Нарративная мастерская
 
Управление файлами cookie
Мы используем файлы cookie для обеспечения наилучшего взаимодействия с сайтом.
Управление файлами cookie
Настройки файлов cookie
Файлы cookie, необходимые для корректной работы сайта, всегда включены.

Другие файлы cookie можно настроить.
Основные файлы cookie
Всегда включены. Эти файлы cookie необходимы для того, чтобы вы могли пользоваться веб-сайтом и его функциями. Их нельзя отключить. Они устанавливаются в ответ на ваши запросы, такие как настройка параметров конфиденциальности, вход в систему или заполнение форм.
Аналитические файлы cookie
Disabled
Эти файлы cookie собирают информацию, чтобы помочь нам понять, как используются наши веб-сайты или насколько эффективны наши маркетинговые кампании, или чтобы помочь нам настроить наши веб-сайты под вас. На данный момент мы не используем аналитические файлы cookie.
Рекламные файлы cookie
Disabled
Эти файлы cookie предоставляют рекламным компаниям информацию о вашей онлайн-активности, чтобы помочь им предоставлять вам более релевантную онлайн-рекламу или ограничить количество просмотров рекламы. Эта информация может быть передана другим рекламным компаниям. На данный момент мы не используем рекламные файлы cookie.

Вика Пархаева

Привет! Меня зовут Вика, и я – нарративный практик:)
Часто задумываюсь о том, что мне дала нарративная практика. Совершенно точно, мне стало легче работать, скорее даже более вдохновеннее. Мне кажется очень ценным поделиться, как она мне помогает в работе, учебе и вообще в жизни.
Сейчас у меня много разноплановой работы, которую я очень ценю и люблю. Это:

  • 2 горячих линии психологической поддержки: одна из них онкологическая, где мы оказываем помощь людям, столкнувшимся с онкологическим заболеванием, и их родственникам. Вторая линия для семей с недоношенными детками.
  • Паллиативное отделение в больнице, где я консультирую пожилых людей, их родственников, а также медперсонал.
  • Мастерская для подростков, где мы с помощью арт-терапии и нарративной практики исследуем их ценности.
  • Обучаюсь в магистратуре на отделении экзистенционального анализа
Нарративная практика и работа
Я знакомилась со многими историями в разных направлениях, форматах и с разными людьми.
В паллиативном отделении я чаще всего работаю с пожилыми людьми. Всегда замечала, что, когда начинаешь их расспрашивать, люди как-то приободряются. Это видно даже телесно, как расправляются плечи, светлеет лицо.




Многие жалуются, особенно если не приходят родственники, что им не с кем поговорить, что никто не подходит и не спрашивает даже, как дела. Мне всегда приятно быть свидетелем историй этих пациентов. Они всегда очень разные, но всегда про жизненный опыт, которого у меня еще нет. Когда их слушаешь и понимаешь, что тебе доверяют свои истории – это очень трогает и является большой ценностью.
«Жизнь прекрасна, балдейте!»
Самая яркая и запоминающаяся беседа случилась совсем недавно. Это была пожилая женщина, которая восстанавливалась после инсульта. Я ей задавала вопросы, а она отвечала, как будто бы подводила итоги своей жизни. О чем мы только не говорили, начиная с самого ее детства, каких только ландшафтов не выстроили! Она просто светилась, когда рассказывала свои истории.

Женщина рассказала, что очень любит театр и книги. Я ее спросила, если бы все истории, которые она мне рассказала про свою жизнь, собрать в книжку или пьесу, как бы она ее назвала? Женщина призадумалась и сказала:

- Жизнь прекрасна, балдейте!

Меня это название очень вдохновило. Мне вообще с самого начала понравилось это ее словечко «балдеть», которое она часто вставляла в речь. В ее «пьесе» о прекрасной жизни были очень видны ценности дружбы и любви, она очень много про это рассказывала – и в каждом эпизоде добавляла: «Здесь я балдела!»

Больше всего меня зацепило, что, рассказывая свои истории, она одновременно понимала тяжесть своего физического состояния и часто говорила, что ей хочется уже улететь – она так это называла.

Но самое для меня удивительное было, что даже больницу она считала приключением и «балдела» от него. Более того, все, что будет потом, женщина воспринимала с любопытством и говорила, что, может быть, там будут другие планеты или что-то еще. Мне кажется, её история передвинула меня на какие-то новые смыслы, взгляды, как будто я увидела больше пространства во всем, что может окружать человека.

Вообще нарративные вопросы практически всегда дают мне возможность почувствовать себя человеком, которому доверяют порой самые сокровенные истории.
Я их обязательно применяю, когда работаю на горячей линии. Там чаще истории более трагические, потому что звонят люди, которые потеряли (или знают, что скоро потеряют) своих близких. Это совсем другой формат работы - люди тебя не видят, поэтому важен голос и то, как мы разговариваем.
Здесь, наверное, доверие еще более ценно. Помню, позвонила женщина, у которой умер муж от онкологии. Она звонила не впервые, но со мной разговаривала в первый раз. Удивительно, но она была готова повторить свою историю, хотя не очень комфортно возвращаться заново в непростые моменты.

Здесь меня нарративная практика просто спасла, потому что до этого женщина слышала классические идеи про то, как нужно быть с потерей: отпустить и т.д.

Я же рассказала про идею «Снова здравствуй!» и она ей подошла. Я стала расспрашивать женщину по карте, и мне было радостно, что у человека появился выбор – что ей хочется: отпустить или сказать снова «Здравствуй!»

Нарративная практика и другие подходы







Кроме нарративного подхода я практикую арт-терапию. Я отдельно ей не обучалась, просто полтора года волонтерила в детском отделении в больнице, а там работал арт-терапевт. Я помогала вести занятия, и все узнавала на практике. Потом были только единичные мастер-классы.
В арт-терапии, как и во многих классически подходах, есть разные истории про интерпретации. После нарративного обучения я поняла, как это можно использовать. Например, работая с метафорическими картами или рисунками, можно не думать про то, что там скрыто под бессознательным, а просто порасспрашивать человека:

- Почему это было важно нарисовать? Что для тебя это значит?

Это как будто бы другой ракурс арт-терапии. Если раньше этот подход для меня был просто хорошим, ресурсным развлечением, реже диагностикой, то теперь я вижу совсем иную форму, как в нем можно работать.

Причем неважно даже, какой материал мы используем – песок, глину или просто краски – нарративные вопросы помогают наполнить историями любое творение человека, будь то фигурка или рисунок. Важно, что эти истории будут не про поиск травм или проблем и про их «подработку». С помощью вопросов я вывожу человека на то, что он хочет рассказывать, а не в дебри интерпретаций. По моему опыту это отлично срабатывает с детьми. Да и для взрослых это может быть очень поддерживающей штукой.
Личная жизнь и нарративная практика



Мне кажется, что нарративная практика проникла у меня не только в профессию, но вообще во все области моей жизни.

Прежде всего это повлияло на совсем личную жизнь - с мужем. Когда изучаешь классическую психологию – я такое часто встречала, и меня это тоже коснулось - что-то как будто бы ухудшается. У тебя есть куча идей из семейной и прочих психологий, которые могут не подходить ни тебе, ни партнеру, но ты им доверяешь и пытаешься применить к своей семье.
Когда я познакомилась с нарративной практикой, я как будто бы отпустила те идеи, которые мне точно не подходят.
Просто я стала чаще задаваться вопросом – а что вообще мне подходит – и в отношениях, в том числе? А что подходит моему мужу? Какие у него ценности?

Конечно, я не использую все вопросы и не провожу дома нарративные сессии, но понимаю, что могу по-другому спрашивать и мужа, и вообще людей о чем-то. Я заметила, что у меня появился интерес узнавать, откуда пришли какие-то идеи, причем не с тем настроем, как это бывает, - переспорить или переубедить. Мне действительно любопытно – как человек познакомился с той или иной идеей?


Мне теперь часто стали говорить: «Интересный вопрос!» - человеку обычно и правда интересно рассказывать про то, что ему интересно (извините за тавтологию).

Может быть, у меня изменилось просто общее отношение (или жизненная философия), когда по-другому смотришь на жизнь. Я понимаю, что после нарративной сессии или обучающего блока я выхожу чуть-чуть другой. Нет, я сама по себе не меняюсь, но меняется настроение. Оно мне обычно очень нравится – я иду по улице и думаю о чем-то хорошем.

Это сложно описать – просто общее состояние другое. Когда я об этом думаю, мне на ум приходит слово вдохновение, точнее, наполненное вдохновение. Если раньше я была знакома с этим чувством, то теперь оно гораздо шире и глубже.
Экзистенциальный анализ и нарративная практика
Сейчас я учусь в магистратуре (экзистенциальный анализ). По сравнению с арт-терапией здесь другая история – сначала была нарративная практика, а потом другой подход.
Мне кажется, это мое новое обучение сложнее, но не в плохом смысле. Просто большая часть позиции у меня уже есть, и новый подход нужно с этой позицией соотносить.
Когда мне дают новые методы и инструменты, я не просто их все забираю, и говорю – теперь я крутой экзистенциальный аналитик! Сначала мне надо понять, что вообще из этого мне подходит?

На самом деле у меня есть много вопросов. Например, нам дают шаги в каком-то методе, и я задаюсь вопросом – почему они именно такие? Помню, когда мы изучали карты Майкла Уайта, он объяснял, почему именно эти карты и эти вопросы. Причем это не было обязательным, что ты должна использовать в приказном порядке.

В экзистенциальном анализе это достаточно директивно, и я задумалась, почему это не объясняется. Однажды я об этом сказала в группе, и кто-то ответил: «Главное, чтобы работало!» Я понимаю, что для меня это уже не так.
Вообще в группе я себя чувствую немножко «другой». Но меня поддерживает это чувство «другого» - я знаю, что возьму только то, что мне будет ценно и что можно наложить на нарративку, а не все подряд, даже не задумываясь, нужно ли это человеку, который ко мне придет.

Выбирая, что мне подходит, я всегда по своему внутреннему ощущению смотрю на то, насколько экспертно или не экспертно это будет по отношению к человеку, сохранится ли при этом его авторство и позиция. Это большой критерий точно. Не менее важны для меня этичность и бережность.

В экзистенциональном анализе можно давать советы и говорить о своем впечатлении - конечно, не по-житейски, а в определённой форме и с определенной целью.

Но это не то же самое, что отклик в нарративной практике. Я понимаю, что я бы это не делала точно. Хотя, может быть, это хорошо работает, раз используется, но, должно быть, мне это все-таки не подходит.

Я оцениваю вопросы, которые предлагаются вэкзистенциальном анализе, на соответствие нарративным критериям (недирективность и бережность). Если вопрос мне подходит, складываю его в свой сундучок и думаю, где могла бы использовать.
В практике мне важно поддержать свой образ и позицию терапевта, которая мне кажется моей. Я еще в ней не до конца себя узнала, но понимаю, что близка к этому. Наверное, для меня все это настолько важно потому, что я как будто бы свой образ собираю этой избирательностью.
Я много и часто рассказываю про нарративную практику своим друзьям и сокурсникам. Мне уже даже говорят: «Мы поняли, что ты любишь этот подход!»

Но мне хочется быть не просто тем, кто работает и консультирует, но делиться с другими, чтобы, возможно, это на них повлияло (или не повлияло) - это уже зависит от их выбора. Мне интересно, как другие на это смотрят. Ведь все люди очень разные. Кто-то говорит: «Главное – работает!», а кто-то: «Правда, интересно!» Наверное, это про делиться.

В нашей группе много людей, которые только-только знакомятся с психологией, и мне хочется поделиться с ними, что бывают разные идеи, а не только те, которым нас обучают. Ведь это про выбор и свободу.


Поэтому я вижу себя в профессии, как некую двойственную фигуру, у которой одна половина устойчивая и консультирует, а вторая широким жестом руки знакомит человека с тем, что есть разные альтернативы и предлагает ему самому выбирать, что ему из них больше подходит. Может, он видит другие?

Мои Контакты
Виктория Пархаева
Нарративный практик