Нарративная мастерская

Олеся Симонова

«Безопасное место»

Техника

Несмотря на то, что нарративная практика была моим первым подходом, ответственно заявляю:

Я, Олеся Симонова, использую EMDR (десенсибилизация и переработка с помощью движений глаз), Эриксоновский гипноз, приемы телесной практики, ОРКТ, идеи из терапии, сфокусированной на сострадании и несомненно все, что касается теории субличности. Понимаю, что я не всем владею в полной мере, но что-то использую практически на каждой моей нарративной сессии.

Каждые 2 недели по четвергам у нас проходят встречи в творческой лаборатории «На стыке».

Идея проста – мы показываем небольшие техники и приемы из других подходов и обсуждаем, как можно их сочетать с нарративной беседой, обогащая ее.

Порой это простое совмещение, иногда – достаточно серьезная модификация, когда остается только идея, но бывает так, что в процессе обсуждения вообще рождается что-то новое.

Сегодня я хотела бы показать нечто базовое – что по выражению одной моей клиентки, как хлеб и вода. Поскольку я часто встречаю идею, что нарративная практика - все про ресурс да про ресурс, я подумала, что хорошо бы действительно показать что-то про ресурс, но совсем не из нарративного подхода. Я выбрала технику «Безопасное место» - по крайней мере в классических нарративных текстах про этот ресурс ничего не говорится. Кроме того, думаю, что большинство из нас ее так или иначе использовали – неважно, в клиентской или в терапевтической позиции, и могут поделиться своими впечатлениями и находками.

Для меня это очень быстрая процедура. На сессии я могу уделить этой технике 10-15 минут. Редко это превращается в длительное мероприятие в режиме часа, и только в тех ситуациях, когда у человека практически нет никакого ресурса, он сейчас не готов обсуждать со мной то, что для него является болезненной или проблемной ситуацией. Человек просто хочет побыть где-то в пространстве, где нет ничего плохого, где можно просто поговорить о чем-то и отвлечься. Я крайне редко, но слышу такие запросы. Тогда это может быть история на целую сессию.

Кто автор?

Я долго искала, откуда взялась эта техника, и поняла, что концов не найти. Кто создал технику «Безопасное место», история умалчивает, но ее активно используют и арт-терапевты, и психологи, так или иначе практикующие гипноз. В свое время я впервые про нее услышала на обучении Эриксоновскому гипнозу. Точно она есть в классическом EMDR подходе, как хорошая подготовительная техника.

Действительно, это простой практический способ привести человека в более ресурсное состояние, снизить уровень стресса и тревоги, расслабиться и справиться с негативными эмоциями, опираясь на описание безопасного места.

Мне кажется, что у этой техники много возможностей, в том числе, потому, что у нее в разных подходах много модификаций.

Инструкция

Техника довольно проста. Я видела разные формулировки, но я говорю примерно так:
- Пожалуйста, вспомните, есть ли у вас место, где вы когда-либо чувствовали себя спокойно и безопасно.

Обычно люди довольно быстро находят такое место. Но иногда требуется подсказка. Я могу, например, сказать:
- Есть люди, которые в этот момент вспоминают места отдыха, иногда это места нашего детства, где нам было хорошо.

На этом моменте еще примерно 20% говорят: «А, все понял!»

Варианты техники «Безопасное место»

Я видела модификацию, когда терапевт предлагает человеку вспомнить не просто спокойное, безопасное место, а то, где ему было интересно. Я сама несколько раз так оговаривалась, и иногда получала немножко другой результат: не про успокоиться, а, наоборот, про интенсифицировать эмоции – пусть хорошие и приятные, но где-то с перехлестом. Человек оживлялся, иногда уходил в область эйфории.

Мне кажется, что эта техника все-таки не совсем про это, а, скорее, про обращение к ресурсу, но без перехлестов, который сейчас человек может выдержать и спокойно описывать без взрыва эмоций.

«Интересное место»

На нарративных сессиях мы работаем в формате вопросов. В арт-терапии клиенту предлагается нарисовать его безопасное место. Я тоже использую рисунки, но не всегда, а только в длительной работе, и если клиенту это подходит. Для некоторых людей важна визуализация картинки.

Арт-терапия

- Я изучал эту технику, минимум, в 2 парадигмах, а применял ее вполне успешно в третьей – в EMDR. Но в паре случаев при работе с людьми, с которыми я вполне конструктивно взаимодействовал раньше, техника вызывала агрессию и негативные фидбеки. Этот негатив отбил всякое желание использовать в EMDR «Безопасное место», и я больше не рискую.

EMDR

В EMDR человек в воображении рисует образ безопасного места и находится там по сути сам с собой. В этот момент терапевт проводит билатеральную стимуляцию, то есть стимулирует определенные зоны мозга движением глаз за предметом, например, рукой или карандашом, звуковыми сигналами попеременно в правое и левое ухо (через наушники) или постукиванием.

Иногда люди полагают, что выбрали вполне спокойное и безопасное место, но потом могут ощутить, особенно после дополнительной стимуляции, что это не так. Ведь в момент стимуляции начинают активизироваться те зоны мозга, которые обычно у человека в покое и функционируют ночью, а тут в усиленном режиме начинают работать, не только дневные, но и ночные службы.

Если у человека место выбрано совершенно правильно и хорошо, можно ждать вау-эффект: наблюдать более яркую картину и гораздо быстрее работать. Если в разговорном режиме это занимает 10-15 минут, то там всего пара сетов по 6 секунд, то есть 12 секунд, и готово – человек в состоянии «все хорошо»!

Но важно учитывать, что у человека могут присутствовать и другие чувства, которые в процессе стимуляции тоже усиливаются. Поэтому я спокойно использую технику «Безопасное место» на EMDR сессии, только если я про это место уже точно знаю, что оно выбрано верно – мы уже это подтвердили и человек продолжает пользоваться техникой в обычной жизни. Для меня это вопрос безопасности.

Когда нас, будущих гипнотерапевтов, обучали технике «Безопасное место» на Эриксоновском гипнозе, Гинзбург сказал: «Пожалуйста, вводите клиента в транс и попробуйте описать это место, но не используйте никаких описаний, чтобы ничего не резало ему слух. Например, вы говорите: «Вы на песчаном берегу», а он представляет галечный берег - и сразу из транса выходит».

Это было одно из первых заданий, и оно целый курс ввело в транс: как можно описать человеку его безопасное место, при этом не описывая его?! Могу сказать, что это было сложно. Мы пыхтели часа полтора, вернулись не очень удовлетворенные и приставали с вопросами к Гинзбургу – как вы это делаете?

Эриксоновский гипноз

Конечно, он нас научил, и я иногда что-то подобное делаю, но исключительно в групповом формате, когда группе нужно помедитировать. Никогда в других случаях я точно этим не пользуюсь, потому что мне кажется, что в индивидуальной работе вполне возможно использовать те слова, которые сам человек говорит.

«Безопасное место»
в нарративной практике

В индивидуальной работе я просто довольно активно расспрашиваю человека 5-7 минут на ландшафте действия о том, где, как и что ему нравится, используя внимательное отношение и вопросы, в том числе по разным каналам: звуки, запахи, тактильные ощущения, иногда затрагивая все 5 органов чувств.

Если 5-7 минут расспрашивать человека про место, где ему спокойно и безопасно, он погружается в себя, и я вижу, что происходят явные телесные изменения. Человеку довольно легко и приятно про это рассказывать.

Иногда люди говорят: «Я здесь не до конца помню», и тогда я предлагаю описывать это место так, как человеку хотелось бы в его воображении. Ведь по большому счету техника предназначена не для того, чтобы придерживаться правды или развивать память, но чтобы позволить человеку мысленно соприкоснуться с тем пространством, где ему спокойно и безопасно. Если какие-то детали не вспоминаются, но он думает, что это явно позволило бы ему чувствовать себя лучше, он может их добавлять.

Например, если человек не может вспомнить конкретный цвет какой-то детали, я его спрашиваю: «А какого цвета вам бы хотелось, чтобы это было?»

Проверка безопасности

Важный момент, что после того, как человек определился с местом и приступил к его описанию, я начинаю расспрашивать:

- Вам как? Как вы сейчас к этому относитесь?

Потому что иногда так бывает, что поначалу люди какое-то место описывают, как спокойное и безопасное, но потом явно ощущают, что что-то не то. Не могу сказать, что это бывает часто, наверное, раз на 8-10 случаев, когда я спрашиваю, как человеку сейчас, и он говорит о том, что стало не очень спокойно и меняет первоначальное место на другое, более подходящее.

Причины беспокойства могут быть разные. Иногда они связаны с ощущением, что место навсегда утрачено - просто его сейчас физически нет; или оно ассоциируется с человеком, отношения с которым разорвались неподходящим образом.

Улучшение места

Если место выбрано правильно, то я предлагаю его, может быть, даже как-то улучшить, усилить, дополнить:

- Если бы была возможность, вы бы как-то дополнили это место - добавили что-то еще, чего, может быть, не было в то время, когда вы там были, но вы бы хотели, чтобы это было?

Иногда человек не хочет ничего менять - это нормально. Но довольно часто люди начинают фантазировать, что туда еще можно бы привнести, будь такая возможность.

Это дополнение, по крайней мере, в начале работы, чаще касается физических изменений, хотя иногда люди меня спрашивают, можно ли туда привести кого-то еще? Просто одному очень хорошо и спокойно в безопасном месте в одиночку, а другому бы хотелось, чтобы там оказался определенный человек. Поэтому у меня и появился вопрос про компанию:
- Хотите ли вы там быть один или вам хочется кого-то туда пригласить?

Такое обращение к аудитории в нарративной практике активно приветствуется, и здесь я реализую его этим вопросом. Честно скажу, что у меня не было изначально этой идеи, но несколько клиентских историй мне показали, что аудитория бывает очень полезна.

Хранитель места

Когда-то, когда мы обсуждали подобного рода работу с Володей Моховым, который преподает психосинтез, он мне подкинул идею из этого подхода, что у хорошего места может быть Хранитель.

Не могу сказать, что я всегда этим пользуюсь, но иногда, особенно в длительной работе, я спрашиваю человека о том, нужен ли его безопасному месту Хранитель – тот, кто за него отвечает.

В основном это не реально существующие люди, а мифические персонажи, которые все время находятся в безопасном месте человека - они там на «постоянке» работают. Зачастую Хранитель потом появляется в жизненном клубе человека, и мы обсуждаем его взгляды на тот или иной вопрос.

Feedback

Примерно на этом моменте мы завершаем технику, и я прошу человека дать оценку тому, как она повлияла на его состояние: что изменилось в срезе «до и после».

Есть люди, которые довольно легко справляются с этим вопросом, потому что у них есть опыт других практик. Их спрашиваешь про состояние до и после, и они сразу отвечают. Но есть те, кто затрудняется ответить на этот вопрос. Тогда я начинаю расспрашивать, ощущает ли человек разницу в настроении, в физическом состоянии, например, в том, как он сидит. Появились ли новые мысли в процессе? Есть ли разница в том, как он вообще сейчас на эту комнату смотрит? Потому что иногда бывают такие состояния, когда мы чего-то не видим.

Не знаю, бывали ли у вас такие истории, когда в одном кабинете встречаешься с человеком 6 сессий, а на седьмой он говорит: «О, у вас цветок такой красивый!» Для меня это сигнал, что мы хорошо поработали и движемся в нужную сторону, раз у него что-то новое появилось в пространстве.

Продолжение техники

Если человек оценивает этот опыт как подходящий, я спрашиваю, хотел ли он возвращаться время от времени в это пространство? Будет ли ему подходяще там иногда бывать?

Если человек отвечает да, то мы начинаем обсуждать, каким образом это можно реализовать.

Некоторые говорят, что ходили бы туда с удовольствием каждый день, и тогда мы обсуждаем технические вопросы, когда человек хотел бы там бывать – вместе со мной на сессии или самостоятельно. Многие предпочитают бывать в этом месте перед сном – засыпать там, где хорошо и безопасно.

Длительные сессии

Когда я использую «Безопасное место» в длительных сессиях, то обычно делаю оттуда вход в альтернативную историю: мы находим некий уникальный эпизод, который человек здесь и сейчас переживает. С очень понятного ландшафта действий я перехожу в обоснование и спрашиваю:
- Почему это хорошо?

Так мы выходим на уровень смыслов и далее просто развиваем эту историю. Понятно, что она связана уже с какими-то другими местами и событиями, но мы по большому счету уходим в пересочинение.

Ощущение, что здесь, в этом пространстве, спокойно и безопасно особенно хорошо срабатывает при работе с травмой. Даже изменение настроения в лучшую сторону уже неплохо для человека, который, например, длительное время находится в депрессии или в пограничном состоянии, которое он не характеризует как депрессию, но в целом ему нехорошо.

Нюансы

Нет такого места

Иногда мне встречаются люди, которые затрудняются с выбором безопасного места, или говорят, что такого вообще нет.

Участник нарративной мастерской:
- Наверное, я такой человек. Для меня место комфорта и безопасности - что-то совсем инфантильное, например, под подушкой. Мне ближе понятие места идентичности – некий дом души, который выражает тебя полностью. Помимо того, что это безопасное место, это еще и чертоги разума, где много всего – подвал с эмоциями, чердак с воспоминаниями.

Второй, просто чудесный вариант этой техники мне подарила Кира Богуславская, когда это место – как индейское имя. Это не безопасное место, а то, в котором ты чувствуешь себя самим собой в наибольшей степени. Когда я думаю о месте, где чувствую себя собой, мне даже не хочется оттуда уходить. Да, там может быть не безопасно, но это я.
Олеся Симонова
Спасибо, мне кажется, что это хорошие модификации. Но заметьте, здесь все равно место.

Но есть люди, которые говорят, что у них безопасного места вообще нет. Для таких клиентов у меня есть два варианта работы, один из которых точно сработает.
Первый вариант – это деятельность.

Когда я впервые уткнулась в то, что у человека нет безопасного места, я подумала: «Ладно, я же нарративный практик!», и спросила:

– Но вам вообще бывает комфортно и безопасно – пусть не место, но что-нибудь?
- Когда я пылесошу, то чувствую себя более-менее спокойно.

Дальше у нас появилась возможность при обсуждении вроде бы безопасного места обсуждать безопасную и комфортную деятельность. Кончено, можно было спросить, где она пылесосит, но тогда нам хватило описания самой деятельности.

Вторая возможность разговаривать про комфорт, спокойствие и безопасность, не касаясь ни места, ни деятельности, - это цвет или свет.

Однажды я работала с потрясающе талантливой женщиной. Мы достаточно быстро определились с безопасным местом, но буквально через несколько вопросов она сказала, что это не совсем то. С деятельностью произошло то самое. В итоге она определила место, где ей спокойно, хорошо и безопасно, как солнечный свет.

Второй похожий случай у меня был с мужчиной, который описывал свое совершенное состояние, как «Я – костер». Это не про комфорт и безопасность, но про то, кто есть Я: костер, который влияет на пространство и окружающих. К этой явно очень ресурсной метафоре мы прибегаем последние несколько встреч. Эта формулировка не сразу появилась. Вначале были какие-то места из его детства, но образ костра оказался гораздо более сильным.

Изменение безопасного места

На самом деле безопасное место точно может меняться. Оно не определено раз и навсегда.

Поэтому я спрашиваю при каждом последующим обращении к безопасному месту:
– Оно то же, что раньше, или хотите попробовать другое?

Иногда, предвосхищая мой вопрос, человек говорит: «У меня всплыло совсем другое безопасное место – не то, про которое мы раньше говорили»

Но и это новое место не обязательно навсегда. Оно будет работать сегодня, здесь и сейчас, в ближайшие встречи можно про него спрашивать, если нужны ресурсы. Но нужно быть готовым к тому, что все может поменяться.

Иногда человек говорит: «В то же не хочу». Причины бывают разные, например, «Не хочу его портить, ситуация такая, что оно может не выдержать.»

- А чего было бы не жаль попортить, но оно могло бы помочь как-то продержаться?

И дальше определяется другое место или деятельность.

Вопросы-ответы

Участник нарративной мастерской:
- Ты как-то сочетаешь эту технику с медитацией или с трансом? Или это на уровне разговора заканчивается?
Олеся Симонова:
Виктор Каган говорит, что нет терапии без транса, и я с ним согласна. Что такое транс? Это изменение состояния сознания. А зачем к нам люди приходят, как не за этим? Конечно, классический и Эриксоновский гипноз – это разные вещи. Есть насильственное погружение в транс, мы же даем человеку возможность почувствовать, что это такое, и он может воспользоваться трансом по своему усмотрению. Мне кажется, в этом смысле Эриксоновский гипноз весьма недирективен.

Я не очень верю, что все мои беседы идут без малейшего признака транса. Но я намеренно использую транс так, как нас Гинзбург обучал, только в терапевтических группах, когда понимаю, что в этот момент этой конкретной группе это надо, причем заранее согласовываю этот формат работы с людьми.
Участник нарративной мастерской:
- Если человеку вообще не приходит в голову безопасное место, имеет ли смысл предложить найти его непосредственно в комнате?
Олеся Симонова:
Мне знакома эта идея, но я ее никогда не использовала. Ведь терапия – это один час в неделю, и если все будет завязано на этот час (не дай Бог), то мы на самом деле таким образом очень сильно останавливаем человека. Лучше, если безопасное место он определит сам – это его выбор с авторской позиции.

Обсуждение

В заключительной части встречи участники лаборатории попробовали поработать с техникой «Безопасное место» в парах с двух сторон (терапевта и клиента). Мне кажется, пока сам на себе не попробуешь методику, довольно сложно определиться – мое это или не мое.

Для тех, кто уже использует этот метод, упражнение тоже было полезным. Ведь каждая встреча с чем-то даже хорошо знакомым является немножечко чем-то новым, потому что преломляется через призму нового дня, нового состояния, нового человека напротив.

После упражнения участники поделились своими впечатлениями, находками, и перспективами, которые они видят у данной техники.

Участник нарративной мастерской:
- У меня был опыт медитации в подобном формате. Я лежала в позе трупа и ничего не вынесла оттуда – классно расслабилась – и все. Но этот опыт для меня новый, мне были интересны и ценны содержательные вопросы про безопасное место. Мне показалось это очень похоже на работу с уникальным эпизодом. Думаю, что было бы интересно отсюда говорить про идентичность, какие ценности важны и в каких еще ситуациях они проявляются, как с ними обстоят дела сейчас.
Участник нарративной мастерской:
- Мне хотелось чего-то телесного добавить, например, закрыть или открыть глаза, протанцевать это место, перепрыгнуть в него, заползти. Мне этого не хватило. Поскольку у меня мое место связано с теплом, мне хотелось как-то это тепло создать, и я активно потирала руки, чтобы их согреть.
Участник нарративной мастерской:
- Когда была в роли психолога, я боялась нарушить пространство и все время вспоминала про нарративный подход. Мне казалось, что я делаю что-то, что не вписывается в нарратив. Я в недоумении!

Лирическое отступление

Интересно, что когда мы что-то пробуем в другом подходе, даже в профессиональном сообществе, часто обнаруживаем, что у нас есть своя специфика. Важно признать, что у нас у всех очень разные навыки, способности, сильные стороны, которые мы в себе готовы пестовать, на что, может быть, мы еще в раннем возрасте обратили внимание, и с тех пор оно у нас под нашим внимательным взором только нарастает. Было бы странно от этого отказываться, потому что подход говорит – нельзя! Я не верю, что это хорошее обращение с тем, чему мы были привержены изначально, еще до знакомства с подходом.

Если говорить о нарративной практике, то она хороша тогда, когда может быть обращена и на терапевта. Если терапевт ощущает, что он высоко ценит какие-то свои навыки, то я бы здесь скорее предложила ему подумать, почему ему это важно, какие ценности он поддерживает, и скорее укрепиться в этом, нежели думать – в нарративке это нельзя! На то она и нарративная практика, чтобы поддерживать те ценности человека, которые он выделяет.
Это лирическое отступление не в тему, но не смогла пройти мимо, потому что слишком часто это встречаю.

Мы зачастую больше рамок, даже самых широких!