Интервизия
«Негативный опыт клиента из предыдущей терапии»

- Я нашла очень хороший ответ. Когда клиент говорит, что был неудачный опыт, но это как бы ОК, я увидела за этим идею, которая у него может стоять: если мне плохо, то я виноват, что я недорабатываю. Здесь как раз деконструкция может помочь хотя бы просто понять, как бы он хотел по-другому. Мне теперь понятно, как обходиться, когда негативный опыт звучит как норма.

- Мне очень понравился финал, что какая-то неудача в прошлом на самом деле служит стартом для того, чтобы вырастить внутри что-то очень ценное и важное, и потом с этим жить, работать, продолжать активно использовать, возможно, не только в этой сфере. Мне кажется, что эта идея как раз может помочь человеку попробовать посмотреть на ситуацию с этой стороны. Ведь он продолжает ходить к психологу, все равно что-то ждет и ищет, а не обращается к альтернативным способам, например, к алкоголю.

- Когда Нина рассказывала о своей сессии, я услышала такой ответ. Когда возникает трудное место, сомнение, злость, как будто бы надо держаться за то, что ты сейчас точно можешь. Что-то мы точно можем - топтаться на месте и хлопать в ладоши в любом случае.

- Мне кажется, что мы, как терапевты, разное можем. У нас не только у кого год, а у кого 2-3 месяца нарративной практики, но мы очень во многом сформированы той культурой, в которой мы выросли. Я имею в виду семейную, дружескую и профессиональную. Думаю, у каждого есть какой-то сильный навык, в котором он чувствует себя более уверенным. Даже когда меня терзают сомнения и эмоции, по крайней мере, моя сильная часть может продолжать. У меня эта идея, бывает, даже на сессии влияет.
Однажды ко мне обратилась женщина по поводу личных отношений. Во время беседы она упомянула, что сильна в профессиональной сфере. Я расспросила, в чем именно, и мы выписали ряд этих свойств. После мы обсудили, как эти сильные качества в личной жизни можно использовать, где они уже проявляются. В какой-то момент я сказала, что у меня есть впечатление, что женщина уже может опираться на профессиональную часть, она уже крепкая. Позже клиентка сказала, что эта мысль ей очень помогла, причем не только в налаживании отношений.

• Нина: Я-то про свои склянки начала! Абсолютно точно знаю - что бы ни случилось, я могу сделать метафору. Я на это опиралась и никуда дальше ни в какие супер-мыслительные операции и удачные вопросы не лезла. Это давало мне возможность как-то перевести дух, потому что злость – очень энергоемкое чувство. Мне надо было прийти в себя и двигаться дальше.

- Я слышу очень много цитат - в основном родительских или от другого психолога, и для клиента это мнение явно авторитетное. Я к этому отношусь ровно также, как если бы кто-то процитировал свою маму или рассказал про традиции в семье. То есть я бы все равно его расспрашивала, уводя в деконструкцию, уточнив сначала, насколько это ОК. Но если я чувствую, что чужая цитата меня задевает, то в этот момент проделываю какие-то внутренние пассы для отсоединения - причем пассы именно телесные, например, двигаю ногами. Даже сейчас, когда я топаю ногами, понимаю, что становлюсь более осознанной.

• Нина: У меня замечание. В работе с травмой или утратой деконструкция не всегда уместна. Это зависит от контекста. Иногда я понимаю, что можно пойти в деконструкцию, но отдаю предпочтение безопасности. Деконструкция для меня небезопасна. Например, когда очень эмоциональный человек сильно плачет, у него просто может не хватить сил на деконструкцию. Это серьезная ресурсозатратная деятельность.

- Ссылки на другие авторитеты меня смущают только в тот момент, когда клиент перечеркивает то, к чему мы пришли, цитатой: «Да, здорово, это важно и значимо, но N говорит вот так…» В этот момент очень тяжело идет деконструкция, потому что она начинает напоминать какую-то кашу. Я вижу разногласия, клиент тоже их видит, но при этом продолжает настаивать на авторитетности и важности.

- Я в таком раскладе никогда не веду деконструкцию, потому что деконструкция – это не насилие, а исследование. Если человек не просто рассказывает про то, что есть другие идеи, а цитирует их в режиме НО: «Вы сказали А, но Лобковский говорит В», я спрашиваю: «Это два мнения, которые существуют рядом с вами. Как вам кажется, в каких ситуациях вы больше доверяете мнению А, а в каких - В? У меня есть впечатление, что вряд ли можно всему однозначно во всех ситуациях верить. Но вы уже как-то к своей вере пришли. У вас явно есть опыт!»
И дальше можно исследовать влияние этой цитаты на жизнь. Человек же не зря на ней настаивает. Возможно, цитируемые идеи в какой-то момент дают ему защиту, опору, возможность почувствовать себя экспертом в чем-то. Порой одной цитатой человек может защитить свое право в семье на что-либо. Я с такими ситуациями встречалась.
Для меня, скорее, тут важен контекст. Не вступление в противоборство, а именно отступление на позицию исследователя. Это бывает интересный разговор: когда лучше одно, а когда другое? В конце я уже могу спросить: «Применительно к ситуации, которую мы обсуждаем, что лучше: А или В, или, может быть, какой-то их микс?» Во время исследования начинаются трансформации. Даже сейчас, когда мы исследовали карту всего 15 минут, она трансформировалась!

- Кстати, Лобковского я утилизировала под себя, под нарративное, и это нормально проходит. Я переварила его 20 жестких цитат, книжку не читала. Когда меня спрашивают – ну как же он такое говорит, я объясняю, что вот так - он тоже в нарративе, его надо правильно слышать!

- Согласна! Беседуя с одним нарративным практиком, мы пришли к тому, что Фрейд – нарративный практик. Это было так классно! Я понимаю мысль, что и Лобковский может быть нарративным практиком - услышьте его правильно.

- Есть анекдот на тему: если в руках молоток, все становится гвоздем. При должном мастерстве и Лобковский очень нарративен.

- Я всегда хочу защитить шкурку другого терапевта, потому что у меня есть идея, что раз человек обладает знаниями психолога, у него нет намерений навредить. Если клиент думает, что ему навредил психолог, то, скорее всего, он навредил себе сам. Я знаю, как люди могут нас слышать. Иногда мне говорят: «Вы же мне сказали это!» - «Стоп, я этого не говорила! У меня записано все, что я сказала». Возможно, клиенты слышат то, что хотят услышать. Поэтому я верю в то, что другие терапевты не хотели как-то специально потоптаться по больному месту и навредить. Мне важно, чтобы идею психолога не смешивали с грязью. Если, допустим, твой возлюбленный плохо отзывается о своей предыдущей возлюбленной, о тебе будет то же самое мнение. Поэтому надо как-то оправдать первую возлюбленную, чтобы не оказаться потом на ее месте.

- У меня в отличии от Марианны нет идеи оправдать специалиста, с которым у клиента терапия не удалась. Но мне важно не вытаскивать фигуру терапевта на обсуждение – какой он. Я стараюсь фокусировать внимание на клиенте, на его опыте, и по возможности фигуру третьего человека удерживать за пределами. У меня для этого есть один инструмент: я предлагаю говорить о человеке – будь то терапевт или кто-то, кто клиента обидел, как о некотором фантоме.

- Возможно, стоит обсуждать хороший опыт клиента с другим терапевтом (если он был), в контексте того, что это, наверное, отсутствующее, но подразумеваемое.