Работа с людьми с психиатрическим статусом

• Это разного рода влияния, в которых человек оказывается объектом применения власти.

• Это последствия, влияющие на его статус в обществе и ограничение определенных прав, последствия, которые влияют на отношения с людьми — близкими, коллегами, знакомыми.
• Это последствия, связанные с применением лекарств, отношения к этому процессу, переживание телесных изменений.

Власть этого статуса сопряжена с большой ответственностью тех людей, которые ставят человеку диагноз. Как психологи и помогающие практики мы также оказываемся включены в эту историю и занимаем определенную позицию относительно этого статуса.

Мне близка идея, что проблемы и диагнозы не только имеют биологические причины, но и укорененные в культуре истории и значения. Ментальные проблемы и заболевания, связанные с мозгом, интерпретируются, наделяются определенным ярлыком и встраиваются в культурный контекст.

Такого рода статус может влиять на то, что мы думаем о том, «кто мы», «какие мы», что мы можем и не можем. Это приводит к разным переживаниям и влияниям, оценить и занять позицию по отношению к которым может сам человек.

Довольно часто это неприятные переживания (стыд, вина, беспомощность, страх и другие) и поражение в правах (ограничение на работу по определенным профессиям, вождение автомобиля, ношение оружия, социальная стигматизация и другие). Но такой статус может иметь и хорошие последствия, как с точки зрения переживаний (например, надежды, облегчения, уверенности), так и с точки зрения прав (финансовая поддержка, возмещение затрат на лекарства и другие).

Меня особенно вдохновили Normand Carrey (канадский психиатр, работающий с детьми и семьями) и SuEllen Hamkins (американский психиатр).

Здесь я перечислю некоторые идеи, которые мне показались важными для понимания их позиции.

У нарративных психиатров — свои проблемы сочетания биомедицинского дискурса (чтобы быть принятыми в сообществе и соответствовать ожиданиям) и нарративного. Они оказываются в самом центре пересечения мира медицинской категоризации и мира человеческих историй.

Психиатрия (и медицинское сообщество) ожидает от них поиска внутренней (физиологической причины) и назначения фармакологической коррекции. В то же время нарративная практика предлагает искать источники силы и смысла людей, обратившимся за помощью.

Диагнозы могут использоваться для обсуждения «сил противодействия», коллаборации и объединения против проблемы.

Для Кэрри важно замечать, как акцент на «биологической» природе диагноза уменьшает возможности для того, чтобы увидеть роль социальных, культурных факторов, влияния проблемной истории на идентичность, и не допускать этого.

Выход он видит в том, чтобы в своей работе подчеркивать «текучесть», непостоянство этих категорий, множественность факторов, влияющих на постановку диагноза. Кроме того, Кэрри также опирается на предпочитаемую идентичность клиента и его знания о себе.

Диагноз — это часто приписывание дефицита, недостатка чего-то, и это закрывает возможности для того, чтобы увидеть навыки, знания и таланты человека. История «диагноза» может быть рассказана не как история дефицитарности, недостатков.

С точки зрения Кэрри диагнозы могут давать определенные возможности, в том числе социальные, особые возможности для обучения, финансовые (следует учитывать, конечно, что он опирается на социальный контекст Канады). Кроме того, диагноз обеспечивает определенную уверенность в состоянии, в том числе для семьи, если они обращаются за помощью для ребенка. Диагноз позволяет назвать неназванное, сделать его более предсказуемым и контролируемым.