Question 1

Екатерина Чвалова:

Я практикующий психолог, в нарративной практике пока новичок, только изучаю этот подход. Начинала с телесной терапии, потом перешла в рационально-эмотивно-поведенческую терапию (РЭПТ). Есть академическое образование (Кубанский Государственный Университет). Сначала хотела совместить танец и психологию, потому что с детства танцую, и думала, что буду искать себя как профессионал в этом направлении. Потом случился ковид, и когда все перешло в онлайн, двигаться стало намного сложнее. Я стала изучать КПТ, потому что этот подход для онлайн больше подходит, и выучилась на РЭПТ-терапевта. Теперь пробую совмещать РЭПТ и танцевально-двигательную терапию, потому что одно другому помогает. В танце мы ориентируемся больше на эмоции и тело, а совмещать — это про мысли, и это можно клево совместить, что я пытаюсь сделать.

В нарративной практике я потому, что мне нравится идея историй, нарративов. Изначально, когда поступила на психфак, думала, что буду изучать психологию человека для того, чтобы потом классно писать книжки. Эта мечта у меня осталась до сих пор.

Мне интересно поисследовать свою профессиональную идентичность. Не знаю, буду ли я это использовать в практике в своей профессиональной деятельности, может быть, оставлю для себя, как для писателя. Иногда ассоциирую себя с Моррисом Гилом, кто рассказывает истории о людях.

Question 2

Евгения Щербинина:

Я нарративный практик, прошита нарративной практикой, а потом уже у меня добавились психосинтез и EMDR. На вопрос, как быть с этим замесом разных знаний и умений, я с каждым годом по-разному отвечаю, все меняется. Действительно, это творческий процесс.

Когда думала над вопросом, чувствую ли я себя человеком в профессии, вспомнила метафору терапевтического кресла, которую мы очень любим с коллегами. Ты — такой, какой ты есть, но ты садишься в кресло, и что-то происходит. Для меня ответ на этот вопрос в том, что я остаюсь человеком, сама собой с моими эмоциями, впечатлениями, реакциями на то, что слышу, но как будто бы появляется какое-то обрамление, кресло, которое помогает мне смотреть на происходящее и обходиться с ним, привлекая свои умения помогающего практика, психолога. Иногда за это кресло буквально держишься. Помню, в начале практики мне было страшно его отпускать. Я сидела и держалась за него. Потом подросла, и стало больше движения во всех смыслах.

Question 3

Евгения Крун:

На первом курсе в универе на занятиях по профориентации был тест по самоопределению. Там были дихотомические профессии и нужно было выбрать, какая тебе ближе. Я на тот момент писала стихи. В тесте был вариант поэт/психолог. Я чуть не умерла, выбирая, и на тот момент выбрала поэта, а сейчас уже психолога. Я нарративный практик, но еще учусь на КПТ. Надо мной по-доброму посмеялись на супервизии в мультимодальном походе, как я это буду совмещать. Сейчас, чем ближе к завершению обучения, понимаю, что эти два подхода вообще не противоречат друг другу и классно совмещаются. В целом я также, как Женя, прошита нарративной практикой, и понимаю, что это будет все равно основой моего мировоззрения, и идентифицирую себя как психолога, помогающего практика. Если отвечать на вопрос, насколько привношу себя в профессию — я привношу, иногда делюсь своими примерами, иногда стебусь, и получаю поддержку. Может быть, те, кому это не заходит, просто не идут ко мне, видя мой блог, где я делюсь про себя, и понимают, что им это не подходит.

Question 4

Лиза Кит:

В этом году закончила психологический бакалавриат, а зимой обучение нарративной практике. Для меня вопрос размышления о моей идентичности как терапевта очень сильно проявился в момент окончания университета, когда писала диплом, потому что он был связан с консультированием. Я консультировала пару, и в тот момент пришла к мысли, что моя идентичность как человека, как я себя воспринимаю, и идентичность психолога очень сильно слиты, находятся близко друг к другу. В этот момент возникает некоторый страх слиться с историей клиента, как будто меня может очень сильно захватить то, что с ним происходит. Я пока не понимаю, как с этим обходиться и как на это смотреть, как с этим взаимодействовать. Из-за этого возникает очень большой страх начать консультировать. Поэтому я пока только смотрю со стороны, как мои коллеги-выпускники начинают консультировать, как консультируют люди на интервизиях. Пока что я примеряюсь.

Question 5

Снежана Асеева:

Я поняла, насколько важно это пространство. Я его себе уже сотворила, но именно когда предложили включить активное творческое воображение и представить себе кабинет по-другому и метафорически, представила, что там есть несколько входов, и каждый из них у меня наполнен разным содержанием. У каждого входа есть маленький тамбур для того, чтобы из одного состояния перейти в другое, момент, чтобы настроить себя на встречу с человеком, который к тебе приходит. Для меня важна свобода, когда я и клиент можем в любой момент по-доброму прекратить свои взаимоотношения. Человек может выйти в любой из входов/выходов, который ему комфортен, и сделать это так, как ему нравится.

Я нахватала очень много вещей туда! Например, часы. Для меня это тоже образ свободы, когда я вижу границы времени. Это говорит об одной из главных моих ценностей — свободе, когда я свободна в своем выборе и четко знаю, что и как я могу сделать в определенный момент жизни.

Вокруг дома я представила цветы и деревья. Спасибо Насте, она подсветила, что цветы иногда не очень хорошо, потому что могут вызвать аллергию. Дерево для меня — это тоже символ того, что происходит с человеком в жизни. Вот оно стоит здоровое, но в любой момент может зачахнуть, и нужно что-то сделать для того, чтобы оно росло и зеленело дальше.

В общем, там всего много. Конечно, со мной книги, блокноты и я сама.

Question 6

Анастасия Гаранжа:

Меня очень удивило, что те предметы, которые мы выбрали со Снежаной, совпадали во многом. Мне стало очень тепло, что мы, помогающие практики, можем по-разному себя идентифицировать, по-разному себя называть, но есть какие-то вещи, которые оказались по содержанию созвучны метафорично.

По поводу нескольких входов. Интересно, что у меня они были для клиента, а у Снежаны это её «капсула перехода» для постепенного вхождения в рабочее состояние. Тут я подумала, что это тоже немножко про меня, что я в первую очередь думаю о ком-то, а в последнюю очередь о себе. Это забывание о себе периодически в таких метафорах проявляется. Я прямо себе записала: «Капсула перехода для меня». Клиенту я все создала — заботу и возможность уйти в любую дверь в любой момент, а о себе тоже нужно позаботиться. Об этом я не подумала, но это для меня актуальная история. Теперь эта метафора будет у меня.

Question 7

Евгения Крун:

У меня был дом, где-то на отшибе в лесу, не среди других домов — деревянный сруб, но внутри вполне современный. Когда представила идущего клиента, моя первая реакция была сесть прямо в лесу и начать работать. Когда же речь пошла про рабочее пространство (часть дома), я представила отдельный вход в доме, который ведет в кабинет. Я представила его довольно минималистичным — два кресла, шкаф и письменный стол. Но мы его не выбрали, а все равно пошли работать в лес. Я подумала — это про границы? Что они вообще никак не очерчены?

В то же время у меня был опыт консультаций в парке по взаимной договоренности, когда люди хотели работать именно со мной, а у меня не было другой возможности. Я предложила такой вариант, взяла свой туристический коврик, мы его разложили и там работали, и не один раз. Это было совершенно ОК. В этой визуализации человек сам выбрал работу в лесу, когда я ему предложила кабинет или лес.

Мы относительно недавно переехали, и периодически получалось поначалу так, что я выходила с телефоном и консультировала на улице на лавке на фоне деревьев. Когда я поделилась с подругой, что я так работаю, она мне написала: «Блин, я тут ною, что у меня нет идеальных условий, а Женя на лавочке консультирует! Хватит мне ныть... Но как ты удерживаешь контакт?» Я, правда, умею это делать, не отвлекаться на что-то неважное для меня.

У меня вообще очных консультаций не очень много было. Для меня важнее внутреннее пространство контакта с человеком, нежели внешние условия, какой-то настрой. В целом, будто бы это история про то, что по большому счету я могу в любых условиях работать, для меня важно внутреннее ощущение. Пожалуй, буду в хорошем ключе об этом думать.

Question 8

Полина:

У меня тоже был дом посреди леса, где-то в тайге. И если Женя начала работать в лесу, то я как сидела на крыльце, так на крыльце мы и начали работу. Когда я это вообразила, сначала испугалась — вот ничего себе, не пускаю людей к себе, такие границы! Потом я подумала, что на самом деле это не так, потому что по ощущениям, если бы захотелось зайти в дом, то вообще никаких проблем, и можно было бы зайти. Просто для меня крыльцо в таких домах в лесу — это самое классное место, в котором мне очень приятно находиться. Я внутренне порадовалась, что и место классное, и я работу свою люблю, все так хорошо и чудесно сложилось.

Я взяла из дома на крылечко всякие подушки, пледы и чай, чтобы было тепло, мягко и комфортно. Забавно, что именно чай, потому то я вообще кофейный человек. Но в чае, особенно если он травяной, есть какая-то магия, красота и уютность. Для меня важно, чтобы что-то такое было в контакте с человеком.

Question 9

Снежана Асеева:

Хотела добавить, про что Настя промолчала. У нее почему-то в доме была мягкие стены, и мне это очень понравилось. Это о какой-то бережности. Я тоже возьму себе такой образ мягких стен.

Question 10

Марина:

У меня получилась интересная ситуация. Сначала в доме висела картина, которая мне перешла от дедушки с бабушкой. И не то, что я ее очень люблю, но она моя с детства. Казалось, что вроде картина не к месту тут. Она темная, старенькая, надо бы убрать. Я приглашаю человека в гостиную, мы входим, я смотрю на картину и думаю — нет, не буду ее убирать, она здесь, и это правильно.

Это попало как раз на мое состояние, когда моя основная идея, с которой я ношусь уже примерно год-полтора, сейчас претерпевает некоторые изменения. Это идея, что все-таки самое главное человека выслушать, чтобы человек был услышан. Я тоже нарративный практик, понимаю, что надо, чтобы человек смог посмотреть с другой стороны, изменить фокус внимания. Но я все равно возвращаюсь к идее — прежде всего человек должен быть услышан.

Мне кажется, эта картина воплощает эти мои метания. С одной стороны, я чувствую, что движение началось, что это не единственная цель, что человек должен быть услышан, что дальше еще есть цели. Я периодически этим проникаюсь, но когда ко мне приходит человек, на первое место выходит идея, что человек прежде всего должен быть услышан. Эта картина отражает эти мои метания, изменения, стремления.

Question 11

Евгения Крун:

Хочу добавить про услышанность. На одной настоящей консультации в парке клиентка говорила без остановки. Где-то на середине я решилась ее прервать, сказала, что я еще вопросы задавать умею, что могу быть полезной не только как слушатель. Она ответила: «Нет-нет, мне нормально. Если мы перейдем во второй час, я доплачу. Мне важно все рассказать». Не часто, но так бывает.

Question 12

Екатерина Чвалова:

Я представила свой дом где-то недалеко от главной улицы. Для меня это означает, что мне важно находиться в социальном контексте, понимать, что происходит в обществе. В любой момент я могу из своего дома выйти, пойти прогуляться, зайти в кофейню или магазин, где люди собираются, общаются и делятся своими историями, мыслями о том, что в городе происходит, куда они ездили, что видели и т.д. Мне важен контекст, в котором я нахожусь, важно ощущать себя частью этого общества.

Пространство, где я консультирую, находится в доме, и оно занимает его большую часть. Это пристройка, но по площади такая же или даже немножко больше дома. Это сподвигло меня на мысль о том, что в основном я воспринимаю себя как специалиста слишком много. Но не является проблемой то, что я идентифицирую себя с работой большую часть своей жизни, наверное, 70% того, что я делаю, связано именно с этим. И это ОК для меня.

Question 13

Анна Малинина:

Кто-то сказал, что это разные дома. Мне было важно услышать, что это пространство внутри основного дома или отдельный дом. Для меня это точно другой дом. Мне нравится динамика, которая есть в этом моем рабочем доме. Там два этажа, и оба подходят для работы. Дом стоит на холме, и с первого этажа не видно, что там ниже под холмом. А если мне с клиентом комфортно, доверительно, и кажется, что даже иногда полезно привнести больше себя, то я могу предложить перейти в гостиную на втором этаже. Мы поднимаемся, и там уже из окон открывается вид чуть ниже по холму, где находится мой основной дом. Он весь аляповатый — с разными окнами, покрашен в разные цвета, из разных материалов, с пристроенными башенками, пристройками, воротцами. В общем, это смешные истории, которые показывают меня как просто человека, но они бывают целительны людям, которые ко мне приходят. Я знаю про это, что можно быть всяким, не стесняться быть собой. Иногда, если меня слишком много, это может отвлекать и мешать человеку. Поэтому мы работаем на первом этаже, где видно не мой дом, а просто садик, деревья, кусты, лужайки.

Это идея динамики, что мы когда-то можем перейти туда, где видно, что я тоже человек, у меня есть своя жизнь, свои истории. Метафору двухэтажного кабинета я еще покручу. Кажется, она мне помогает.

Question 14

Евгения Щербинина:

Мне представилось, что я консультирую в оранжерее, которая пристроена к дому. В нее есть два входа — одна дверь с улицы, вторая из дома. Там достаточно минималистичный антураж, кроме того, что там много зелени, просто зеленые «лопухи» без цветов. Я поймала себя на том, что я пыталась прилепить туда ковер — ну как, два кресла, стол, салфетки, часы и ковер — между креслами должен быть ковер! Я его все приляпывала, а он никак не приляпывался. Потом я его убрала, и стало так хорошо и органично — какой в оранжерее ковер в конце концов?

Шутки шутками, но я начала думать, а про что это для меня? Сейчас кручу мысль, что это про какие-то сценарии, как должно быть — какой должен быть кабинет и психолог? Часто слышу от клиентов: «Я первый раз, вы говорите мне, как надо», как будто есть какой-то сценарий, как надо правильно рассказать, с чего начать, какую информацию о себе дать. Меня это всегда немножко ставит в тупик, включаются линии ускользания — нет этого «как надо». Да, мы можем на что-то опираться, что бы помогло процессу, если совсем раздрай. Но нет никого «как надо». Мне хочется от этого прямо убежать. Для меня человек во многом как растение, которое само растет. Дайте ему водицы, хорошее пространство, и оно само сдюжит, не трогайте его (в хорошем смысле). Здесь не нужны особенные кульбиты.

Question 15

Полина:

Я думаю про то, как сделать это видимым. Мне кажется, это еще немножко про привнесение себя. Это идея, по-моему, из зеленого функционально-аналитического подхода. Совершенно случайно наткнулась на статью, в которой как раз автор обсуждал, насколько терапевт может себя привносить. У них в подходе может. У него была любопытная идея, он рассказывал, как он это делает. Мне кажется, это классно и честно. Там можно рассказывать про ковры, оранжереи и вообще про все, что угодно. Например, когда он пишет о себе текст в интернете для привлечения клиентов, он прямо говорит, что его в жизни и терапии интересуют такие-то темы, на сессиях мы будем, скорее всего, об этом говорить, потому что мне это кажется важным. У них еще есть такая идея, что терапевт чуть ли не должен транслировать свои идеи, потому что терапия основывается на этике, а этика — дело хорошее, и чем больше людей про этику узнает, тем лучше станет мир, что терапевт не должен зажимать эти идеи, и классно, если мы о них говорим и культивируем их таким образом. Он прямо честно пишет, что это для него важно, я буду про это говорить. Так человек, которому нужна терапия, может почитать и сказать — нет, я не хочу разговаривать про ковры, либертарианцев и пр., я хочу про другое, и не пойдет к этому терапевту.

Question 16

Снежана Асеева:

Очень рада и очень вдохновлена. Теперь не страшно встречать человека, который постучится в мою дверь. Есть ощущение, что я могу его встретить. Для меня в последнее время стало важно определиться со своей идентичностью, донести ее до человека, который стоит за дверью. Теперь у меня разыгралось активное воображение, я могу создать атмосферу, прописать все, что угодно, и этим пользоваться, когда приходит человек.

Вчера мне в личку пришло сообщение, что кто-то хочет ко мне на консультацию, а я даже не знаю запрос. У меня сразу пошла паника — справлюсь ли, кто это? А сейчас я могу представить свою комнату, входы-выходы, взять все, что каждый здесь наговорил — и мягкие стены, и опушку леса, и все, что угодно, и, пройдя свой тамбур, зайти туда в нужном состоянии. Спасибо вам за ощущение покоя внутри, что я могу.