Нарративная мастерская
ПСИХОЛОГ, ПОДРОСТОК И ОПАСНЫЕ ЭКСПЕРИМЕНТЫ
Эти исследования не имеют строгого научного дизайна и не претендуют ни на что большее, чем научпоп, но их результаты зачастую бывают неожиданными, интересными и даже пугающими. О трех таких экспериментах (с участием подростков от 11 до 18 лет) и их результатах Катерина расскажет на нашей конференции.
Практикующий семейный психолог, писатель, ведущий блога проекта «Сноб», автор подростковых драматических книг "Подростки, психолог, опасные эксперименты"
Катерина Мурашова
Расскажу о достаточно специфическом опыте для практического психолога – это эксперимент. Дело в том, что я не всегда была практическим психологом. Долго, большую и, наверное, лучшую часть своей жизни я была исследователем-биологом, а потом стала практическим психологом – так сложились обстоятельства. Потом я стала, можно сказать, еще популяризатором психологии, но в первый этап моей жизни сформировалась как исследователь, и никуда это не деть, оно осталось. С тех пор прошло много лет, но я все равно иногда, как боевой конь при звуке трубы, провожу эксперименты.
Я работаю в детской поликлинике, поэтому объектами моих экспериментов обычно являются подростки из числа тех, кто приходит ко мне на прием, естественно, по их согласию. У меня даже есть группа, которая готова всегда принять участие в любых экспериментах. Их результаты бывают очень интересными.
Сегодня расскажу о трех таких экспериментах.
Я работаю в детской поликлинике, поэтому объектами моих экспериментов обычно являются подростки из числа тех, кто приходит ко мне на прием, естественно, по их согласию. У меня даже есть группа, которая готова всегда принять участие в любых экспериментах. Их результаты бывают очень интересными.
Сегодня расскажу о трех таких экспериментах.
1. ЭКСПЕРИМЕНТ «Наедине с собой»
Сразу хочу сказать, что к науке это не имеет никакого отношения. Это надо понимать, и я это прекрасно понимаю. Говорить о науке здесь нельзя, скорее, это развлечения отставного исследователя.
Первый эксперимент был много лет назад. Любое исследование нуждается в рабочей гипотезе, которая либо подтверждается, либо отвергается в результате эксперимента. У меня была рабочая гипотеза: современных детей слишком много развлекают, и из-за этого они практически не умеют сами себя занимать, встречаться сами с собой, этих встреч не любят, боятся и не знают, что с ними делать.
Дизайн
68 подростков от 12 до 18 лет участвовало в этом эксперименте.
Им нужно было 8 часов провести без электронных приборов вообще. Нельзя было использовать телевизор, радио, гаджеты, телефоны и вообще все, что работает на электричестве. Можно было делать все остальное: читать, есть, играть, сколачивать табуретки, музицировать, гулять, но в одиночестве – то есть 8-часовая встреча с самим собой.
Им нужно было 8 часов провести без электронных приборов вообще. Нельзя было использовать телевизор, радио, гаджеты, телефоны и вообще все, что работает на электричестве. Можно было делать все остальное: читать, есть, играть, сколачивать табуретки, музицировать, гулять, но в одиночестве – то есть 8-часовая встреча с самим собой.
68 подростков согласились это проделать. Они могли вести записи в течение этих часов. Если наступало что-то неприятное, они могли прервать эксперимент, записать время, когда они это сделали, и по возможности причину. Если они его не прерывали, то тоже могли записывать мысли и чувства, которые приходили им в голову, что, собственно, они делали.
Здесь хочу уточнить, что у всех 68 подростков, которые вошли в эксперимент, были планы, что они будут делать эти 8 часов. Например, сначала я приготовлю обед, потом поиграю с собакой, потом помогу маме, приберусь в комнате, схожу погулять и т.д. Надо понимать, что не как снег на голову на них свалилось это одиночество.
Это были каникулы. На следующий день после эксперимента они должны были ко мне прийти и рассказать, как все прошло.
Результаты
Из 68 подростков трое (одна девочка и два мальчика) закончили эксперимент, то есть провели 8 часов наедине с собой. Все остальные эксперимент прервали.
Здесь я опять же хочу сказать, что если бы я заранее знала, как все будет, я бы на этот эксперимент не решилась, потому что он этически получился некорректным. Я ожидала, что большинство подростков придут ко мне – закончили они эксперимент или не закончили – и скажут: «Ой, знаете, было так интересно! Я так много о себе узнал, понял, что могу то и не могу этого!» Короче, я ожидала положительных откликов о встрече с собой.
Все было совсем не так. У меня записано точно, но, наверное, точное количество не играет такой роли, чтобы я одевала очки и лезла в записи, но я помню, что:
Все было совсем не так. У меня записано точно, но, наверное, точное количество не играет такой роли, чтобы я одевала очки и лезла в записи, но я помню, что:
- Пять детей описывали галлюцинации в прямом смысле – «слышалось, виделось».
- У нескольких были панические атаки по клинической картине – дети не знают, что такое паническая атака, это я уже определяла по клинической картине.
- Больше, чем у половины были вегетативные симптомы – жар, сухость, тремор, боль в животе, в голове.
- Большая половина, практически две трети, описывали свое состояние в терминах «зависимость», «слезть с иглы», «я почувствовал, что не могу». Сами дети описывали свое состояние в терминах медицинской зависимости.
ЧТО ДЕЛАЛИ ПОДРОСТКИ ВО ВРЕМЯ ЭКСПЕРИМЕНТА:
Готовили еду и ели.
Читали или пытались читать.
Делали школьные задания. Дело было в каникулы, от отчаяния многие схватились за учебники.
Смотрели в окно или шатались по квартире.
Вышли на улицу и отправились в магазин или кафе. Общаться было запрещено в условиях эксперимента, но они решили, что продавцы или кассирши не в счет.
Складывали головоломки или конструктор Лего.
Рисовали или пытались рисовать.
Мылись.
Убирались в комнате или квартире.
Играли с кошкой или собакой.
Занимались на тренажёрах или делали гимнастику.
Записывали свои ощущения или мысли, писали письмо на бумаге.
Играли на гитаре, пианино, один на флейте.
Трое писали стихи или прозу.
Один мальчик ездил 5 часов по городу на автобусах и троллейбусах.
Одна девочка вышивала по канве.
Один мальчик отправился в парк аттракционов и за 3 часа докатался до того, что его начало рвать.
Один юноша прошел Петербург из конца в конец (порядка 25 км). Ему не хватило часа – Петербург кончился. Он единственный, кто в конце 7-го часа прервал эксперимент. Большинство прервало на 3-4 часу.
Одна девочка пошла в Музей Политической Истории, еще один мальчик в зоопарк.
Одна девочка молилась.
Практически все в какой-то момент пытались заснуть, но ни у кого не получилось: «В голове навязчиво крутились дурацкие мысли» - это с их слов.
Готовили еду и ели.
Читали или пытались читать.
Делали школьные задания. Дело было в каникулы, от отчаяния многие схватились за учебники.
Смотрели в окно или шатались по квартире.
Вышли на улицу и отправились в магазин или кафе. Общаться было запрещено в условиях эксперимента, но они решили, что продавцы или кассирши не в счет.
Складывали головоломки или конструктор Лего.
Рисовали или пытались рисовать.
Мылись.
Убирались в комнате или квартире.
Играли с кошкой или собакой.
Занимались на тренажёрах или делали гимнастику.
Записывали свои ощущения или мысли, писали письмо на бумаге.
Играли на гитаре, пианино, один на флейте.
Трое писали стихи или прозу.
Один мальчик ездил 5 часов по городу на автобусах и троллейбусах.
Одна девочка вышивала по канве.
Один мальчик отправился в парк аттракционов и за 3 часа докатался до того, что его начало рвать.
Один юноша прошел Петербург из конца в конец (порядка 25 км). Ему не хватило часа – Петербург кончился. Он единственный, кто в конце 7-го часа прервал эксперимент. Большинство прервало на 3-4 часу.
Одна девочка пошла в Музей Политической Истории, еще один мальчик в зоопарк.
Одна девочка молилась.
Практически все в какой-то момент пытались заснуть, но ни у кого не получилось: «В голове навязчиво крутились дурацкие мысли» - это с их слов.
Интересно, ЧТО ОНИ СДЕЛАЛИ, ПРЕКРАТИВ ЭКСПЕРИМЕНТ, когда поняли, что сил нет, надо сдаваться:
14 подростков сразу полезли в социальные сети.
20 позвонили приятелям по мобильнику.
3 позвонили родителям.
5 пошли к друзьям домой или во двор. То есть почувствовав, что больше одиночество невозможно, в реальное общение вышли только 5 детей из 68.
Все остальные включили телевизор или погрузились в компьютерные игры. Кроме того, почти все одновременно всунули в уши наушники и включили музыку – белый шум, потому что мозг изголодался и уже погибал, скажем так, от сенсорной депривации.
14 подростков сразу полезли в социальные сети.
20 позвонили приятелям по мобильнику.
3 позвонили родителям.
5 пошли к друзьям домой или во двор. То есть почувствовав, что больше одиночество невозможно, в реальное общение вышли только 5 детей из 68.
Все остальные включили телевизор или погрузились в компьютерные игры. Кроме того, почти все одновременно всунули в уши наушники и включили музыку – белый шум, потому что мозг изголодался и уже погибал, скажем так, от сенсорной депривации.
ВСЕ СТРАХИ И СИМПТОМЫ СРАЗУ ПРОШЛИ.
После прекращения эксперимента практически ни у кого не было никакого последействия, что меня порадовало.
63 из 68 сочли эксперимент полезным. Половина из них утверждала, что они потом еще повторяли и у них уже все получилось. Но меня это уже не интересовало, это не входило в мой дизайн.
После прекращения эксперимента практически ни у кого не было никакого последействия, что меня порадовало.
63 из 68 сочли эксперимент полезным. Половина из них утверждала, что они потом еще повторяли и у них уже все получилось. Но меня это уже не интересовало, это не входило в мой дизайн.
ФРАЗЫ, КОТОРЫЕ ОНИ УПОТРЕБЛЯЛИ (51 человек):
- Зависимость;
- Доза;
- Ломка;
- Синдром отмены;
- Мне нужно слезть с иглы.
Все говорили, что приходили в голову странные мысли, но они не смогли их проанализировать из-за ухудшения общего состояния. Встреча с собой, которую я планировала, не состоялась ни у кого. Мой эксперимент в какой-то степени надо признать абсолютно неудачным. Слишком плохо им было.
Наверное, всех интересуют те трое детей, которые эксперимент закончили. Надо сказать, что встреча с собой не состоялась и у них. Конечно, они всех интересуют! Одна девочка вела дневник и записывала, как ей плохо. От вегетативных симптомов, которые они описывали, волосы на голове шевелились. Когда я читала ее дневник, волосы на голове шевелились у меня. Но девочка была героическая, вероятно, с железной силой воли, все 8 часов она боролась с собой.
Два мальчика не поняли, о чем это. Они составили план и его выполнили.
Один мальчик делает модели кораблей и все 8 часов клеил парусник. Он очень радовался тому, что ему в кои-то веки никто не мешает, он наконец может без дерганья с чьей-нибудь стороны спокойно предаться любимому делу. Ему было хорошо, никаких мыслей у него не было, никакой встречи с собой тоже.
Второй мальчик (сын моих друзей – научных сотрудников) сначала разбирал свои геологические коллекции, у него по плану это было. А потом он тоже по плану пересаживал цветы. На это все у него ушло 8 часов, и он тоже не понял, о чем идет речь. Даже с каким-то чувством вины он сказал, что ему нечего мне рассказать, потому что он не испытывал никаких особенных чувств и дополнительных мыслей – он что собирался, то и сделал. У него никаких проблем не возникло.
Как вы понимаете, получив такие результаты, я, естественно, даже испугалась. И вот за несколько лет, прошедших с того времени, этот эксперимент стал широчайшим образом известен. О нем рассказывают на педагогических конференциях. Я потеряла счет журналистам, которые появлялись у меня и просили об этом рассказать. Но его никто не повторил. Все говорили: «Здорово, надо бы его повторить» - потому что то, что я делала – это не наука.
Этот интерес какой-то странный. Я сейчас буду рассказывать про второй эксперимент, и это будет подтверждением того, что этой странности. С одной стороны общество жутко заинтересовалось, оно прямо шипело и подпрыгивало. У этого эксперимента индекс цитируемости колоссальный, а он не наука, а просто игра какая-то. С другой стороны: «Ах ужас, ужас!» - причем опять же никого не интересует моя рабочая гипотеза насчет развлечения. Всех интересует зависимость подростков от гаджетов – и все! Я говорю: «Подождите, там речь шла не о гаджетах – речь шла о том-то и том-то!» - «Да-да, конечно», - говорят журналисты и озаглавливают свой материал «Подростки зависят от гаджетов - утверждает психолог Мурашова».
Приехали.
Наверное, всех интересуют те трое детей, которые эксперимент закончили. Надо сказать, что встреча с собой не состоялась и у них. Конечно, они всех интересуют! Одна девочка вела дневник и записывала, как ей плохо. От вегетативных симптомов, которые они описывали, волосы на голове шевелились. Когда я читала ее дневник, волосы на голове шевелились у меня. Но девочка была героическая, вероятно, с железной силой воли, все 8 часов она боролась с собой.
Два мальчика не поняли, о чем это. Они составили план и его выполнили.
Один мальчик делает модели кораблей и все 8 часов клеил парусник. Он очень радовался тому, что ему в кои-то веки никто не мешает, он наконец может без дерганья с чьей-нибудь стороны спокойно предаться любимому делу. Ему было хорошо, никаких мыслей у него не было, никакой встречи с собой тоже.
Второй мальчик (сын моих друзей – научных сотрудников) сначала разбирал свои геологические коллекции, у него по плану это было. А потом он тоже по плану пересаживал цветы. На это все у него ушло 8 часов, и он тоже не понял, о чем идет речь. Даже с каким-то чувством вины он сказал, что ему нечего мне рассказать, потому что он не испытывал никаких особенных чувств и дополнительных мыслей – он что собирался, то и сделал. У него никаких проблем не возникло.
Как вы понимаете, получив такие результаты, я, естественно, даже испугалась. И вот за несколько лет, прошедших с того времени, этот эксперимент стал широчайшим образом известен. О нем рассказывают на педагогических конференциях. Я потеряла счет журналистам, которые появлялись у меня и просили об этом рассказать. Но его никто не повторил. Все говорили: «Здорово, надо бы его повторить» - потому что то, что я делала – это не наука.
Этот интерес какой-то странный. Я сейчас буду рассказывать про второй эксперимент, и это будет подтверждением того, что этой странности. С одной стороны общество жутко заинтересовалось, оно прямо шипело и подпрыгивало. У этого эксперимента индекс цитируемости колоссальный, а он не наука, а просто игра какая-то. С другой стороны: «Ах ужас, ужас!» - причем опять же никого не интересует моя рабочая гипотеза насчет развлечения. Всех интересует зависимость подростков от гаджетов – и все! Я говорю: «Подождите, там речь шла не о гаджетах – речь шла о том-то и том-то!» - «Да-да, конечно», - говорят журналисты и озаглавливают свой материал «Подростки зависят от гаджетов - утверждает психолог Мурашова».
Приехали.
2. ЭКСПЕРИМЕНТ «Инвалидность на один день»
Во втором эксперименте участвовали 40 человек: примерно половина тех же подростков, которые были в предыдущем эксперименте, и половина – новый призыв. Дело было летом, у подростков была сенсорная депривация, потому что испуганные родители у многих из них гаджеты поотнимали. Родители же были в курсе предыдущего эксперимента!
Дизайн
Я решила еще усилить сенсорную депривацию наших детей и предложила им на один день, условно говоря, от рассвета до заката, стать инвалидами. Причем инвалидность можно было выбрать из трех типов:
1. Инвалид-опорник - ты не можешь ходить;
2. Глухонемой - видишь, но не слышишь и не можешь говорить, нужна какая-то другая коммуникация;
3. Слепой – не видишь, но говоришь и слышишь.
1. Инвалид-опорник - ты не можешь ходить;
2. Глухонемой - видишь, но не слышишь и не можешь говорить, нужна какая-то другая коммуникация;
3. Слепой – не видишь, но говоришь и слышишь.
Предлагала эксперимент большему количеству детей, не 40. Подростки все согласились радостно провести эксперимент и по моей схеме дать мне отчет. Я им давала схему, чтобы они не растекались мыслью по древу, где было написано, какой отчет они мне должны прислать по электронной почте. Там было про чувства, что было самым трудным, что легким, обратная связь от мира, как воспринимали друзья и еще кто-то.
Родители (часть) отказались! Они приводили какие-то аргументы, но я подразумеваю, что из суеверных соображений. Абсолютно продвинутые родители с высшим образованием – и суеверные соображения: «Не дай бог, на себе не показывают».
Причем младшим я давала задания полегче. Если ребенок - аудиал, то я не делала его глухонемым, если гипердинамик - инвалидом-опорником. А старшим подросткам, наоборот, давала сложное: визуал у меня слеп, а прыгучий делался малоподвижным.
Подростки согласились, а мои знакомые сказали: «Господи, лето – они забудут моментально, никто тебе ничего не пришлет!»
Результаты
38 подростков в результате вошли в эксперимент, писем я получила 45. Мало того, что я получила письма от своих 37, и еще дополнительно от их 8 друзей, которым они дали эту схему. Естественно, друзья уже выбирали модель инвалидности сами.
· 13 подростков «не ходили»;
· 15 «не говорили и не слышали»;
· 10 выбрали «не видеть».
С самого начала дети говорили, что не видеть – это самое страшное. Это подтверждает мою гипотезу – все-таки наша культура в основном визуальная культура, тут уж ничего не сделаешь.
· 13 подростков «не ходили»;
· 15 «не говорили и не слышали»;
· 10 выбрали «не видеть».
С самого начала дети говорили, что не видеть – это самое страшное. Это подтверждает мою гипотезу – все-таки наша культура в основном визуальная культура, тут уж ничего не сделаешь.
«Инвалиды-опорники» все завершили эксперимент. Чувства, которые они описывали, были не страшны. Большая часть из них провела радостно день за компьютером – раз я инвалид, мне можно! Очень прикалывало их, что их не гоняют, родители приносят еду в постель. Только 4 из них выбрались во двор, и один – на улицу.
«Глухонемые» двое прервали эксперимент: у одного в голове начали звучать какие-то голоса, он сказал, что начал слышать что-то дополнительно и немедленно прекратил эксперимент. Здесь я уже была напугана и всем говорила, что если, не дай бог, почувствуешь что-то не то, то заканчивай моментально. Второй мальчик (младший подросток) лег спать, потому что было непонятно, что делать, и проснулся в совершенном кошмаре, побежал за утешением к маме, и уже и говорил, и слышал, потому что кошмары были ужасные.
Там один папа проявил невероятный креатив, слава богу, его остановили. Дети пытались заткнуть уши, но все равно же что-то слышно. А папа проникся идеей, вспомнил про Одиссея и Сирен (Одиссей своим спутникам залил уши воском) и сказал, что он немедленно съездит в ближайшую церквушку и чаду уши воском зальет. Такой креативный папа у нас имелся в наличии!
Интересно, что в этой группе жаловались на последействия. Эксперимент закончили, кошмары снились еще несколько дней именно «глухонемому» - ни «опорникам», ни «визуалам» ничего такого не снилось. «Глухонемым» снились кошмары, что с миром что-то не так. Их опыт – это, естественно, коммуникация – как объяснить, чего тебе надо. С родителями, как ни странно, получалось очень хорошо – родители их понимали. Со сверстниками гораздо хуже, сверстники не понимали, хотя пытались. Все знали об эксперименте и были очень благожелательно настроены.
Что касается «ослепших» - половина закончила, половина вышла. Та половина, которая вышла: «Страшно, темно, на все натыкаешься, синяки – неприятно». От второй половины, которая целый день была ослепшая, восторженные отзывы – то самое, что я ждала от предыдущего эксперимента: «Я так много узнал! Научился узнавать родственников по шагам! У всех моих подруг разные руки наощупь! В нашем доме так много звуков, так много запахов, так много всего «ощущательного»! И вообще, как я раньше об этом не догадывался!» То есть колоссальный опыт – спасибо партии и правительству, все здорово, замечательно, радостно и т.д.
Самая большая радость – это то, что потом можно снять повязку, естественно. Самый интересный отзыв: «Я слышал, как плывут облака». Что это, не знаю, но мальчишка не фантазийный. Я бы сказала, интересный визионерский опыт для «ослепших».
Еще раз: 38 было моих, 37 отчетов я от них получила, плюс дополнительные откуда-то взявшиеся их друзья. Дело происходило летом. А 3 сентября я прихожу на работу, мне регистраторша говорит, что меня уже полчаса ждет юноша – пропавший 38-й.
«Глухонемые» двое прервали эксперимент: у одного в голове начали звучать какие-то голоса, он сказал, что начал слышать что-то дополнительно и немедленно прекратил эксперимент. Здесь я уже была напугана и всем говорила, что если, не дай бог, почувствуешь что-то не то, то заканчивай моментально. Второй мальчик (младший подросток) лег спать, потому что было непонятно, что делать, и проснулся в совершенном кошмаре, побежал за утешением к маме, и уже и говорил, и слышал, потому что кошмары были ужасные.
Там один папа проявил невероятный креатив, слава богу, его остановили. Дети пытались заткнуть уши, но все равно же что-то слышно. А папа проникся идеей, вспомнил про Одиссея и Сирен (Одиссей своим спутникам залил уши воском) и сказал, что он немедленно съездит в ближайшую церквушку и чаду уши воском зальет. Такой креативный папа у нас имелся в наличии!
Интересно, что в этой группе жаловались на последействия. Эксперимент закончили, кошмары снились еще несколько дней именно «глухонемому» - ни «опорникам», ни «визуалам» ничего такого не снилось. «Глухонемым» снились кошмары, что с миром что-то не так. Их опыт – это, естественно, коммуникация – как объяснить, чего тебе надо. С родителями, как ни странно, получалось очень хорошо – родители их понимали. Со сверстниками гораздо хуже, сверстники не понимали, хотя пытались. Все знали об эксперименте и были очень благожелательно настроены.
Что касается «ослепших» - половина закончила, половина вышла. Та половина, которая вышла: «Страшно, темно, на все натыкаешься, синяки – неприятно». От второй половины, которая целый день была ослепшая, восторженные отзывы – то самое, что я ждала от предыдущего эксперимента: «Я так много узнал! Научился узнавать родственников по шагам! У всех моих подруг разные руки наощупь! В нашем доме так много звуков, так много запахов, так много всего «ощущательного»! И вообще, как я раньше об этом не догадывался!» То есть колоссальный опыт – спасибо партии и правительству, все здорово, замечательно, радостно и т.д.
Самая большая радость – это то, что потом можно снять повязку, естественно. Самый интересный отзыв: «Я слышал, как плывут облака». Что это, не знаю, но мальчишка не фантазийный. Я бы сказала, интересный визионерский опыт для «ослепших».
Еще раз: 38 было моих, 37 отчетов я от них получила, плюс дополнительные откуда-то взявшиеся их друзья. Дело происходило летом. А 3 сентября я прихожу на работу, мне регистраторша говорит, что меня уже полчаса ждет юноша – пропавший 38-й.
ИСТОРИЯ ПРО ПРОПАВШЕГО 38-ГО
Это был мой самый старший (почти 19), который прошел Питер насквозь в предыдущем эксперименте с гаджетами. Естественно, его я назначила опорником. Он единственный, кто уже к 11 часам утра, используя садовую тележку и отталкиваясь кулаками, обмотанными тряпками, выбрался на деревенскую улицу. Радость в деревне была необыкновенная: собаки бежали, пытались укусить, маленькие мальчишки с визгом радовались, бабки-соседки крутили у виска пальцами и говорили, что внучок-то у Онуфрьевны совсем свихнулся – и был-то не особенно умен, а тут свихнулся окончательно.
Сверстники ошеломленно к этому отнеслись, до вечера находились в полном ауте. Но, тем не менее, отнеслись с уважением к его взглядам на жизнь. К вечеру подростки той деревни собираются у какой-то поленницы, отвезли его туда, и он принимал участие в общей тусовке. Туда же к вечеру с 6 бутылками пива, хлебом и зеленым луком пришел пьяненький дед, и предложил всей компании подростков помянуть пивом его дружка, который после войны как раз на такой штуке и ползал.
Парень – максималист, он не удовлетворился. На следующий день он наметил полный паралич. Продержался полдня. Стал убежденным сторонником эвтаназии (до этого был противником), потому что единственная мысль, по его словам, которая была все время – это «и никак не покончить с собой» - технически нет возможности, потому что паралич.
Бабка нормально относится ко всем закидонам внучка, она к нему привыкла. Поел – бабка кормила с ложки. Есть не хотелось совершенно, телевизор раздражал, радио слушал. Сломался, когда захотел пописать. Бабка сказала: «Нет проблем, я тебе помогу, или хочешь, дружка позову, он тебе баночку подставит?» Не смог.
Мне говорил, скрипя зубами: «Я опять не смог. Но это такой опыт, который нужен всем, потому что за такое короткое время ты колоссальное количество всего узнаешь про себя, это нужно всем! Но я – слабак». Мне казалось, что никакой он не слабак, а наоборот.
Это был мой самый старший (почти 19), который прошел Питер насквозь в предыдущем эксперименте с гаджетами. Естественно, его я назначила опорником. Он единственный, кто уже к 11 часам утра, используя садовую тележку и отталкиваясь кулаками, обмотанными тряпками, выбрался на деревенскую улицу. Радость в деревне была необыкновенная: собаки бежали, пытались укусить, маленькие мальчишки с визгом радовались, бабки-соседки крутили у виска пальцами и говорили, что внучок-то у Онуфрьевны совсем свихнулся – и был-то не особенно умен, а тут свихнулся окончательно.
Сверстники ошеломленно к этому отнеслись, до вечера находились в полном ауте. Но, тем не менее, отнеслись с уважением к его взглядам на жизнь. К вечеру подростки той деревни собираются у какой-то поленницы, отвезли его туда, и он принимал участие в общей тусовке. Туда же к вечеру с 6 бутылками пива, хлебом и зеленым луком пришел пьяненький дед, и предложил всей компании подростков помянуть пивом его дружка, который после войны как раз на такой штуке и ползал.
Парень – максималист, он не удовлетворился. На следующий день он наметил полный паралич. Продержался полдня. Стал убежденным сторонником эвтаназии (до этого был противником), потому что единственная мысль, по его словам, которая была все время – это «и никак не покончить с собой» - технически нет возможности, потому что паралич.
Бабка нормально относится ко всем закидонам внучка, она к нему привыкла. Поел – бабка кормила с ложки. Есть не хотелось совершенно, телевизор раздражал, радио слушал. Сломался, когда захотел пописать. Бабка сказала: «Нет проблем, я тебе помогу, или хочешь, дружка позову, он тебе баночку подставит?» Не смог.
Мне говорил, скрипя зубами: «Я опять не смог. Но это такой опыт, который нужен всем, потому что за такое короткое время ты колоссальное количество всего узнаешь про себя, это нужно всем! Но я – слабак». Мне казалось, что никакой он не слабак, а наоборот.
Там было много всяких наблюдений. Я их поместила там же, где обычно помещаю - у себя на Снобе в блоге «Дети». Я сказала, что интересные подробности расскажу, если это кому-нибудь будет нужно. Это НИКОМУ не было нужно, в отличие от предыдущего эксперимента – зависимость подростков от гаджетов, а гаджетов от подростков. Ни один корреспондент этим опытом не заинтересовался. Идея самопознания через такой опыт общественностью абсолютно не востребована, в отличие от псевдо-эксперимента с гаджетами.
Для меня интересным была такая общественная отстраненность. Никто не сказал – давай подробности, никто не заинтересовался – нам этого не надо!
Сами подростки, в отличие от предыдущего, признали интересность и полезность, особенно это было выражено в группе визуалов. Те просто радостно рассказывали, их было не заткнуть. Они приходили потом и говорили, как много всего они познали, осознали, почувствовали, услышали, пощупали, понюхали и т.д.
Для меня интересным была такая общественная отстраненность. Никто не сказал – давай подробности, никто не заинтересовался – нам этого не надо!
Сами подростки, в отличие от предыдущего, признали интересность и полезность, особенно это было выражено в группе визуалов. Те просто радостно рассказывали, их было не заткнуть. Они приходили потом и говорили, как много всего они познали, осознали, почувствовали, услышали, пощупали, понюхали и т.д.
3. ЭКСПЕРИМЕНТ «ПРО ЧТО ГОВОРЯТ РОДИТЕЛИ С ПОДРОСТКАМИ НА САМОМ ДЕЛЕ»
Я снова привлекла своих подростков. Часть старой гвардии за эти годы просто выросла, пришлось новых навалить, причем значительную часть.
Подростки не должны были рассказывать родителям о содержании нашей с ними беседы. Задействованы были семьи, здесь унификация сама получилась, где все родители были с высшим образованием. Это не выбор моего дизайна, а просто так получилось. Все родители и подростки были высоко мотивированы. Они хотели исследовать коммуникацию «родитель-подросток» в семье. Семьи были самые разные – мама, папа, я; бабушка, мама, я; с дядями, тетями, дедушками, бабушками, с сестрами, братьями. То есть по составу семьи были разные, а унификация – все родители с высшим образованием. Сами подростки от 11 до 18 лет.
Дизайн
Третий эксперимент по дизайну был сложнее, чем два предыдущих. Он состоял из двух частей:
Первый этап
Дети должны были заполнить очень простенький опросник – о чем ты хочешь говорить с родителями или, наоборот, не хочешь говорить с родителями. К каждой теме предлагался семантический дифференциал: «очень хочу», «очень не хочу» и 0 – это позиция, соответствующая «мне все равно». Темы:
- О музыке, эстраде, певцах, музыкантах и эстрадных артистах;
- Об оценках, уроках, школьной успеваемости;
- Об отношениях в школе, школьных учителях, конфликтах, интригах;
- О книгах и литературе в самом широком смысле;
- О смысле жизни;
- О животных, природе вообще;
- О правах и обязанностях подростка, живущего в семье;
- О компьютерах и компьютерных играх в смысле их устройства, разнообразия и наполнения;
- О компьютерах и компьютерных играх в смысле их влияния на здоровье, интеллектуальное развитие и школьную успеваемость;
- О дружбе, о любви, о сексе;
- Об истории семьи или об истории общества;
- Об успехах науки и научных проблемах;
- Об интернете и социальных сетях, принципах их функционирования, их возможностях и опасностях;
- О будущем (личном или общественном);
- О человеческих чувствах (своих, чужих и вообще)
- О кинофильмах и телесериалах;
- О том, что происходит в нашей стране;
- О том, что происходит в мире.
Кроме того, были свободные графы, куда ребенок мог вписать какую-то еще тему, на которую он хочет поговорить с родителем, или, наоборот, не хочет.
Дальше подростки заполнили анкету и отдали мне. Это была первая часть.
- О музыке, эстраде, певцах, музыкантах и эстрадных артистах;
- Об оценках, уроках, школьной успеваемости;
- Об отношениях в школе, школьных учителях, конфликтах, интригах;
- О книгах и литературе в самом широком смысле;
- О смысле жизни;
- О животных, природе вообще;
- О правах и обязанностях подростка, живущего в семье;
- О компьютерах и компьютерных играх в смысле их устройства, разнообразия и наполнения;
- О компьютерах и компьютерных играх в смысле их влияния на здоровье, интеллектуальное развитие и школьную успеваемость;
- О дружбе, о любви, о сексе;
- Об истории семьи или об истории общества;
- Об успехах науки и научных проблемах;
- Об интернете и социальных сетях, принципах их функционирования, их возможностях и опасностях;
- О будущем (личном или общественном);
- О человеческих чувствах (своих, чужих и вообще)
- О кинофильмах и телесериалах;
- О том, что происходит в нашей стране;
- О том, что происходит в мире.
Кроме того, были свободные графы, куда ребенок мог вписать какую-то еще тему, на которую он хочет поговорить с родителем, или, наоборот, не хочет.
Дальше подростки заполнили анкету и отдали мне. Это была первая часть.
Результаты первого этапа
Думаю, что результаты никого не удивят:
Никто из подростков не захотел говорить об обязанностях, об опасностях компьютерных игр, а также о приготовлении уроков, об успеваемости – да, не хотели!
Что удивительно, почти никто не хотел говорить о чувствах вообще. Причем это было не «очень не хочу», а 0 – «мне все равно». Что это – нет привычек? Не знаю.
Еще тогда мне показалось странным, но после второго этапа перестало казаться странным – почти никто не хотел говорить о будущем. А ведь это подростки, они готовятся поступать – но не хотят!
Только трое хотели говорить о сексе – видимо, остальные где-то в другом месте просвещаются.
Все девочки хотели говорить о любви. О дружбе – поровну, по-моему, 14 девочек и 15 мальчиков. То есть дружба половых различий не имеет.
Все девочки хотели говорить о природе, мальчиков гораздо меньше.
15 мальчиков, радуя меня, хотели говорить об успехах науки. Девочек вполовину меньше.
История не пользовалась популярностью.
О компьютерах в положительном смысле хотели говорить практически все – это абсолютный фаворит, также, как тема социальных сетей и того, что происходит в школе.
Происходящее у нас в стране хотели бы обсудить с родственниками 27 подростков, а 35 больше хотят обсуждать то, что происходит в остальном мире. Получается, что происходящее в нашей стране интересует детей меньше, чем происходящее в мире.
Об эстраде, музыке и кино хотят многие говорить.
Что удивительно, почти никто не хотел говорить о чувствах вообще. Причем это было не «очень не хочу», а 0 – «мне все равно». Что это – нет привычек? Не знаю.
Еще тогда мне показалось странным, но после второго этапа перестало казаться странным – почти никто не хотел говорить о будущем. А ведь это подростки, они готовятся поступать – но не хотят!
Только трое хотели говорить о сексе – видимо, остальные где-то в другом месте просвещаются.
Все девочки хотели говорить о любви. О дружбе – поровну, по-моему, 14 девочек и 15 мальчиков. То есть дружба половых различий не имеет.
Все девочки хотели говорить о природе, мальчиков гораздо меньше.
15 мальчиков, радуя меня, хотели говорить об успехах науки. Девочек вполовину меньше.
История не пользовалась популярностью.
О компьютерах в положительном смысле хотели говорить практически все – это абсолютный фаворит, также, как тема социальных сетей и того, что происходит в школе.
Происходящее у нас в стране хотели бы обсудить с родственниками 27 подростков, а 35 больше хотят обсуждать то, что происходит в остальном мире. Получается, что происходящее в нашей стране интересует детей меньше, чем происходящее в мире.
Об эстраде, музыке и кино хотят многие говорить.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ ПУНКТЫ:
Здесь были две вещи, о существовании которых я просто забыла: мода/шоу-бизнес и ток-шоу по телевизору. В основном про это хотят говорить, конечно, девочки.
Также здесь были мое увлечение/хобби. Никто не хочет говорить об увлечениях родителей – либо у родителей нет увлечений, либо дети ими не интересуются вообще.
Сплетни (девочки захотели);
Техника, новинки в мире гаджетов (мальчики и девочки);
Кулинария и домашнее хозяйство. Вы умилились? Я тоже.
Воспитание братьев и сестер (девочки);
Мой фаворит – мальчику 12 лет хочется поговорить с родителями о том, как сделать всех людей дружными и счастливыми.
Самое странное – о боге или о богах (семья атеистическая).
Жутковатое – о смерти (но там есть обстоятельства)
Здесь были две вещи, о существовании которых я просто забыла: мода/шоу-бизнес и ток-шоу по телевизору. В основном про это хотят говорить, конечно, девочки.
Также здесь были мое увлечение/хобби. Никто не хочет говорить об увлечениях родителей – либо у родителей нет увлечений, либо дети ими не интересуются вообще.
Сплетни (девочки захотели);
Техника, новинки в мире гаджетов (мальчики и девочки);
Кулинария и домашнее хозяйство. Вы умилились? Я тоже.
Воспитание братьев и сестер (девочки);
Мой фаворит – мальчику 12 лет хочется поговорить с родителями о том, как сделать всех людей дружными и счастливыми.
Самое странное – о боге или о богах (семья атеистическая).
Жутковатое – о смерти (но там есть обстоятельства)
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ «НЕ ХОЧУ»:
Уборка квартиры;
Маньяки, педофилы и прочие опасности мира;
«Кем ты станешь, если так учишься»;
«Ты ничего не добьешься, если не будешь сейчас стараться»;
О деньгах;
О здоровье.
Уборка квартиры;
Маньяки, педофилы и прочие опасности мира;
«Кем ты станешь, если так учишься»;
«Ты ничего не добьешься, если не будешь сейчас стараться»;
О деньгах;
О здоровье.
Второй этап
Многие, кому я начала рассказывать про свой эксперимент, полагали, что вторая часть будет заключаться в том, что я так же опрошу родителей, а потом буду сравнивать ответы и делать выводы. Так нет же! Все было не так, а гораздо интереснее. Во второй части эксперимента я изучала, о чем же родители говорят с детьми на самом деле.
Как я это делала – после того, как собрала ответы первой части, вызвала к себе еще двух членов семьи: одного родителя, про которого подростки отвечали, а второго еще кого-нибудь. Родителям дала абсолютно левый опросник, оставшийся от какого-то предыдущего эксперимента – длинный, занудный, сказала, что это для изучения морального климата в семье, и его нужно заполнить тайком, чтобы никто не видел, ни с кем не советуясь. В общем, повесила им лапшу на уши, и дала понять, что второму члену семьи я сейчас тоже дам такой же опросник. Возможно, это была тетя, второй родитель, даже был один дедушка.
Но на самом деле у второго человека задание было гораздо интереснее. Он должен был на какой-нибудь гаджет записать один день коммуникации родителя с подростком, чтобы на самом деле узнать, о чем они говорят.
Как я это делала – после того, как собрала ответы первой части, вызвала к себе еще двух членов семьи: одного родителя, про которого подростки отвечали, а второго еще кого-нибудь. Родителям дала абсолютно левый опросник, оставшийся от какого-то предыдущего эксперимента – длинный, занудный, сказала, что это для изучения морального климата в семье, и его нужно заполнить тайком, чтобы никто не видел, ни с кем не советуясь. В общем, повесила им лапшу на уши, и дала понять, что второму члену семьи я сейчас тоже дам такой же опросник. Возможно, это была тетя, второй родитель, даже был один дедушка.
Но на самом деле у второго человека задание было гораздо интереснее. Он должен был на какой-нибудь гаджет записать один день коммуникации родителя с подростком, чтобы на самом деле узнать, о чем они говорят.
Результаты второго этапа
Если вы подумали, что это будет огромный объем записей – как же, они записывают все коммуникации! – так вот нет.
Сообщаю вам цифру: после статистической обработки всего того, что произошло, оказалось, что родители с подростками общаются 11,76 минут в день – средняя температура по больнице. И это высоко мотивированные семьи и родители с высшим образованием!
Вы думали, больше? Я тоже думала – больше. Но это не страшно.
Вы думали, больше? Я тоже думала – больше. Но это не страшно.
Гораздо страшнее другое – почти 76% из этих неполных 12 минут - из того, о чем они общаются, это СЛЕДУЮЩИЕ ТЕМЫ:
Об оценках, уроках и школьной успеваемости;
О компьютерах, гаджетах и компьютерных играх в смысле их влияния на здоровье, интеллектуальное развитие и школьную успеваемость;
О правах и обязанностях подростка, живущего в семье;
О здоровье;
О будущем в негативном ключе: «Ты не можешь ничего добиться, если сейчас не стараешься»;
Об опасностях современного мира: «О чем ты думаешь, когда ходишь из кружка через двор»;
О деньгах: «Ты с ума сошел? Это слишком дорого. Ты понимаешь, как деньги достаются? Вот когда начнешь сам зарабатывать»;
Об уборке: «Сколько раз нужно сказать, чтобы ты не бросал носки?!»
Об оценках, уроках и школьной успеваемости;
О компьютерах, гаджетах и компьютерных играх в смысле их влияния на здоровье, интеллектуальное развитие и школьную успеваемость;
О правах и обязанностях подростка, живущего в семье;
О здоровье;
О будущем в негативном ключе: «Ты не можешь ничего добиться, если сейчас не стараешься»;
Об опасностях современного мира: «О чем ты думаешь, когда ходишь из кружка через двор»;
О деньгах: «Ты с ума сошел? Это слишком дорого. Ты понимаешь, как деньги достаются? Вот когда начнешь сам зарабатывать»;
Об уборке: «Сколько раз нужно сказать, чтобы ты не бросал носки?!»
Речь идет о том, что из этих жалких 12 минут 9 минут тратятся на те темы, которые подростки обозначили как «очень не хочу». 17 мам плакали, когда мы анализировали это – разбросали по темам и увидели, одна мама воскликнула: «Как она вообще нас терпит?» На что я ей сказала: «А куда ей деваться?»
ЧТО В ЖАЛКИХ ОСТАВШИХСЯ 3 МИНУТАХ?
Все 8 подопытных пап говорили с детьми о спорте (49 детей выбрали маму и только 8 папу, я про спорт вообще забыла);
Практически все обсуждали с детьми повседневную жизнь своих домашних питомцев;
32 семьи говорили о том, что увидели по телевизору;
40 семей обсуждали то, что увидели в интернете;
В 19 семьях в положительном ключе обсуждали компьютерные игры;
В 10 семьях родитель спрашивал компьютерного совета у подростка, в 8 – наоборот. Это единственная тема, где родители и ребенок на равных;
В 38 подросток просил денег на то или это;
Во всех 57 семьях говорили о еде – вообще единственное, что всех объединяет;
В 15 семьях немного сплетничали;
31 семья упоминала кружки или иные занятия, но формально – было, не было, что сказал руководитель или репетитор;
Был один разговор: «Ты все бросил, что же ты сам хочешь?» Подросток хотел мотоцикл, ему отказали;
В 18 семьях упоминали о политике. Было даже два горячих, но коротких спора. Родитель и подросток расходятся по политическим взглядам;
В 5 семьях говорили о книгах, в 21 о телесериалах;
В 37 семьях говорили о семейных покупках, то есть шопинг и еда – это то, что всех объединяет.
Никто не говорил о сексе и – увы! – об успехах в науке. Помните – 15 мальчиков и 8 девочек хотят!
Никто не упоминал о смысле жизни.
Почти на все положительные темы сам подросток выходит на разговор, почти на все отрицательные – родитель.
Был один разговор о дружбе, его резюме: «Вот в наше время была дружба так дружба, а у вас все виртуальное, ненастоящее, а реально вы дружить не умеете».
Одна мама имела с 13-летней дочкой проникновенную беседу о своей первой любви. Еще одна мама подробно рассказывала сыну, как она боялась сдавать вступительные экзамены. Еще один отец, увидев сюжет по телевизору, рассказал сыну, как они в деревне с мальчишками взрывали снаряд времен Второй Мировой Войны. Больше авторских рассказов не было.
Все 8 подопытных пап говорили с детьми о спорте (49 детей выбрали маму и только 8 папу, я про спорт вообще забыла);
Практически все обсуждали с детьми повседневную жизнь своих домашних питомцев;
32 семьи говорили о том, что увидели по телевизору;
40 семей обсуждали то, что увидели в интернете;
В 19 семьях в положительном ключе обсуждали компьютерные игры;
В 10 семьях родитель спрашивал компьютерного совета у подростка, в 8 – наоборот. Это единственная тема, где родители и ребенок на равных;
В 38 подросток просил денег на то или это;
Во всех 57 семьях говорили о еде – вообще единственное, что всех объединяет;
В 15 семьях немного сплетничали;
31 семья упоминала кружки или иные занятия, но формально – было, не было, что сказал руководитель или репетитор;
Был один разговор: «Ты все бросил, что же ты сам хочешь?» Подросток хотел мотоцикл, ему отказали;
В 18 семьях упоминали о политике. Было даже два горячих, но коротких спора. Родитель и подросток расходятся по политическим взглядам;
В 5 семьях говорили о книгах, в 21 о телесериалах;
В 37 семьях говорили о семейных покупках, то есть шопинг и еда – это то, что всех объединяет.
Никто не говорил о сексе и – увы! – об успехах в науке. Помните – 15 мальчиков и 8 девочек хотят!
Никто не упоминал о смысле жизни.
Почти на все положительные темы сам подросток выходит на разговор, почти на все отрицательные – родитель.
Был один разговор о дружбе, его резюме: «Вот в наше время была дружба так дружба, а у вас все виртуальное, ненастоящее, а реально вы дружить не умеете».
Одна мама имела с 13-летней дочкой проникновенную беседу о своей первой любви. Еще одна мама подробно рассказывала сыну, как она боялась сдавать вступительные экзамены. Еще один отец, увидев сюжет по телевизору, рассказал сыну, как они в деревне с мальчишками взрывали снаряд времен Второй Мировой Войны. Больше авторских рассказов не было.
Преимущественно шопингом и едой, немножко домашних любимцев, книг, телевизора и компьютерных игр заняты три минуты общения в день.
Этим экспериментом тоже заинтересовались журналисты.
Этим экспериментом тоже заинтересовались журналисты.
ОТКЛИКИ
- Павел КуделинУ нас много разных комментариев на ваше выступление:
- Третий эксперимент – фантастика! Спасибо огромное. Так интересно, так и хочется продолжать дальше.
- Полный провал родителей!
- Неоднозначно.
- Есть вопросы по поводу выборки подростков – как они выбирались, на что соглашались?
Думаю, это очень богатая почва для того, чтобы дальше про это думать и разговаривать. Несколько человек очень интересовались первым экспериментом, где мальчик клеил корабли. Людей интересует, почему вы решили, что он ушел из эксперимента? Почему это не встреча с собой? - Олеся СимоноваУ меня тоже много откликов на то, о чем вы говорили, потому что подобного рода эксперименты и то, что подростки с удовольствием включаются в эксперименты с лишением себя каких-то функций – это правда так. У нас в лагере «Поехали» проводятся такие эксперименты периодически с самыми готовыми к этому подростками. Мы подтверждаем – они очень активно рассказывают о том, какие у них происходят открытия – особенно те, кто лишается зрения на какое-то время. У нас это обычно ненадолго, не на целый день – пара часов, но это действительно период больших личных открытий. Спасибо за то, что вы про это рассказали.