассвете и говорили друг с другом, успокаивали. Моя младшая сестра была очень напугана. Она сидела в углу и молчала. Мы не оставляли её одну. Мы сидели вместе. Я всегда буду помнить, что говорил мой старший брат. Он очень верил в меня. Он был уверен, что я могу занять позицию. Это были сложные времена. Мы были друг у друга. Разговоры помогли нам справиться.
Чувствовать нехватку и желать
Иногда мы хотим быть где-то в другом месте, месте, свободном от танков и блокпостов. Живя в оккупации, мы развили сильные навыки мечтаний и желаний.
Адаптироваться
Мы научились справляться со многим. У нас не было выбора. Помню, недавно я проснулся и увидел, что танк припарковался прямо под моим окном. И я просто вернулся ко сну. Мы привыкли к происходящим здесь экстраординарным вещам. И мы развили экстраординарные навыки адаптации.
Когда навыки выживания и сопротивления сообщества задокументированы таким образом, они могут быть зачитаны на церемония или превращены в песни, муралы и так далее. Всё это — способы усиления сопротивления и выживания.
Мы привыкли к происходящим здесь экстраординарным вещам. И мы развили экстраординарные навыки адаптации.
Дерево жизни
Дерево жизни — вторая методика; изначально она была создана в помощь уязвимым детям Южной Африки. Теперь Дерево жизни используется в Палестине (и во многих других местах, см. www.dulwichcentre.com.au/tree-of-life.html). Оно может применяться в работе с детьми, подростками или взрослыми.
Дерево жизни начинается с того, что человеку предлагают нарисовать дерево и затем использовать разные части этого дерева для отображения разных аспектов его жизни:
Дерево жизни начинается с того, что человеку предлагают нарисовать дерево и затем использовать разные части этого дерева для отображения разных аспектов его жизни:
Корни (наследие):
Корни дерева приглашают человека к разговору о его наследии: откуда он родом (например, деревня, город, страна); история его семьи или сообщества (происхождение, фамилия, предки, расширенная семья, тотем); кто был его учителями в жизни; любимое место; важная песня или танец.
Земля (настоящее):
Земля показывает, где человек живёт в настоящем; и некоторые из регулярных активностей, приносящих удовольствие.
Ствол (что ценно/навыки):
Ствол собирает то, что помогает человеку проходить через сложные времена. Как он с ними справляется? Какие способы выживания использует? Также ствол показывает, чему человек придаёт ценность, о чём заботится, навыки и способности. Это может включать в себя физические навыки, навыки заботы, доброты, честности и т. д. Затем человек может проследить их историю: от кого он о них узнал? Как давно они в его жизни? Откуда это пришло?
Ветки (горизонт):
Ветки дерева отображают разделённые надежды, мечты и желания: в отношении других, себя, более широкого сообщества. Можно проследить историю этих надежд/желаний: как давно у вас эти надежды? Откуда они пришли? Как вы их сохраняли? Кто познакомил вас с этими мечтами или помог вам их сберечь?
Листья дерева (значимые люди):
Листья означают важных для человека людей. Это могут быть живущие люди или те, кто умер.
Фрукты (переданное нам наследие):
Фрукты отражают дары, переданные человеку, или вклады, сделанные в его жизнь другими.
Цветы/семена (наследие, которое мы хотим передать):
Цветы/семена дерева символизируют дары, которые человек хочет передать другим. Они могут также обозначать уже сделанные в жизнь других вклады.
Дерево жизни из сектора Газы
Приведём пример дерева жизни, созданного шестнадцатилетним мальчиком из лагеря беженцев в Дженине; он появилось в группе Сахар Мохаммед для юношей, горюющих по утраченных членам семьи.
Этот документ описывает, что помогает работникам в Наблусе справляться с жизнью в оккупации. Он создан с надеждой разделить его с другими людьми, живущими в условиях военной диктатуры; как в Палестине, так и других частях мира.
Корни
Моя семья — с кем я живу
Мой учитель английского
Директор школы
Отдельная комната в доме, где компьютер
Любимая песня — египетского певца, «Надежда моей жизни». Что означают слова «надежда моей жизни»? Когда я слушаю песню, то вспоминаю умершего отца.
Земля, почва
В моём доме два этажа и семь комнат. Мне он очень нравится.
Почему он настолько значим? Здесь, в Дженине, очень важно, что он у нас есть, что у нас есть этот дом.
Некоторые из активностей, которыми я занимаюсь денно и нощно, это учёба и игры с друзьями.
Какое значение этой земли, этой почвы на моём дереве? Она означает свободу: свободу выражать по меньшей мере себя.
Ствол
Как я прохожу через сложные времена? Что помогает мне справиться? Поддержка от других. Мои друзья, которые помогают мне не курить. Дружба и взаимная поддержка — ключевой принцип моей жизни.
Ветки
Мечты и надежды на жизнь: объединённая Палестина. Жить счастливую жизнь — быть техником или инженером.
Листья
Мать, потому что она вырастила меня и помогала мне, когда я совершал ошибки. Она научила меня добиваться успеха и заботиться о безопасности.
Учителя: я многое узнал от них, научился уважать их и уважать себя.
К листьям я также причислил двух своих дядей, которых уже нет. У меня с ними были очень близкие отношения. Они заботились обо мне, когда я был ребёнком.
Лес жизни
Во второй части процесса мы по возможности собираем деревья нескольких людей для создания «Леса жизни». Это может быть лес членов семьи или друзей, участников группового процесса. Ведущий тоже может создать своё дерево.
Когда лес готов, ведущий находит способ признать что-то значимое в каждом «дереве...так, чтобы каждый человек почувствовал, что он сделал вклад в «лес».
Лес жизни в городе Газа
Жизненный шторм: и разговаривая о навыках выживания
В третьей части процесса мы обсуждаем «штормы жизни», сложности, с которыми люди сталкиваются, и их способы с ними справиться. Мы перемещаемся между природными метафорами и жизнями людей. При работе с детьми мы можем сперва поговорить о сложностях деревьев, леса или животных. Затем мы говорим о сложностях в жизни детей и их влиянии. Наконец, мы исследуем навыки выживания у животных, чтобы потом перейти к навыкам выживания у детей.
Когда мы работаем со взрослыми, мы исследуем их навыки выживания с помощью таких вопросов:
В сложные времена, во время жизненных штормов, что помогало вам продолжать/вставать на ноги? Что придавало вам сил в сложные времена? Когда становилось тяжело, когда вы чувствовали упадок сил, что вы делали такого, что помогало вам оставаться сильными; снова возвращаться в колею? Это может быть связь или воспоминания об определённых людях, местах, семье, культуре, ушедших близких? Или это может быть что-то, что вы делаете, что придаёт вам сил: молитва, музыка, разговор, готовка, уборка, упражнения, что-то ещё? Что помогает вам снова подниматься, когда становится тяжело? Что помогает вам проходить через шторма жизни?
Иногда людям легче говорить о штормах жизни коллективно, не индивидуально.
Затем мы исследуем прошлое этих навыков выживания: Кто показал вам, как можно выживать? И мы просим участников рассказать историю об одном из их навыков выживания/сильных сторонах. Они могут рассказать нам о:
времени, когда использовали этот навык выживания
как у них появилась эта сильная сторона? Когда они её обрели?
кто/у кого они этому научились? Где они научились этому? Кто заметил у них этот навык/эту сильную сторону?
известны ли им другие люди, у которых тоже есть эта сильная сторона/навык? С кем их это объединяет?
Если возможно, мы документируем эти навыки выживания.
Мы помним наших друзей и семьи
После того, как все юноши в группе лагеря Дженина поделились своими деревьями жизни, из их слов появился следующий документ.
Мы — группа молодых мужчин из лагеря беженцев в Дженине, Палестина. Нам по 16 лет.
Сегодня мы встретились и поговорили о тех друзьях и членах семьи, кого мы потеряли и кого мы помним.
Некоторые из нас рассказывали о своих дядях, игравших с ними в детстве, и убитых во время массовой резни в лагере беженцев.
Один из нас говорил о своей матери. Он сказал: «она заботилась о моей жизни и научила быть честным человеком. Я помню её слова: «уважай других людей, особенно старших, и заботься о своих братьях»
Один из нас говорил о своём отце, умершем год назад: «Он заботился обо мне всю мою жизнь. Я очень сильно любил его».
Некоторые из нас рассказывали о друзьях и соседях. Как они были важны, как все вместе они говорили, играли и молились.
Один из нас говорил о своём брате.
Мы все потеряли значимых для нас людей, некоторых из-за насилия, некоторых по болезни. И сегодня мы говорили о них, мы вместе вспоминали их. Это наполняет нас гордостью и печалью. Чтобы помнить, нужна определённая сила.
Мы думаем, что нашим близким очень понравилось бы то, что мы вспоминали их. Мы думаем, они были бы довольны и горды, что мы говорили о них сегодня.
Мы делились тем, что, как нам кажется, они бы сказали, будь они сегодня с нами:
«Он поблагодарил бы меня за то, что я говорю о нём. Я хочу, чтобы история о нём распространилась по всему миру».
«Люди, которых я потерял, были бы горды мной и моей семьёй. Они были бы счастливы».
«Мой отец говорил мне, что его жизнь исковеркана. Он говорил мне идти другой дорогой, чем какую выбрал он. Я слушаю его слова. И думаю, он бы гордился этим».
Один из нас также сказал:
«Наш сегодняшний разговор напомнил мне, что я должен оставаться в живых, чтобы помнить жизнь моего друга».
В конце собрания, один из членов группы сказал ведущему и гостям из Австралии и Канады:
«Вы позаботились о нас сегодня. Вам не всё равно. Моя мать рекомендовала мне заботиться о себе всю мою жизнь. Наш сегодняшний разговор напомнил мне о ней».
Мы — группа молодых людей из лагеря беженцев в Дженине, Палестина. Нам по 16 лет и мы помним наших близких. Сегодня мы сказали нашим любимым людям:
«Мы никогда не забудем вас. Мы любим вас и мы помним вас».
Мы бы хотели отправить наши слова и это послание другим молодым людям в разных странах, потерявшим своих близких. Мы надеемся, что наши слова помогут вам. И мы будем рады услышать о том, как вы помните и цените тех значимых людей, кого вы потеряли. Спасибо.
П.с. Большинство из нас здесь болеет за Real Madrid...за какую футбольную команду болеете вы?
Команда жизни
Как написали молодые люди из Дженина, многие палестинцы интересуются футболом! Инструмент команды жизни использует спортивные метафоры, чтобы помочь людям справляться с травматическим опытом без необходимости прямо говорить о нём. Первый шаг — создать «список команды»
Пример списка команды от бывшего палестинского заключённого, созданный во взаимодействии с нарративным терапевтом Нихаей Абу-Раян
Мы можем думать о нашей жизни как о команде. Кто из людей наиболее значим для тебя? Члены твоей команды жизни могут быть живы или уже умереть. Они могут присутствовать в твоей жизни или это могут быть те, кого ты знал в прошлом. Это наиболее влиятельные люди (в хорошем смысле) в твоей жизни.
Мы можем думать о нашей жизни как о команде. Кто из людей наиболее значим для тебя? Члены твоей команды жизни могут быть живы или уже умереть. Они могут присутствовать в твоей жизни или это могут быть те, кого ты знал в прошлом. Это наиболее влиятельные люди (в хорошем смысле) в твоей жизни.
Вратарь
Кто выступает в роли твоего вратаря? Это может быть человек, группа, даже организация. Кто смотрит за тобой, кто защищает твои цели, на кого можно больше всех положиться, кто это?
Защита
Кто помогает твоему вратарю в защите твоих мечт, в защите того, что ценно для тебя?
Твой «нападающий»
Кто помогает тебе, поддерживает в попытках забить гол?
Другие члены команды
Какие другие члены команды есть в твоей жизни? С кем ты играешь, чья компания доставляет тебе удовольствие?
Тренер
Кто дал тебе особенно ценные уроки? Это может быть не один человек. Он может быть жив или нет. Можешь назвать несколько вещей, которым они тебя научили?
Замена
Есть ли люди, которые иногда в твоей команде, а иногда нет...в некоторые дни они могут тебе очень помогать, а в другие дни не помогать совсем? Если да, это те члены твоей команды, которые играют на замене. В какие времена они действительно помогают? В какие нет? Как ты заметил эту разницу?
Гимн
Есть ли у тебя песня, которая много значит для тебя, которую ты бы мог назвать «гимном» твоей жизни в этот момент? Если да, то какая? Почему это важно для тебя?
Поддержка на трибунах
Когда ты играешь на домашнем стадионе, кто там болеет за тебя? Какие люди (живые и нет) надеются на, что ты справишься?
Ключевые ценности, за которые ты стоишь
Какие важные ценности есть у твоей команды? Что отстаивает твоя команда? Какие ценности вы оберегаете? (Размести это за целями). Какая у них история? Давно ли они являются частью твоей команды?
Твоя позиция
На какой позиции в этой команде ты? Где бы ты себя разместил?
Аптечка первой помощи
Когда твоя команда сталкивается со сложностями (травма/падение игрока), к чему вы обращаетесь? Что поддерживает твою команду в трудные времена? Что находится в твоей аптечке первой помощи?
Домашний стадион
(поля мечт)
(поля мечт)
Что является твоим домашним стадионом? Где находятся места, в которых ты чувствуешь себя максимально «дома»? У тебя может быть больше, чем одно такое место. Твой домашний стадион может быть где-то, где ты появляешься регулярно, или в месте, о котором ты только мечтаешь или возвращаешься в воспоминаниях.
Команда надежды Хамзы
Ниже — пример команды жизни Хамзы. У Хамзы — эпилептические судороги, и из-за медицинской халатности за время его трёхлетнего заключения в израильских тюрьмах его здоровье серьёзно пострадало. При помощи вопросов Нихаи Абу-Раян он создал этот список команды:
Нихая:
— (Домашний стадион) Может рассказать мне о местах, в которых ты чувствуешь себя наиболее комфортно?
Хамза: В западной части моей деревни есть большое открытое поле, мы называем его«земля роз — Khalat Al-wardah». Я прихожу туда каждые два, три или пять дней и провожу там не меньше трёх часов. Иногда я просто сижу или гуляю вокруг. Там никто не живёт, и я мечтаю о том, чтобы мой дом мог стоять там.
— Кто вратарь твоей команды, кому ты доверяешь, кто работает на защиту твоих целей?
Мой старший брат Махмуд. Я во многом полагаюсь на него.
— Кто помогает вратарю в защите твоих мечт? Кто оберегает всё, что ценно и значимо для тебя?
Мой брат Махмуд, брат Мусаб и отец. Я чувствую заинтересованность этих людей во мне. Они хотят, чтобы я достиг своих целей.
— И кто помогает тебе и поддерживает в достижении целей?
Моя жена Айназ, мать Айшат, брат Махмуд, шурин Фаиз. Они не дают мне упасть или отчаяться. Они всегда побуждают меня продолжать думать о будущем и достигать своих целей.
— Кто ещё в твоей команде жизни, кто играет с тобой, с кем ты проводишь время?
Мой шурин Фаиз и брат Махмуд. Я чувствую радость, мне весело с ними. Я всегда забочусь о том, чтобы навестить их, провести с ними время, даже если дождь.
— Кого бы ты увидел в роли своего тренера — кто тот человек, от которого ты многому научился? Может быть так, что это не один человек, это могут быть люди, которые живы сейчас, и которых в этом мире с тобой уже нет. Можешь поделиться примерами того, чему они тебя научили?
Есть два человека, Мохаммед и Раиф, мои друзья. Вместе мы можем обсуждать что угодно. Они всегда дают мне советы. Мы защищаем друг друга ото всего.
— Есть ли в твоей команде люди, сидящие на скамейке запасных? В некоторые дни они могут присутствовать в твоей жизни и помогать, а в другие не быть настолько вовлечёнными. Эти люди как запасные.
Мой кузен Мохаммед и мой друг Тарек. Когда я сидел в тюрьме, они объединили усилия в постройке моего дома и заботе о нём. До этого момента мы всё время сохраняли близость и теперь думаем о том, чтобы вместе поработать над проектом.
— Есть ли у тебя особенная песня, которая много значит для тебя?.. «Гимн» твоей команды жизни?
Когда я счастлив, то пою тюремные песни. Я чувствую радость, когда слышу отголоски их лирики.
— Когда ты играешь на домашнем стадионе, какие фанаты тебя поддерживают? Кто (живые или ушедшие люди) всегда надеется на то, что у тебя всё хорошо?
Свёкор Хадир и сестра Саида. Они всегда радуются моему счастью, это заметно. Поддерживают меня и верят, что я смогу справиться со сложностями.
— Какие ценности важны для твоей команды? Что защищает твоя команда? Как давно эти ценности для вас значимы?
Мы всегда защищаем нашу репутацию и нашу честь. Как семья, мы защищаем наши отношения и зависим друг от друга. После болезни из-за эпилептических судорог некоторым членам моей команды пришлось вставать на защиту моей жизни и ценностей. Теперь я понемногу становлюсь человеком, способным положиться на себя и на кого могут положиться другие. Иногда гордость важнее лишений.
— На какой позиции в своей команде ты? И почему?
Я сижу вместе с запасными, потому что из-за эпилептических припадков нуждаюсь в поддержке семьи. Я не всегда могу себя обслужить. Иногда я не могу работать, падаю на землю в судорогах. В такие времена мне нужна помощь других, чтобы встать.
— Когда твоя команда сталкивается с трудностями, как вы справляетесь с этим? Что поддерживает эту команду в сложные времена? Что в твоей аптечке первой помощи?
В первую очередь мы верим в Бога. Мы довольны тем, что он назначил нам в этой жизни: «На Бога да уповают верующие» (стих из Корана). Наша вера часто дарует нам терпение, помогает выдерживать боль и вместе справляться с бедствиями. Моя команда также помогает мне оставаться в сознании, когда случаются эпилептические припадки. Они дают мне лекарства и везут к врачу. Они помогали мне финансово и морально, чтобы восстановить дом и вступить в брак. Что важнее, если мы в молитве чувствуем, что Бог нами доволен, если довольны нами наши родители, это помогает восстанавливаться и сохранять спокойствие.
— Последний вопрос, какое название ты бы дал своей команде?
— (Домашний стадион) Может рассказать мне о местах, в которых ты чувствуешь себя наиболее комфортно?
Хамза: В западной части моей деревни есть большое открытое поле, мы называем его«земля роз — Khalat Al-wardah». Я прихожу туда каждые два, три или пять дней и провожу там не меньше трёх часов. Иногда я просто сижу или гуляю вокруг. Там никто не живёт, и я мечтаю о том, чтобы мой дом мог стоять там.
— Кто вратарь твоей команды, кому ты доверяешь, кто работает на защиту твоих целей?
Мой старший брат Махмуд. Я во многом полагаюсь на него.
— Кто помогает вратарю в защите твоих мечт? Кто оберегает всё, что ценно и значимо для тебя?
Мой брат Махмуд, брат Мусаб и отец. Я чувствую заинтересованность этих людей во мне. Они хотят, чтобы я достиг своих целей.
— И кто помогает тебе и поддерживает в достижении целей?
Моя жена Айназ, мать Айшат, брат Махмуд, шурин Фаиз. Они не дают мне упасть или отчаяться. Они всегда побуждают меня продолжать думать о будущем и достигать своих целей.
— Кто ещё в твоей команде жизни, кто играет с тобой, с кем ты проводишь время?
Мой шурин Фаиз и брат Махмуд. Я чувствую радость, мне весело с ними. Я всегда забочусь о том, чтобы навестить их, провести с ними время, даже если дождь.
— Кого бы ты увидел в роли своего тренера — кто тот человек, от которого ты многому научился? Может быть так, что это не один человек, это могут быть люди, которые живы сейчас, и которых в этом мире с тобой уже нет. Можешь поделиться примерами того, чему они тебя научили?
Есть два человека, Мохаммед и Раиф, мои друзья. Вместе мы можем обсуждать что угодно. Они всегда дают мне советы. Мы защищаем друг друга ото всего.
— Есть ли в твоей команде люди, сидящие на скамейке запасных? В некоторые дни они могут присутствовать в твоей жизни и помогать, а в другие не быть настолько вовлечёнными. Эти люди как запасные.
Мой кузен Мохаммед и мой друг Тарек. Когда я сидел в тюрьме, они объединили усилия в постройке моего дома и заботе о нём. До этого момента мы всё время сохраняли близость и теперь думаем о том, чтобы вместе поработать над проектом.
— Есть ли у тебя особенная песня, которая много значит для тебя?.. «Гимн» твоей команды жизни?
Когда я счастлив, то пою тюремные песни. Я чувствую радость, когда слышу отголоски их лирики.
— Когда ты играешь на домашнем стадионе, какие фанаты тебя поддерживают? Кто (живые или ушедшие люди) всегда надеется на то, что у тебя всё хорошо?
Свёкор Хадир и сестра Саида. Они всегда радуются моему счастью, это заметно. Поддерживают меня и верят, что я смогу справиться со сложностями.
— Какие ценности важны для твоей команды? Что защищает твоя команда? Как давно эти ценности для вас значимы?
Мы всегда защищаем нашу репутацию и нашу честь. Как семья, мы защищаем наши отношения и зависим друг от друга. После болезни из-за эпилептических судорог некоторым членам моей команды пришлось вставать на защиту моей жизни и ценностей. Теперь я понемногу становлюсь человеком, способным положиться на себя и на кого могут положиться другие. Иногда гордость важнее лишений.
— На какой позиции в своей команде ты? И почему?
Я сижу вместе с запасными, потому что из-за эпилептических припадков нуждаюсь в поддержке семьи. Я не всегда могу себя обслужить. Иногда я не могу работать, падаю на землю в судорогах. В такие времена мне нужна помощь других, чтобы встать.
— Когда твоя команда сталкивается с трудностями, как вы справляетесь с этим? Что поддерживает эту команду в сложные времена? Что в твоей аптечке первой помощи?
В первую очередь мы верим в Бога. Мы довольны тем, что он назначил нам в этой жизни: «На Бога да уповают верующие» (стих из Корана). Наша вера часто дарует нам терпение, помогает выдерживать боль и вместе справляться с бедствиями. Моя команда также помогает мне оставаться в сознании, когда случаются эпилептические припадки. Они дают мне лекарства и везут к врачу. Они помогали мне финансово и морально, чтобы восстановить дом и вступить в брак. Что важнее, если мы в молитве чувствуем, что Бог нами доволен, если довольны нами наши родители, это помогает восстанавливаться и сохранять спокойствие.
— Последний вопрос, какое название ты бы дал своей команде?
Дай мне подумать...[через некоторое время]...Я бы назвал её Командой Надежды (Saraya Al- Amal).
Цели жизни
Второй шаг — поговорить об одной цели/достижении, которое уже есть на счету команды. Какая коллективная цель/достижение уже случилось в этой команде? Это могут быть такие цели, как:
пережить тюремное заключение
остаться вместе в трудные времена
позаботиться о безопасности детей
получить образование
После этого рисуется «карта целей». Мы просим человека нарисовать карту, отражающую разные вклады этих людей в достижение цели:
- Можешь ли описать, кто участвовал в достижении/приближении к этой цели? Было ли это только твоё усилие? Или другие члены твоей команды жизни помогали тебе в этом? Как? Твой тренер поддерживал тебя/помогал с тактикой?
- Какая роль была в этом у других? Пройти по каждой теме (домашний стадион, вратарь, защитник, нападающий, члены команды и т. д.)
- Какие навыки, знания или ценности ты/другие использовали в достижении этой цели?
- Откуда появились твои навыки/знания/ценности?
- Какую тренировку вы совершали, чтобы стало возможным достичь этой цели? Как часто вы делали это — каждый день, раз в неделю? Где вы тренировались? Как вы научились этому? Кто-то вам показал?
Пример карты целей:
Празднование достижения целей
Часто у переживших пытки людей не было тех, кто засвидетельствовал бы это, дал признание акту выживания. Через метафору футбола мы находим способы отпраздновать те значимые цели, которые люди, семьи, друзья и сообщества достигли. Когда карта целей нарисована, мы спрашиваем:
- Как вы празднуете достигнутые цели в футболе? Расскажи о разных доступных способах...это могут быть аплодисменты, крики, танцы, прыжки вверх и вниз, даже «стрельба в воздух из наших ружей!»
- Что из этого подойдёт для празднования этой цели?
- Потом мы снова рассказываем о достижении цели (как это сделал бы комментатор) или разыгрываем её с другими людьми, исполняя роли игроков. И остальная аудитория подбадривает или танцует или кричит...какой бы не была договорённость. Этот процесс может приносить облегчение и в то же время играть большое значение, особенно когда отмечающиеся «цели» имеют отношение к выживанию.
В ожидании будущего
Только после того, как у людей появляется «признание достижения», становится возможным смотреть вперёд. После празднования реализованных в прошлом целей, мы спрашиваем:
- Какую цель ты ставишь перед собой дальше?
- Как ты ради этого тренируешься?
- Кого ты планируешь привлечь к этому?
Пересказ команды жизни в Газе
Воздушный змей жизни
Поскольку палестинские дети часто любят делать и запускать воздушных змеев, мы также используем в нашей работе метафору воздушного змея. Как объясняет доктор Акрам Отман: «В жизни палестинских людей воздушный змей символизирует надежду и свободу. Мы здесь сталкиваемся с сильными ветрами, и воздушные змеи воплощают собой наши надежды и мечты».
Разные части воздушного змея могут быть рассказывать про разные сферы жизни:
Разные части воздушного змея могут быть рассказывать про разные сферы жизни:
Разные части воздушного змея могут быть рассказывать про разные сферы жизни
Алаа Харб использовала воздушного змея с испытывающим затруднения в речи ребёнком. На своём воздушном змее девочка показала:
В середине воздушного змея (позвоночник) девочка написала, что для неё важнее всего в жизни: какой вклад я могу сделать
Чтобы получить больше историй о навыках, ценностях и надеждах ребёнка, ведущий задаёт вопросы.
Вот примеры вопросов от доктора Акрама Отмана:
НАВЫКИ: плавание и танцы
НАДЕЖДЫ НА УСПЕХ: иметь галерею и быть учителем
ВАЖНЫЕ ЛЮДИ: мать и отец
МЕСТА: мой дом и моя школа
В середине воздушного змея (позвоночник) девочка написала, что для неё важнее всего в жизни: какой вклад я могу сделать
Чтобы получить больше историй о навыках, ценностях и надеждах ребёнка, ведущий задаёт вопросы.
Вот примеры вопросов от доктора Акрама Отмана:
У кого ты научилась плаванию и танцам?
Кто научил тебя значимости влияния на жизни других?
Когда в твоей жизни появились эти мечты?
Есть ли кто-то, кто гордился бы этим воздушным змеем? (Это может включать в себя пророка Мухаммеда, если в воздушном змее находят отражение значимые исламские ценности).
Фестиваль воздушных змеев
Затем воздушные змеи могут быть собраны вместе на «фестиваль воздушных змеев». Участники говорят о важных словах и историях, отражённых в их воздушных змеях.
Через разговор о сильных ветрах в жизни детей и их семей, о навыках прохождения через них, мы можем экстернализировать проблемы, с которыми сталкиваются дети:
Ниже — письмо палестинских учителей и работников Газы к живущим в Торонто (Канада) беженцам Тамил, первым создавшим воздушного змея жизни.
Ниже — письмо палестинских учителей и работников Газы к живущим в Торонто (Канада) беженцам Тамил, первым создавшим воздушного змея жизни.
Здравствуйте. Мы пишем вам из Газы, Палестина.
Здесь мы работаем в осадном положении. Сегодня мы узнали о воздушном змее жизни и решили написать вам...тем, кто создал первого воздушного змея жизни. Мы знаем, что вы беженцы, нашедшие в Канаде безопасность от войны в Шри-Ланке. Мы слышали, что вам нравятся воздушные змеи...что ради собственных жизней вам пришлось улететь. Мы слышали о сильных ветрах, которым вам пришлось противостоять.
Здесь мы тоже многое знаем о войне. Мы знаем о сильных ветрах. Мы живём сейчас в очень сложной ситуации. Это одно из самых населённых мест в мире. Временами у нас недостаточно электричества, воды или газа. И каждый день мы ждём...всегда ожидаем следующую атаку.
Мы также многое знаем о воздушных змеях! Дети здесь любят мастерить и запускать воздушных змеев. Знаете ли вы, что мы чемпионы мира по запуску воздушных змеев? Мы указаны в книге рекордов Гиннесса как устроители самого крупного фестиваля воздушных змеев...более 6000 воздушных змеев на пляже Газы!
Сегодня мы наслаждались созданием собственных воздушных змеев жизни. На своих змеях мы написали, что нам важно, чему мы придаём ценность. Это включает в себя права человека, достоинство и нашу страну.
Мы также записали свои мечты...мечты о единстве, мире, безопасности, свободе, возвращении домой, молитве в Иерусалиме, о том, чтобы дети могли играть в безопасности, о возможности давать больше, чем мы получаем. Вы знаете, что иногда дети раскрашивают своих змеев в цвета палестинского флага? Так они одновременно запускают воздушных змеев и наш флаг.
На своих воздушных змеев жизни мы также поместили обретённые нами уникальные знания. В том числе знание, как быть терпеливыми, уважать различия мыслей и вставать после падений.
В центре наших змеев мы записали свои причины для жизни:
Это только некоторые из наших причин для жизни. На хвостах наших воздушных змеев мы записали истории того, что нам важно, истории наших знаний и мечтаний. В размышлениях об этом к нам приходит множество воспоминаний.
Мы оглядываемся на все прежние поколения и думаем о том, как они жили в деревнях и городах.
Когда мы готовим определённую пищу, мы думаем о старших.
Когда мы танцуем dubka, то приобщаемся к танцам, исполнявшимся нашими предками.
Вспоминая дошедшие до нас особые поговорки или фразы, мы повторяем слова наших родителей.
Уникальные традиционные платья ручной работы и некоторые виды гончарных изделий также несут для нас память.
Когда исчезает электричество и снова наступает время свечей, это тоже напоминает нам о старших.
Все эти выполняемые нами действия — жесты памяти и признания. Один из нас часто навещает могилу отца.
У каждого из нас есть важные для нас воспоминания: «Помню, как умирал мой дедушка. Он дал мне настоящие документы от нашего дома в Палестине и ключ от двери. Я всегда об этом помню».
Вот некоторые из воспоминаний, которые мы включили в наших воздушных змеев жизни.
После того, как каждый из нас изготовил змея, мы собрали их вместе...мы создали собственный фестиваль. 6000 не набралось, но выглядело очень красиво. Мы пришлём вам фотографии!
Здесь, в Газе, дети и семьи сталкиваются со множеством сильных ветров. Ветра оккупации, ожидания следующей военной атаки. Ветра бедности и безработицы. Ветра внутренней политики Палестины и семейных сложностей. Иногда особо сильные ветра дуют для женщин — ветра ранних браков или насилия внутри семьи. Мужчины могут иметь до четырёх жён, но женщинам позволено иметь только одного мужа. Есть ветра зависимостей, а от плохой воды и воздуха, нехватки электричества и низкого качества медицинских услуг страдает здоровье семей. Все эти ветра влияют на жизни детей.
Часто у детей нет безопасного места для их игр. Иногда они не могут спать или писаются в кроватку. Они могут чувствовать одиночество, сбегать из школы. Иногда эти ветра приносят с собой страх, депрессию или агрессию. Ветра могут приносить с собой кошмары и лишать детей веры в себя. Иногда ветра приводят к проблемам с речью, и дети не могут найти слов. В худших своих проявлениях ветра могут подтолкнуть ребёнка к потере желания продолжать жить на этой земле.
Да, здесь, в Газе, мы многое знаем о сильных ветрах. Но мы также многое знаем о способах проходить через эти сильные ветра. Иногда вы видите, как дети запускают воздушного змея при сильном ветре. Они очень крепко держат верёвку. Нужно знать направление ветра. И нужно приложить усилия при изготовления змея, чтобы он хорошо держал баланс. Мы можем добавить на хвост груз. Верёвка должна быть прочной, а размер воздушного змея — соответствовать человеку, который его запускает. Для запуска воздушного змея при сильном ветре нужны особые навыки. Мы должны знать, когда натянуть верёвку, а когда отпустить. Мы выбираем правильные места с отсутствием проводов и других препятствий...и мы не запускаем воздушных змеев в присутствии солдат, которые могут их сбить выстрелом! Есть арабская пословица: «при сильном ветре закрой дверь». Это напоминает нам, что иногда при очень сильном ветре лучше не запускать змея, а просто искать безопасности!
Как у палестинских детей есть уникальны знания для запуска воздушных змеев при сильных ветрах, так у нас, взрослых, есть уникальные знания, позволяющие справляться с сильными ветрами жизни. Несмотря на все возникающие здесь перед нами сложности, мы крепко стоим на ногах.
В наших руках множество способов противостоять сильным ветрам.
Мы собираемся вместе, сидим дома и говорим, поём или танцуем. Мы находим пути освобождения от страха. Мы рассказываем хорошие истории.
Один из нас вспомнил, что когда рядом с его домом сбрасывали бомбы, он собирался с детьми и вместе они громко кричали: «Аллаху Акбар».
Некоторые из нас едут к морю или находят утешение в слезах и плаче.
Другие посещают мечеть и читают Коран или молятся.
Мы можем прийти с разговором к старшему члену семьи. Или сделать что-то очень маленькое, но важное, как поесть сладостей. Одна из нас рассказывала, как во время каждой бомбардировки она ела сладкое.
Жесты доброты тоже приносят изменения. Мы делимся друг с другом едой.
Наши дети часто находят утешение в разных занятиях. Они рисуют или смотрят мультики. И часто именно дети помогают взрослым продолжать жить. Они дают нам причину не останавливаться. Мы должны создать для них хорошую обстановку, а это создаёт лучшую обстановку и для нас.
И мы говорим вместе, как говорили сегодня. Мы делимся печалями и делимся своими жизнями.
Сегодня вы поделились с нами воздушным змеем жизни. Спасибо вам за это. Теперь мы будем использовать это с нашими детьми здесь, в Газе.
У нашего воздушного змея появилось три новых элемента, и мы хотим поделиться ими с вами! Мы решили, что украшения или ленты по бокам змея могут символизировать «то, что поднимает нам настроение». Каркас змея может символизировать «то, что помогает поддерживать баланс в жизни». И здесь, в Газе, мы иногда привязываем к змею маленькие послания. Ветер потом поднимает эти послания вверх по верёвке, словно они устремляются в небо. Мы решили, что запишем на них змеях послание к следующим поколениям. Надеемся, вам понравятся палестинские изобретения!
Ещё мы хотели поделиться с вами двумя арабскими песнями о воздушных змеях! Одну исполняет ливанский певец Файруз. Она о воспоминаниях и воздушных змеях. А ещё есть специальная палестинская песня, в которой ребёнок поёт о том, как воздушный змей становится его глазами. И он запускает воздушного змея так высоко, чтобы тот смог увидеть его родную землю.
Мы пишем вам из Газы, Палестина. Мы надеемся, что вы радуетесь обретённой вами свободе. Мы надеемся на лучшую жизнь для вас и нас.
Здесь мы работаем в осадном положении. Сегодня мы узнали о воздушном змее жизни и решили написать вам...тем, кто создал первого воздушного змея жизни. Мы знаем, что вы беженцы, нашедшие в Канаде безопасность от войны в Шри-Ланке. Мы слышали, что вам нравятся воздушные змеи...что ради собственных жизней вам пришлось улететь. Мы слышали о сильных ветрах, которым вам пришлось противостоять.
Здесь мы тоже многое знаем о войне. Мы знаем о сильных ветрах. Мы живём сейчас в очень сложной ситуации. Это одно из самых населённых мест в мире. Временами у нас недостаточно электричества, воды или газа. И каждый день мы ждём...всегда ожидаем следующую атаку.
Мы также многое знаем о воздушных змеях! Дети здесь любят мастерить и запускать воздушных змеев. Знаете ли вы, что мы чемпионы мира по запуску воздушных змеев? Мы указаны в книге рекордов Гиннесса как устроители самого крупного фестиваля воздушных змеев...более 6000 воздушных змеев на пляже Газы!
Сегодня мы наслаждались созданием собственных воздушных змеев жизни. На своих змеях мы написали, что нам важно, чему мы придаём ценность. Это включает в себя права человека, достоинство и нашу страну.
Мы также записали свои мечты...мечты о единстве, мире, безопасности, свободе, возвращении домой, молитве в Иерусалиме, о том, чтобы дети могли играть в безопасности, о возможности давать больше, чем мы получаем. Вы знаете, что иногда дети раскрашивают своих змеев в цвета палестинского флага? Так они одновременно запускают воздушных змеев и наш флаг.
На своих воздушных змеев жизни мы также поместили обретённые нами уникальные знания. В том числе знание, как быть терпеливыми, уважать различия мыслей и вставать после падений.
В центре наших змеев мы записали свои причины для жизни:
- Чтобы вызывать улыбку на лицах тех, кого я люблю
- Чтобы передавать дальше наследие и знания, полученные от отца
- Чтобы работать над созданием для всех детей мира возможности жить и любить
- Чтобы помогать другим, родным и нет
Это только некоторые из наших причин для жизни. На хвостах наших воздушных змеев мы записали истории того, что нам важно, истории наших знаний и мечтаний. В размышлениях об этом к нам приходит множество воспоминаний.
Мы оглядываемся на все прежние поколения и думаем о том, как они жили в деревнях и городах.
Когда мы готовим определённую пищу, мы думаем о старших.
Когда мы танцуем dubka, то приобщаемся к танцам, исполнявшимся нашими предками.
Вспоминая дошедшие до нас особые поговорки или фразы, мы повторяем слова наших родителей.
Уникальные традиционные платья ручной работы и некоторые виды гончарных изделий также несут для нас память.
Когда исчезает электричество и снова наступает время свечей, это тоже напоминает нам о старших.
Все эти выполняемые нами действия — жесты памяти и признания. Один из нас часто навещает могилу отца.
У каждого из нас есть важные для нас воспоминания: «Помню, как умирал мой дедушка. Он дал мне настоящие документы от нашего дома в Палестине и ключ от двери. Я всегда об этом помню».
Вот некоторые из воспоминаний, которые мы включили в наших воздушных змеев жизни.
После того, как каждый из нас изготовил змея, мы собрали их вместе...мы создали собственный фестиваль. 6000 не набралось, но выглядело очень красиво. Мы пришлём вам фотографии!
Здесь, в Газе, дети и семьи сталкиваются со множеством сильных ветров. Ветра оккупации, ожидания следующей военной атаки. Ветра бедности и безработицы. Ветра внутренней политики Палестины и семейных сложностей. Иногда особо сильные ветра дуют для женщин — ветра ранних браков или насилия внутри семьи. Мужчины могут иметь до четырёх жён, но женщинам позволено иметь только одного мужа. Есть ветра зависимостей, а от плохой воды и воздуха, нехватки электричества и низкого качества медицинских услуг страдает здоровье семей. Все эти ветра влияют на жизни детей.
Часто у детей нет безопасного места для их игр. Иногда они не могут спать или писаются в кроватку. Они могут чувствовать одиночество, сбегать из школы. Иногда эти ветра приносят с собой страх, депрессию или агрессию. Ветра могут приносить с собой кошмары и лишать детей веры в себя. Иногда ветра приводят к проблемам с речью, и дети не могут найти слов. В худших своих проявлениях ветра могут подтолкнуть ребёнка к потере желания продолжать жить на этой земле.
Да, здесь, в Газе, мы многое знаем о сильных ветрах. Но мы также многое знаем о способах проходить через эти сильные ветра. Иногда вы видите, как дети запускают воздушного змея при сильном ветре. Они очень крепко держат верёвку. Нужно знать направление ветра. И нужно приложить усилия при изготовления змея, чтобы он хорошо держал баланс. Мы можем добавить на хвост груз. Верёвка должна быть прочной, а размер воздушного змея — соответствовать человеку, который его запускает. Для запуска воздушного змея при сильном ветре нужны особые навыки. Мы должны знать, когда натянуть верёвку, а когда отпустить. Мы выбираем правильные места с отсутствием проводов и других препятствий...и мы не запускаем воздушных змеев в присутствии солдат, которые могут их сбить выстрелом! Есть арабская пословица: «при сильном ветре закрой дверь». Это напоминает нам, что иногда при очень сильном ветре лучше не запускать змея, а просто искать безопасности!
Как у палестинских детей есть уникальны знания для запуска воздушных змеев при сильных ветрах, так у нас, взрослых, есть уникальные знания, позволяющие справляться с сильными ветрами жизни. Несмотря на все возникающие здесь перед нами сложности, мы крепко стоим на ногах.
В наших руках множество способов противостоять сильным ветрам.
Мы собираемся вместе, сидим дома и говорим, поём или танцуем. Мы находим пути освобождения от страха. Мы рассказываем хорошие истории.
Один из нас вспомнил, что когда рядом с его домом сбрасывали бомбы, он собирался с детьми и вместе они громко кричали: «Аллаху Акбар».
Некоторые из нас едут к морю или находят утешение в слезах и плаче.
Другие посещают мечеть и читают Коран или молятся.
Мы можем прийти с разговором к старшему члену семьи. Или сделать что-то очень маленькое, но важное, как поесть сладостей. Одна из нас рассказывала, как во время каждой бомбардировки она ела сладкое.
Жесты доброты тоже приносят изменения. Мы делимся друг с другом едой.
Наши дети часто находят утешение в разных занятиях. Они рисуют или смотрят мультики. И часто именно дети помогают взрослым продолжать жить. Они дают нам причину не останавливаться. Мы должны создать для них хорошую обстановку, а это создаёт лучшую обстановку и для нас.
И мы говорим вместе, как говорили сегодня. Мы делимся печалями и делимся своими жизнями.
Сегодня вы поделились с нами воздушным змеем жизни. Спасибо вам за это. Теперь мы будем использовать это с нашими детьми здесь, в Газе.
У нашего воздушного змея появилось три новых элемента, и мы хотим поделиться ими с вами! Мы решили, что украшения или ленты по бокам змея могут символизировать «то, что поднимает нам настроение». Каркас змея может символизировать «то, что помогает поддерживать баланс в жизни». И здесь, в Газе, мы иногда привязываем к змею маленькие послания. Ветер потом поднимает эти послания вверх по верёвке, словно они устремляются в небо. Мы решили, что запишем на них змеях послание к следующим поколениям. Надеемся, вам понравятся палестинские изобретения!
Ещё мы хотели поделиться с вами двумя арабскими песнями о воздушных змеях! Одну исполняет ливанский певец Файруз. Она о воспоминаниях и воздушных змеях. А ещё есть специальная палестинская песня, в которой ребёнок поёт о том, как воздушный змей становится его глазами. И он запускает воздушного змея так высоко, чтобы тот смог увидеть его родную землю.
Мы пишем вам из Газы, Палестина. Мы надеемся, что вы радуетесь обретённой вами свободе. Мы надеемся на лучшую жизнь для вас и нас.
Ритуалы признания
Когда это возможно, мы завершаем дерево жизни, команду жизни и воздушного змея жизни ритуалом признания. Мы собираем вместе значимых в жизни человека людей и делимся деревьями/командами/воздушными змеями и навыками выживания людей. Мы можем также вручать сертификаты, читать вслух стихи, письма или документы о навыках людей. Иногда можно делиться песнями, молитвами или едой. Всё это ритуалы признания навыков выживания людей.
ЧАСТЬ ЧЕТВЁРТАЯ:
Сложные темы
В последней части этого пособия содержатся три документа, посвящённых сложным темам. Два первых относятся к способам укрепления палестинских семей в связи с домашним насилием. Последний адресуется тем, от кого ускользает желание жить.
Подобающее отношение к женщинам: голоса палестинских мужчин
Этот документ появился из слов мужчин — сотрудников центра лечения и реабилитации жертв пыток в Рамалле, Палестина. Он написан в надежде дать ответ основанному на гендере насилию в Палестине и за её пределами. Его следует читать вместе с документом «Путь палестинских женщин: испытания и успехи» со словами и точкой зрения женщин, работающих в TCR.
Мы — группа мужчин, психологов центра лечения и реабилитации жертв пыток (TRC) в Рамалле, Палестина. Наша работа состоит в помощи семьям, столкнувшимися с влиянием оккупации. Мы встречаемся с бывшими заключёнными, с семьями, потерявшими в результате оккупации близких, с теми, кто пережил пытки и травмы. И сегодня мы встретились для разговора о насилии над женщинами в семьях. Как мужчин, нас беспокоит эта проблема.
Здесь, в Палестине, есть долгая традиция представления о хорошем мужчине, хорошем отце для семьи. Хороший отец берёт на себя ответственность за жену и детей. Он часто берёт на себя основную ответственность за работу за пределами дома, и у него есть ответственности в доме. Он одинаково обращается с детьми, с девочками так же, как и с мальчиками. Хороший отец является хорошим переговорщиком, он должен учить детей терпению, честности и уважению. Как отцы, мы учим детей через совместные занятия — например, когда вместе держим пост. Пост учит терпению, единению, учит думать о том, что не все в этом мире имеют постоянный доступ к еде. Отцы показывают детям любовь через традицию поста.
Здесь, в Палестине, мужчинам, женщинам и детям также приходится сопротивляться оккупации, и мы везде видим её последствия. Мы видим их в своей работе с пережившими заключение и пытки мужчинами. Мы видим их в семьях, где отцы и сыновья были убиты израильскими военными силами. Мы видим их в экономике, в бедности и безработице. И мы видим последствия оккупации в насилии в палестинских домах.
Сегодня мы говорили о том, что насилие над женщинами в палестинских домах является серьёзной проблемой. Слишком много палестинских женщин сталкивается с насилием дома, и рост или спад насилия зависит от политической и экономической ситуации. Иногда насилие совершается после того, как мужчина подвергался пыткам в тюрьме и был затем выпущен на свободу. Порой оно происходит, если после долгого заключения вдали от семьи мужчина возвращается домой, но оказывается без работы. Это более широкий контекст жизней мужчин и женщин здесь, в Палестине.
Мы надеемся, что этот документ поможет нам в совместной с коллегами-женщинами работе в TRC по предотвращению насилия в палестинских семьях. Мы также надеемся, что это может быть полезно другим палестинским мужчинам, осознающим значимость проблемы и также стремящимся остановить насилие над женщинами. Возможно, это принесёт пользу и людям за пределами Палестины. Мы знаем, что насилие в адрес женщин совершается в каждой стране этого мира.
Мы бы хотели начать со слов, сказанных 1400 лет назад пророком Мухаммедом, да благословит его Аллах и приветствует, о значимости женских ролей и женских прав. Он сказал: «Кто заслуживает вашей дружбы? Ваша мать, ваша мать, ваша мать и затем ваш отец». Пророк Мухаммед всегда говорил о том, что женщины — сёстры мужчин.
Мы верим, что важно говорить о насилии против женщин. Для нас это означает следовать путём, указанным пророком Мухаммедом, да благословит его Аллах и приветствует.
Как психологи, мы стараемся помогать живущим в оккупации семьям, поэтому мы должны найти пути помощи в насилии над женщинами. Это большая проблема, но как психологи, отвечающие на политическое насилие, мы привыкли иметь дело с большими проблемами.
Как мы справляемся с этой проблемой в нашей работе?
Иногда мы встречаемся с женщинами, переживающими насилие от мужей, и они говорят с нами об этом. Может быть, женщина или мужчина является бывшим заключённым. Может быть, их сын умер мученической смертью и мы узнаем, что, помимо последствий оккупации для семьи, есть ещё проблема насилия супруга над женщиной. В худших ситуациях жизнь женщин может быть под угрозой. Иногда их ежедневно бьют. Когда мы видимся с семьями, часто они не говорят открыто о домашнем насилии. Мы стараемся помочь им рассказать об этих проблемах и вслушаемся в звучащие между строк признаки насилия.
Когда мы встречаемся с мужчинами, проявляющими жестокость в адрес жён, иногда они считают это подобающей ролью для главы семьи. Это может восприниматься как должное и казаться нормальной жизнью. В других случаях они знают о неправильности этого и хотят измениться.
Каковы последствия такой жестокости?
Когда муж бьёт жену, мы видим много последствий в семье. Страдают дети. Они могут быть гиперактивными или злиться. Ребёнок может начать бить брата или сестру или других детей в школе. Мы видим, что мальчики начинают использовать злость и жестокость чаще, чем девочки. Некоторые девочки, если они видят, как отец бьёт членов семьи, могут начать бояться всех мужчин вокруг себя. Это форма страдания.
Дети в семье могут не чувствовать безопасности и могут бояться отца. Из уважения, вызванного страхом перед его жестокостью, они могут говорить с отцом тихо. Некоторые дети начинают писаться в кровать.
Женщины тоже сталкиваются со множеством последствий. Теряют веру в себя, испытывают сильный страх, вынуждающий их молчать. Иногда из страха перед яростью мужа, жена перестаёт говорить с ним о детях или о происходящем дома.
Некоторые мужчины после нанесённых жене побоев могут принудить их к сексу. И это тоже имеет для женщин очень плохие последствия.
Мужское насилие в адрес женщин может также побудить женщину к насилию над детьми. И в некоторых ситуациях женщина может начать быть жестокой к мужу в ответ.
Мы обнаружили, что в присутствии насилия отношения между мужем и женой всегда меняются. Они могут жить вместе, но без заботы друг о друге. Словно между ними нет отношений.
Последствия сказываются и на жизни мужчин. Если они проявляют насилие дома, то роль мужчины в доме меняется. Если он всё время бьёт, то перестаёт быть отцом. Роль отца — заботиться о детях...но если мужчина жесток, он не сможет выполнить эту обязанность заботы. Эта роль будет потеряна. Он может также потерять свою жену. Она может покинуть дом.
С какими дилеммами или вызовами мы сталкиваемся в попытках ответить на насилие в адрес женщин?
Каждый день в своей работе мы имеем дело с последствиями политического насилия над мужчинами, женщинами и детьми. Жизнь в оккупации приносит так много страданий. Некоторые убеждения делают это ещё более сложным. Для части людей верна установка «его слово — закон», что мужчина должен быть сосредоточением власти. Это приводит к тому, что иногда при работе с мужчинами они запрещают нам говорить о насилии. Они останавливают нас словами «Это моя жизнь, моя семья». Нам нужно находить способы справляться с этим.
И иногда жёны не могут говорить с нами из страха. Некоторые женщины, столкнувшиеся с насилием, не говорят даже со своими семьями. И поскольку мужчины тоже не говорят о насилии, это молчание ещё больше осложняет возможность с ним справиться.
Когда появляется насилие, нам важно работать со всей семьёй, но объединить на одной сессии мужа и жену может быть непросто. Нам нужно находить способы обеспечения безопасности женщины.
Мы сталкиваемся со множеством вызовов, отвечая на эту проблему. Но мы должны найти ответы.
Как семьи отвечают на попытки защитить женщин и предотвратить насилие?
Мы знаем о множестве способов, какими палестинские семьи стараются ответить на насилие дома и предотвратить дальнейший ущерб. Мы сделали список.
Вот примеры совершаемых женщинами действий:
- Некоторые могут поговорить со своей семьёй
- Они могут уйти в дом отца
- Они могут поговорить с психологом
- Некоторые женщины могут сказать: «Если будет насилие, я уйду спать в другую комнату (никакого секса)»
- Некоторые женщины уходят из дома
- Некоторые женщины обращаются в полицию и ищут развода
- Некоторые женщины говорят: «Если ты не перестанешь меня бить, я уйду и оставлю с тобой детей». Но большинство не хочет покидать детей.
- Некоторые жёны устраиваются на работу вне дома. Это даёт им немного пространства и независимости. Это позволяет им множество часов проводить вне дома.
Семья женщины может предпринять, к примеру, такие действия:
- Построить дом по соседству с домом дочери. Они могут выбрать жить рядом, чтобы иметь возможность предложить ей защиту.
- Иногда, если семья женщины знает о насилии, если она пришла домой в слезах, её братья могут пойти и поговорить с её мужем. Они могут поговорить с мужем, чтобы попытаться остановить насилие.
- Если это не работает, братья могут прийти и побить мужа, но обычно это не помогает. Это может усугубить проблемы между семьями.
- У нас есть традиция обращаться к «старшему», когда в семье возникает проблема. Это может быть отец или дядя женщины. «Старший» - это человек, которого уважает вся семья. Это человек, который слушает, а затем осуществляет переговоры. У него есть авторитет. Он уважаем и знает жизнь. Мужчина и женщина могут прийти к нему или он может прийти в их дом, чтобы услышать и затем попытаться решить проблемы. Это часть нашей традиции.
К действиям, которые могут совершить муж и жена, относятся:
- Наша религия говорит, что мужчины должны уважать женщин. Иногда жёны и мужья могут читать вместе религиозные тексты об уважении друг друга.
- Иногда женщина может знать о других членах семьи, с хорошими отношениями между мужьями и жёнами. Они могут поговорить с ними, чтобы опереться на их пример.
Мы не делились тем, что может сделать мужчина для предотвращения своей жестокости. В будущем мы обсудим это и расширим документ. Нам также известно об организации, обустроившей безопасный дом для женщин, столкнувшихся с жестокостью. Позже мы больше поговорим о том, как разные организации стараются действовать в ответ.
Что мы делаем как работники сейчас и что ещё мы можем сделать?
Есть множество способов, какими мы как работники стараемся ответить на жестокость в адрес женщин, и многое мы можем сделать ещё. Это был наш первый разговор на эту тему, и мы нашли такие стартовые точки:
- Мы стараемся помогать семьям говорить об этих проблемах и продолжать говорить о них.
- Мы внимательно слушаем, когда люди говорят. Мы знаем, что они могут не говорить прямо о жестокости, поэтому слушаем между строк. Мы ищем такие слова, как «мой муж не понимает меня» или «мои дети страдают». Это могут быть признаки жестокости.
- Мы можем говорить с семьями о том, что может произойти с семьёй, детьми, если домашнее насилие будет продолжаться. Каким будет ваше будущее?
- Мы можем делать вклад в повышение осведомлённости сообщества об этих проблемах. Мы можем проводить воркошпы для мужчин и женщин.
- Мы можем собирать существующие способы действий в ответ на насилие над женщинами в арабских странах. Один из нас рассказал историю о мужчине в Египте. После того, как этот человек совершил насилие, жена попросила его создать плакат с признанием его ответственности и сожалениями. Он сделал это, и плакат был продемонстрирован публично. Мы исследуем наши собственные палестинские способы, что могут предпринять мужчины по поводу мужской жестокости.
- Сложно встречаться с мужчиной и женщиной совместно, и иногда с мужчиной и женщиной могут отдельно работать два терапевта.
- Иногда, когда мы знаем о совершаемом насилии, мы предпринимаем домашние визиты в паре терапевт-мужчина и терапевт-женщина. Мужчина сидит с мужчиной, женщина — с женщиной, и мы смотрим, можем ли мы собраться вместе, чтобы поговорить об этом.
- Мы должны всегда заботиться о безопасности женщин, мужчин и детей в семье.
- Вероятно, мы можем исследовать способы применения документов в такой работе.
Здесь, в Палестине, мы работаем с семьями, пострадавшими от оккупации. Каждый день мужчины и женщины Палестины сталкиваются со множеством форм насилия, и каждый день на нашей земле происходят новые урегулирования.
Здесь, в TRC, мы помогаем семьям восстановить свои жизни от последствий насилия.
Как мужчины, мы теперь стараемся идти путём пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует, и искать способы действий в ответ на насилие над женщинами здесь, в Палестине.
Мы также следуем по пути мужчин в наших семьях — дедушек, отцов, дядей — познавших в своей жизни огромное количество жестокости, жестокости поколений захватчиков, и всё равно продолжавших объединяться по вечерам с семьёй, говорить и соблюдать религиозные догмы, находя в них поддержку, руководство и опору.
И мы следуем палестинским и арабским традициям. Когда в семьях возникают проблемы, в традициях деревенской жизни есть способы действий в ответ на них. Есть ритуал общего разговора, когда для защиты всех членов семьи и решения проблем между ними приходят другие люди. Теперь это наша роль.
Мы надеемся, что вы присоединитесь к нам.
Как мужчины, мы стараемся идти путём пророка Мухаммеда, да благословит его Аллах и приветствует, и искать способы действий в ответ на насилие над женщинами здесь, в Палестине.
Путь палестинских женщин: испытания и успехи
Этот документ был создан со слов женщин — сотрудниц центра реабилитации и лечения жертв пыток в Рамалле, Палестина.
Здесь, в Палестине, мы живём в оккупации. Здесь происходит так много политического насилия. Так много давления на наши семьи и наши отношения.
У женщин всегда была большая доля в палестинских страданиях. Долгое время мы делим эти страдания с нашими мужчинами. Женщины разделяли их в 1948 году, в 1967. Недавно женщины стали участницами интифады. В этих страданиях женщины теряют свои жизни. Женщин сажают в тюрьмы. И мы отдаём на борьбу своих сыновей и мужей. Столь многие из нас, палестинских женщин, кладут свою жизнь на то, чтобы годами посещать в тюрьмах сыновей, братьев, отцов или мужей, неделя за неделей проделывая для этого долгую дорогу и иногда оставляя дом в 3 утра.
Как женщины, мы не только участвуем в борьбе против оккупации, но работаем над созданием гражданского общества Палестины. Некоторые женщины занимают посты старост в деревнях. Есть те, кто работает докторами, инженерами, учителями в университетах и школах, в каждой сфере общественной жизни. Женщины занимают ключевые управляющие позиции в палестинском парламенте. В Палестине есть даже женская футбольная команда. Как палестинские женщины, в семьях и сообществе мы делаем всё возможное для создания лучшего будущего для наших детей.
Мы — группа женщин-психологов центра лечения и реабилитации жертв пыток (TRC). Наш центр помогает женщинам, мужчинам и семьям, пострадавшим от политической жестокости. Наша работа направлена на противодействие насилию в адрес мужчин, насилию в адрес детей, насилию в адрес молодых людей и подростков.
Как психологи-женщины, мы работаем с матерями мучеников, женщинами — бывшими заключёнными и женщинами, чьи мужья и сыновья находятся в тюрьме. Помогая этим женщинам справляться с последствиями оккупации, мы также стараемся помочь им при столкновении с насилием в собственных домах. Помогать женщинам, столкнувшимся с насилием, когда ты живёшь в оккупации, может быть очень сложно.
Мы создали этот совместный документ, чтобы поделиться знаниями, обретёнными в пути. Мы надеемся, что этот документ поможет нам и другим палестинским женщинам и палестинским мужчинам защитить палестинские семьи от насилия во всех его формах. И, может быть, он окажется полезен людям за пределами Палестины. Мы знаем, что насилие в адрес женщин совершается в каждой стране.
Говоря о насилии против женщин
По нашему опыту палестинские женщины, сталкивающиеся с насилием в своих домах, часто очень боятся говорить об этом. Иногда женщин угрозами вынуждают молчать о том, что происходит дома. Угрозой может быть обещание большего насилия, развод или убийство.
В первую встречу с женщиной, мы прямо спрашиваем о жестокости и сексуальном насилии. Частью протокола оценки TR являются вопросы о жестокости со стороны члена семьи, местных людей, учителей и/или переживании сексуального насилия. Часто женщины на ранних стадиях интервью отрицают любой опыт насилия и начинают открываться только на более поздних этапах терапии, когда они почувствовали к нам доверие.
Когда женщины всё-таки говорят с нами, часто они просят: «Пожалуйста, не рассказывайте никому. Если кто-то узнает, насилия станет ещё больше, но мне нужно поговорить с вами, чтобы противостоять страху».
Поскольку мы знаем, что женщинам может быть сложно говорить о происходящем дома насилии, мы часто спрашиваем о таких симптомах, как тревожность, нервозность, а также о том, проявляет ли их партнёр жестокость по отношению к детям. Так для женщин становится чуть более возможным говорить о насилии в доме.
Другие формы насилия против женщин
Мы поняли, что важно знать не только о множестве форм политического насилия в Палестине, но и о разных формах насилия в адрес женщин. Они включают в себя насилие в браке и насилие по отношению к одинокой женщине.
Насилие в браке может выражаться в физических побоях, изоляции от других людей, назывании женщины сумасшедшей или свихнувшейся. Насилие от мужчины может также проявляться в виде экономического контроля и отношения как к служанке.
Одинокие женщины также сталкиваются с насилием. Им могут запрещать продолжать образование, ограничивать в возможности путешествовать в одиночку. Иногда одиноких женщин принуждают выходить замуж против их желания или насильно вступать в сексуальные отношения. В худших сценариях одиноких или разведённых женщин могут убить за отношения с мужчиной. Это называется убийством в защиту чести.
И как одинокие, так и замужние женщины, могут быть заперты дома и находится под постоянным присмотром, наблюдением за тем, как они одеваются и действуют.
Мы также думаем, что важно знать о сексуальном насилии над дочерьми. Сексуальное насилие может совершаться отцом, другими родственниками, свёкром или тестем, коллегами, учителями, членами семьи. Как психологи, мы должны знать обо всех этих разных формах насилия. Мы должны искать способы, помогающие женщинам говорить об этих разных эпизодах насилия.
Последствия насилия по отношению к замужним и одиноким женщинам
Мы также многое узнали о последствиях насилия над женщинами.
Есть физические последствия — тяжёлые головные боли, боли в желудке, высокое кровяное давление и нервозность. Если медицинские обследования не показывают никакой причины, то мы понимаем, что причиной может быть столкновение с насилием.
С насилием в жизнь женщины приходит страх. Он может превращаться в постоянный. Женщины боятся, что мужчины узнают об их откровенности, боятся потерять своих детей, боятся социальной стигмы. Иногда этот страх становится настолько невыносимым, что у женщины появляется желание свести счёты с жизнью. Когда женщины говорят о насилии со стороны мужчин, те часто обвиняют их в сумасшествии или безумии и тем самым изолируют от общества.
В такой ситуации некоторые из женщин могут начать ненавидеть всех мужчин, что негативно сказывается на их отношениях с сыновьями. Насилие мужчин над женщинами может породить и насилие матери в адрес детей.
И есть последствия для детей. Когда дети сталкиваются с жестокостью, это влияет на их учёбу и психологическое благополучие. Иногда они начинают писаться в кровати.
Часто долгосрочные последствия влияют и на семью. Если женщина покидает дом, её семья может не принять от ребёнка из-за жестокости отца. Или отец может запретить матери взять ребёнка с собой и использовать ребёнка в качестве способа давления на женщину.
Мы узнали, что как палестинские мужчины, женщины и дети сталкиваются со множеством последствий от политической жестокости и оккупации, так и женщины сталкиваются со множеством последствий от насилия в их собственных домах.
Сложности, стоящие перед нами
Перед нами как специалистами стоит множество сложностей. Сама большая трудность — оккупация и продолжающееся политическое насилие по отношению к нашим мужчинам, женщинам и детям. И мы сами живём в оккупации. Наши жизни не отделены от тех, с кем мы работаем.
Когда речь заходит о попытке защитить женщин от насилия в их домах, возникают дополнительные трудности. Чтобы остановить насилие, мы должны найти способы работать с теми, кто его совершает. Это может быть сложно. Иногда из-за переполняющего страха женщины не хотят, чтобы мы связывались с их мужьями.
Одна из самых больших сложностей — социальная стигма в отношении развода, считающегося недопустимым в нашем обществе. Другая — социальные ожидания, что женщина должна смириться с жестокостью. Как и факт, что мужчины и дети могут винить женщину, если она выбирает жить отдельно или завершить отношения.
Затруднения возникают и из-за того, как люди используют некоторые религиозные убеждения. Порой дело осложняется тем, что женщина может думать «это моя судьба» или «если я проявлю смирение, Господь на небесах наградит меня».
Есть много препятствий. Но мы палестинки, мы знаем, как находить пути обхода.
Некоторые из наших способов отвечать на насилие над женщинами в их домах
В дополнение к действиям в ответ на политическое насилие мы, как специалисты, также предпринимаем множество действий в ответ на насилие в адрес женщин:
- Самое важное — мы пытаемся изменить собственное мышление. Мы стараемся никогда не винить женщину.
- Мы ищем причины, делающие для нашего общество допустимым насилие против женщины, и подвергаем их сомнению.
- Мы задаём каждому новому клиенту вопросы о жестокости и сексуальном насилии.
- Если мы встречаемся с незамужней беременной женщиной, мы обращаемся в социальную службу, обеспечивающую ей безопасный дом и затем получающую от семьи гарантии не причинять ей вреда.
- Мы ищем для женщин слова, какими можно было бы назвать насилие. Мы признаём, что иногда женщины предпочитают косвенно обозначать насилие (например, несправедливость, бесчеловечность). Другие предпочитают называть его прямо.
- Работая с женщинами, мы используем экстернализующие разговоры, чтобы исследовать происходящее, назвать это, исследовать последствия проблемы и попросить женщин занять позицию по отношению к проблеме.
- Если мы узнаём о совершающемся насилии, мы отправляем двоих терапевтов с домашним визитом (женщину и мужчину). Они входят в дом с совместным планом индивидуальной работы с мужчиной и женщиной. Позже, после множества сессий, мы можем свести вместе мужа и жену. Ещё позже мы можем предложить семейную терапию.
- Мы слушаем и признаём, что женщина страдает.
- Мы помогаем женщинам находить свою идентичность, отличную от отношения к себе как к служанке.
- Мы пишем женщинам, пережившим насилие, письма с признанием их альтернативных историй; письма с признанием того, как их ценят другие люди, всего, что они делают или навыков выдерживания такого количества всего.
- Если сын семьи погиб мученической смертью, мы можем организовать визит, чтобы кто-то посидел с мужем, не говоря, что женщина рассказала нам о насилии. Это становится началом отношений с мужчиной и точкой входа в дальнейшую помощь ему в уменьшении и остановке домашнего насилия.
- Мы проводим группы для жён заключённых и проводим группы для мужчин. В обеих группах мы стараемся найти способы говорить о насилии. Мы планируем исследовать другие способы делать это.
- И мы с нашими коллегами-мужчинами говорим и работаем вместе над этой проблемой и всеми сложностями.
Как палестинки, мы гордимся способами сопротивления последствиям оккупации. Мы гордимся тем, как наши мужчины, женщины и молодые люди сопротивляются оккупации и адресованной нам политической жестокости.
Мы не только имеем дело с оккупацией, но пытаемся найти действия в ответ и по предотвращению насилия против женщин. Это огромное испытание. Но мы палестинки, мы готовы принять вызов!
В нашей культуре есть пословица: «Женщина — половина общества, но как мать мужчины, она — всё общество».
Мы находим способы действовать в ответ на насилие, потому что насилие против женщины — это насилие против общества Палестины.
Женщина — половина общества, но как мать мужчины, она — всё общество.
Письмо тем, от кого ускользает желание жить
Здесь, в Палестине, суицид является харамом. Он запрещён. От этого о нём так сложно говорить. Но мы — группа психологов — встречаемся здесь, в TRC, и мы хотим говорить об этом. Мы хотим помогать тем, от кого ускользает желание жить.
Здесь происходит столько всего, что может вызвать ощущение безнадёжности. Иногда люди думают только о том, чтобы завершить свою жизнь. Иногда люди пытаются убить себя. Иногда мы их теряем.
Как психологи, мы встречаемся с женщинами и мужчинами, людьми молодыми и постарше, и среди них встречаются те, кто хочет уйти из жизни. У одного из нас была группа, где из восьми девушек трое пытались себя убить.
Иногда люди говорят нам, что живы только потому, что смерть не забрала их.
Здесь столько поводов ощущать безнадёжность.
Многие из нас живут в очень сложных экономических условиях. Бедность осложняет жизнь.
С разрушением отношений, с сепарацией или семейным конфликтом приходят одиночество и боль. А когда ты одинок и тебе больно, жизнь становится такой сложной.
Есть и другие конфликты. Становится трудно и когда возникает конфликт между нами и нашей духовность.
Здесь, в Палестине, очень сложно говорить о случаях несанкционированных сексуальных отношений, сексуального насилия или оскорбления. Иногда после сексуального насилия или оскорбления человек теряет понимание, как ему жить дальше.
И иногда после таких несанкционированных отношений суицид женщины совершается руками родственников. В некоторых семьях, если женщина не убьёт себя сама, её убивают члены семьи.
Здесь происходит столько всего, что может вызвать ощущение безнадёжности. Иногда люди думают только о том, чтобы завершить свою жизнь. Иногда люди пытаются убить себя. Иногда мы их теряем.
Как психологи, мы встречаемся с женщинами и мужчинами, людьми молодыми и постарше, и среди них встречаются те, кто хочет уйти из жизни. У одного из нас была группа, где из восьми девушек трое пытались себя убить.
Иногда люди говорят нам, что живы только потому, что смерть не забрала их.
Здесь столько поводов ощущать безнадёжность.
Многие из нас живут в очень сложных экономических условиях. Бедность осложняет жизнь.
С разрушением отношений, с сепарацией или семейным конфликтом приходят одиночество и боль. А когда ты одинок и тебе больно, жизнь становится такой сложной.
Есть и другие конфликты. Становится трудно и когда возникает конфликт между нами и нашей духовность.
Здесь, в Палестине, очень сложно говорить о случаях несанкционированных сексуальных отношений, сексуального насилия или оскорбления. Иногда после сексуального насилия или оскорбления человек теряет понимание, как ему жить дальше.
И иногда после таких несанкционированных отношений суицид женщины совершается руками родственников. В некоторых семьях, если женщина не убьёт себя сама, её убивают члены семьи.
Возможно, здесь, в Палестине, так сложно говорить о суициде, потому что это харам. Но мы хотим быть здесь для людей, от которых ускользает желание жить. И это письмо от нас, собравшихся вместе психологов TRC, ко всем, от кого ускользает желание жить. Мы хотим говорить с вами.
ЧАСТЬ ПЯТАЯ:
Завершение
В песне «Деятельная доброта» передаётся важность работы центра лечения и реабилитации жертв пыток.
Деятельная доброта
В работе TRC
Есть место признанию прав и достоинств человека
Это место надежды и силы
И прекрасной доброты
Слушая истории горя
Насилия и жестокости
Они встречаются с детьми, взрослыми, семьями
И целыми сообществами
В каждом вздохе — мудрость
Сила и целительное воздействие
Здесь они создают что-то очень ценное
Позволяя царствовать свободе и будущему
В работе TRC
Есть место признанию прав и достоинств человека
Это место надежды и силы
И деятельной доброты
Источники
ЧАСТЬ 1
Глава «Наши истины: уникальные знания трёх палестинских психологов» была записано со слов психологов TRC Дэвидом Денборо из интервью со Стивом Мадигеном.
«Когда травма не закончилась» доктора Махмуда Сехвейла и «Связи между исцелением, психотерапией и правами человека» — выдержки из более развёрнутых текстов доктора Махмуда Сехвейла и Хадера Расраса, опубликованных в Международном журнале нарративной терапии и работы с сообществами, 2005, Nos. 3 & 4.
ЧАСТЬ 2
Глава, посвящённая нарративной терапии и правам авторства, была создана Дэвидом Денборо (2014).
Нарративные практики эстернализации проблем, беседы восстановления авторской позиции, беседы восстановления участия и практики с участием внешних свидетелей были разработаны нарративными терапевтами Майклом Уайтом и Дэвидом Эпстоном. Описания этих практик можно почитать в White (2007). См. также: www.dulwichcentre.com.au
Истории нарративной практики, приведённые в этом разделе, принадлежат работе Сахар Мустафа Исмаэль Мохаммед. Пожалуйста, обратите внимание, что все имена клиентов в пособии — псевдонимы.
Выдержка «Беседы восстановления участия» Мариам Буркан впервые была опубликована в Hassounh и др. (2005).
Текст Сью Митчелл «Беседы восстановления участия с детьми» также был опубликован в Mitchell (2013).
«Список тюремных навыков Хекмута» был записан Дэвидом Денборо со слов Хекмута.
Документ «Навыки сохранения связей в семье, когда твой муж в тюрьме» был записан Дэвидом Денборо по итогам интервью, проведённого Савсаном Мохаммед Юсеф Табанжа. Информацию об обрядах инициации и миграции идентичности можно найти в White (1995).
Целиком о методике «Сезоны жизни» Нихаи Абу-Раян можно прочитать в Abu-Rayyan (2009).
ЧАСТЬ 3
Больше информации о формах коллективной практики, описанных в части три, можно найти в Denborough (2008).
Документ «Жизнь в оккупации: уникальные навыки и знания, поддерживающие работников в Наблусе» был создан из слов, прозвучавших на воркошпе «Нарративные подходы в работе с детьми»; он был организован в Наблусе 21 и 22 июня 2006 года благодаря усилиям ассоциации «Врачи мира». Программа тренинга была предложена Анджел Юэн и Дэвидом Денборо под патронажем Далвич-центра.
Нарративная методика «Дерево жизни» была разработана Нказело Нкубе (2006) и Дэвидом Денборо. Больше информации можно найти: www.dulwichcentre.com.au/tree-of-life.html
Документ «Мы помним наших друзей и семьи» был создан Дэвидом Денборо из слов участников группы в лагере города Дженин, ведущими которой были Сахар Мустафа Исмаэль Мохаммед и Акрам Мусбах Собен Отман.
Больше информации о нарративном подходе Команды Жизни можно найти: www.dulwichcentre.com.au/team-of-life.html
Инструмент «Воздушный змей жизни» изначально был разработан в Торонто (см. Denborough, 2010). Идея появилась у Тхилаки Ксавьер в процессе проведения совместного проекта Oolagen Community Services, Turning Point Youth Services и международного фонда Далвич центра. Приведённое в этом пособии письмо членам сообщества тамилов в Торонто было написано учителями и специалистами — участниками воркшопа Шерил Уайт и Дэвида Денборо в Газе, организованного Remedial Education Center и ставшего возможным благодаря Гвидо Веронезе. Приведённые в этой части фотографии были сделаны на воркшопе.
ЧАСТЬ 4
Документы «Подобающее отношение к женщинам: голоса палестинских мужчин», «Путь палестинских женщин: испытания и успехи» и «Письмо тем, кто от кого ускользает желание жить» были созданы со слов сотрудников центра лечения и реабилитации жертв пыток в Рамалле, Палестина, прозвучавших во время воркшопов 2011 и 2013 года.
Глава «Наши истины: уникальные знания трёх палестинских психологов» была записано со слов психологов TRC Дэвидом Денборо из интервью со Стивом Мадигеном.
«Когда травма не закончилась» доктора Махмуда Сехвейла и «Связи между исцелением, психотерапией и правами человека» — выдержки из более развёрнутых текстов доктора Махмуда Сехвейла и Хадера Расраса, опубликованных в Международном журнале нарративной терапии и работы с сообществами, 2005, Nos. 3 & 4.
ЧАСТЬ 2
Глава, посвящённая нарративной терапии и правам авторства, была создана Дэвидом Денборо (2014).
Нарративные практики эстернализации проблем, беседы восстановления авторской позиции, беседы восстановления участия и практики с участием внешних свидетелей были разработаны нарративными терапевтами Майклом Уайтом и Дэвидом Эпстоном. Описания этих практик можно почитать в White (2007). См. также: www.dulwichcentre.com.au
Истории нарративной практики, приведённые в этом разделе, принадлежат работе Сахар Мустафа Исмаэль Мохаммед. Пожалуйста, обратите внимание, что все имена клиентов в пособии — псевдонимы.
Выдержка «Беседы восстановления участия» Мариам Буркан впервые была опубликована в Hassounh и др. (2005).
Текст Сью Митчелл «Беседы восстановления участия с детьми» также был опубликован в Mitchell (2013).
«Список тюремных навыков Хекмута» был записан Дэвидом Денборо со слов Хекмута.
Документ «Навыки сохранения связей в семье, когда твой муж в тюрьме» был записан Дэвидом Денборо по итогам интервью, проведённого Савсаном Мохаммед Юсеф Табанжа. Информацию об обрядах инициации и миграции идентичности можно найти в White (1995).
Целиком о методике «Сезоны жизни» Нихаи Абу-Раян можно прочитать в Abu-Rayyan (2009).
ЧАСТЬ 3
Больше информации о формах коллективной практики, описанных в части три, можно найти в Denborough (2008).
Документ «Жизнь в оккупации: уникальные навыки и знания, поддерживающие работников в Наблусе» был создан из слов, прозвучавших на воркошпе «Нарративные подходы в работе с детьми»; он был организован в Наблусе 21 и 22 июня 2006 года благодаря усилиям ассоциации «Врачи мира». Программа тренинга была предложена Анджел Юэн и Дэвидом Денборо под патронажем Далвич-центра.
Нарративная методика «Дерево жизни» была разработана Нказело Нкубе (2006) и Дэвидом Денборо. Больше информации можно найти: www.dulwichcentre.com.au/tree-of-life.html
Документ «Мы помним наших друзей и семьи» был создан Дэвидом Денборо из слов участников группы в лагере города Дженин, ведущими которой были Сахар Мустафа Исмаэль Мохаммед и Акрам Мусбах Собен Отман.
Больше информации о нарративном подходе Команды Жизни можно найти: www.dulwichcentre.com.au/team-of-life.html
Инструмент «Воздушный змей жизни» изначально был разработан в Торонто (см. Denborough, 2010). Идея появилась у Тхилаки Ксавьер в процессе проведения совместного проекта Oolagen Community Services, Turning Point Youth Services и международного фонда Далвич центра. Приведённое в этом пособии письмо членам сообщества тамилов в Торонто было написано учителями и специалистами — участниками воркшопа Шерил Уайт и Дэвида Денборо в Газе, организованного Remedial Education Center и ставшего возможным благодаря Гвидо Веронезе. Приведённые в этой части фотографии были сделаны на воркшопе.
ЧАСТЬ 4
Документы «Подобающее отношение к женщинам: голоса палестинских мужчин», «Путь палестинских женщин: испытания и успехи» и «Письмо тем, кто от кого ускользает желание жить» были созданы со слов сотрудников центра лечения и реабилитации жертв пыток в Рамалле, Палестина, прозвучавших во время воркшопов 2011 и 2013 года.
Ссылки
[1]
[2]
Больше информации о работе Далвич центра см.: www.dulwichcentre.com.au. Вернуться к тексту
[3]
Трёхлетний проект, финансируемый Европейской комиссией: поддерживая и укрепляя всестороннее, ориентированное на сообщество, оказание помощи жертвам пыток и политически мотивированного насилие на севере и юге западного берега Иордана. Вернуться к тексту
Abu-Rayyan, Nihaya Mahmud (2009). Seasons of Life: Ex-detainees reclaiming their lives. The International Journal of Narrative Therapy and Community Work, no. 2, pp. 24-40.
Denborough, D. (2008). Collective narrative practice: Responding to individuals, groups, and communities who have experienced trauma. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
Denborough, D. (2010). Kite of Life: From intergenerational conflict to intergenerational alliance. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Foundation.
Denborough, D. (2014). Retelling the stories of our lives: Everyday narrative therapy to draw inspiration and transform experience. New York, NY: W.W. Norton
Hassounh, B., Ja’ouni, I., Al Tibi, D., Al-Jamal, A., Burqan, M., & Abdallah, W. (2005). Glimpses of therapeutic conversations: engaging with narrative ideas. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 3&4:61-65. Reprinted in Denborough, D. (ed) Trauma: Narrative responses to traumatic experience. Adelaide: Dulwich Centre Publications
Mitchell, S. (2005). Debriefing after traumatic situations- using narrative ideas in the Gaza Strip. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 2:23-28. Reprinted in Denborough, D. (ed) Trauma: Narrative responses to traumatic experience. Adelaide: Dulwich Centre Publications
Mitchell, S. (2013). Wet beds in times of trouble. Narrative therapy, trauma and enuresis. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Foundation.
Ncube, N. (2006). The Tree of Life Project: Using narrative ideas in work with vulnerable children in Southern Africa. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, (1), 3–16.
Rasras, K.(2005). A human rights approach to psychotherapy. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 3&4:57-60
Sehwail, M. (2005). When the trauma is not past or post: Palestinian perspectives on responding to trauma and torture. Responding to continuing traumatic events. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 3&4:54-56.
White, M. (2007). Maps of narrative practice. New York, NY: W. W. Norton.
White, M. (1995). Naming abuse and breaking from its effects (McLean, C. interviewer).In White, M.: Re-Authoring Lives: Interviews & essays (chapter 4), pp.82-111. Adelaide: Dulwich Centre Publications. 61
Denborough, D. (2008). Collective narrative practice: Responding to individuals, groups, and communities who have experienced trauma. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Publications.
Denborough, D. (2010). Kite of Life: From intergenerational conflict to intergenerational alliance. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Foundation.
Denborough, D. (2014). Retelling the stories of our lives: Everyday narrative therapy to draw inspiration and transform experience. New York, NY: W.W. Norton
Hassounh, B., Ja’ouni, I., Al Tibi, D., Al-Jamal, A., Burqan, M., & Abdallah, W. (2005). Glimpses of therapeutic conversations: engaging with narrative ideas. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 3&4:61-65. Reprinted in Denborough, D. (ed) Trauma: Narrative responses to traumatic experience. Adelaide: Dulwich Centre Publications
Mitchell, S. (2005). Debriefing after traumatic situations- using narrative ideas in the Gaza Strip. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 2:23-28. Reprinted in Denborough, D. (ed) Trauma: Narrative responses to traumatic experience. Adelaide: Dulwich Centre Publications
Mitchell, S. (2013). Wet beds in times of trouble. Narrative therapy, trauma and enuresis. Adelaide, Australia: Dulwich Centre Foundation.
Ncube, N. (2006). The Tree of Life Project: Using narrative ideas in work with vulnerable children in Southern Africa. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, (1), 3–16.
Rasras, K.(2005). A human rights approach to psychotherapy. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 3&4:57-60
Sehwail, M. (2005). When the trauma is not past or post: Palestinian perspectives on responding to trauma and torture. Responding to continuing traumatic events. International Journal of Narrative Therapy and Community Work, 3&4:54-56.
White, M. (2007). Maps of narrative practice. New York, NY: W. W. Norton.
White, M. (1995). Naming abuse and breaking from its effects (McLean, C. interviewer).In White, M.: Re-Authoring Lives: Interviews & essays (chapter 4), pp.82-111. Adelaide: Dulwich Centre Publications. 61
Благодарности
Это пособие — результат десятилетнего взаимодействия между центром лечения и реабилитации жертв пыток и международного фонда Далвич центра. Над ним усиленно работали члены команды TRC: Хадер Махмуд Ахмад Расрас, Алая Джафар Измаэль Харб, Савсан Мохаммед Юсеф Табанжа, Мохаммед Абед Ахмад Абси, Нихая Махмуд Абу-Раян, Джамаль Мохаммад Саид Даглас (вечно в нашей памяти), Хуссам Джамаль Абуд Шуфут, Ваэль Юсеф Мохаммад Давабша, Сахар Мустафа Измаэль Мохаммед, Нахед Махмуд Ававвдах, Осама Ибрагим Саид Ешех, Ибрагим Мохаммад Хамза Ясин, Акрам Мусбах Собех Отман, Мияссар Юсеф Аби Шбейх.
Значимый вклад сделали международные практики: Шона Рассел, Дэвид Ньюман, Джейр Лундби, Джилл Фридман, Сью Митчелл, Анджел Юэн, Майкл Уайт и Рут Плужник.
Проект координировали: Шерил Уайт, Хадер Махмуд Ахмад Расрас, доктор Махмуд Сехвейл и Дэвид Денборо.
Дэвид Денборо составил английский черновик этого пособия (собрав вместе работу терапевтов TRC).
Пособие было переведено Нихаей Махмуд Абу-Раян. Нихая также играла ключевую роль в переводе воркшопов и инициирования развития палестинских форм нарративной практики.
В течении трёх лет этого проекта (2009 — 2011) взаимодействие между TRC и международным фондом Далвич-центра поддерживалось Европейской комиссией в рамках программы «Европейский инструмент содействия демократии и правам человека».
Значимый вклад сделали международные практики: Шона Рассел, Дэвид Ньюман, Джейр Лундби, Джилл Фридман, Сью Митчелл, Анджел Юэн, Майкл Уайт и Рут Плужник.
Проект координировали: Шерил Уайт, Хадер Махмуд Ахмад Расрас, доктор Махмуд Сехвейл и Дэвид Денборо.
Дэвид Денборо составил английский черновик этого пособия (собрав вместе работу терапевтов TRC).
Пособие было переведено Нихаей Махмуд Абу-Раян. Нихая также играла ключевую роль в переводе воркшопов и инициирования развития палестинских форм нарративной практики.
В течении трёх лет этого проекта (2009 — 2011) взаимодействие между TRC и международным фондом Далвич-центра поддерживалось Европейской комиссией в рамках программы «Европейский инструмент содействия демократии и правам человека».
Пэм МакКи и Джил Рассел оказали серьёзную финансовую поддержку, благодаря которой стало возможным издание этого пособия.